Колдовской квест - Кащеев Кирилл - Страница 34

Ирка захрипела. Воздух будто кто-то сложил в мешок и унес – весь. Хвататься за хлыст бессмысленно… Ирка отчаянно и беспорядочно замахала руками, норовя дотянуться до Гранчо. Ее ладонь звонко и совершенно безобидно шлепнула цыганенка по лицу.

Физиономия Гранчо на мгновение стала удивленной… Глаза его затуманились… И он маленьким кулечком цветастых тряпок плюхнулся на тропу. Лицо разгладилось, приобретая удивительно мирное выражение, он завозился, подмостил кулак под щеку – и уютно засопел.

Судорожно хватая ртом воздух, Ирка содрала с шеи витки хлыста. Так и замерла, стоя на коленях и мучительно переводя дыхание. Наконец с трудом подняла руку и взглянула на свою правую ладонь. В неверном лунном свете были видны мелкие порошинки сон-травы, прилипшие к мокрой от пота ладони.

– Все-таки малек, – пробормотала Ирка, с опаской поглядывая на грозного цыганенка. – Много ли ему надо?

– Ты его что, убила? – с ужасом спросил выбравшийся из кустов Богдан.

– А если даже?! – с вызовом фыркнула Ирка. – Вон, сам говорил, твой будто бы отец сто жандармов убил!

– Так то жандармов! – невнятно пробормотал Богдан и, держась за живот, на подламывающихся ногах проковылял к лежащему на тропе цыганенку и рухнул рядом на колени.

– Ничего я ему не сделала, спит он! – бросила Ирка. Ковыляя не лучше Богдана, подобралась к коню. Хорошо хоть не убежал!

Жеребец нервно отпрянул, но Ирка успела цапнуть за болтающуюся узду. Здоровенный, ничего себе! Ну и как на него влезать? Ирка задрала ногу, попыталась закинуть ее коню на спину, но только проехалась пяткой по гладкому боку – конь возмущенно прянул в сторону, Ирка с трудом удержалась, балансируя на одной ноге. В кино герои – раз, и в седле! Но «раз» не получалось, и «два» тоже не получалось, и седла не было, одна только громадная коняка! Неплохо бы, если б граф своего любимого вороного не только спецзаговорами тюнинговал, а еще где-нибудь сбоку ему раскладную лесенку приделал. Вроде тех, по которым в поездах на верхнюю полку залазят. А ведь не только залезть, на нем же ехать как-то надо! Ну придумал ведущий задание, оглобля паршивая, мозги деревянные!

– Ты что делаешь? – все еще держащийся за живот Богдан оставил спящего цыганенка и теперь с подозрением наблюдал за Иркой.

– Вообще-то лезу. Но получается, что падаю, – самокритично призналась Ирка, повисая на узде. Конь смотрел на нее уже совсем не по-доброму. – Может, ты меня подсадишь, а?

– Куда?

– На паровоз, – сдерживая злость, любезно пояснила Ирка. – Как только подъедет, так сразу… На коня, конечно, куда же еще? Слушай! А если я на него вообще садиться не буду, а просто рядом пойду – это будет считаться, что я его того… свела?

– Ты хочешь из табора свести коня? – не веря своим ушам, Богдан глядел на Ирку.

– И коня, и тебя, – рассеянно бросила девчонка, сосредоточенно поглаживая коня по шелковистой морде.

Богдан сперва попятился прочь от Ирки, потом вдруг шагнул к ней.

– Как есть безумная! Черти в тебе грают! – тоже хватая коня за повод, воскликнул он.

Ирка поглядела на мальчишку оценивающе. Нет, убеждать сейчас бессмысленно – не поверит и не поймет. Но вытаскивать его отсюда все равно надо – даже если придется одурманить сон-травой и привязать к конскому хвосту!

– Пусти коня, женщина, или людей позову! – дергая повод, почему-то шепотом пригрозил Богдан.

– Чего ж не зовешь? – тоже шепотом ответила Ирка, одной рукой перехватывая повод покрепче, а другой нашаривая пакетик с сон-травой.

Физиономия Богдана стала растерянной, похоже, он и сам не знал – чего.

– Давай, зови, – пакетик был уже в руке. – Караул кричи…

– Хасиям! [18]– истошный вопль тетки Замбилы располосовал ночь.

– Чего это она? – оборачиваясь в сторону оставшегося за спиной лагерного костра, невольно спросила Ирка.

Ответ последовал сразу. Со стороны табора послышался яростный медвежий рев, топот копыт, бешеное конское ржание и сиренообразные крики Замбилы:

– Медведь! Коня! Уводит! Караул! Держи!

– Нет! – отчаянно простонала Ирка. – Только не он! Пусть это будет не он! У меня уже все так хорошо получалось!

Но это был именно он.

На освещенной луной тропинке показалось что-то большое… темное…

Богдан поглядел туда… и судорожно икнул.

По тропинке задом пятился медведь. В зубах медведь держал обгрызенный недоуздок, к другому концу которого крепился конь. Который ничего, похоже, так не желал, как открепиться. Потому как безумно ржал, вставал на дыбы и бил копытами, норовя заехать медведю подковой в мохнатый лобешник. Медведь уворачивался, маневрировал, боком скакал по тропе вправо-влево, но недоуздка не выпускал и продолжал упрямо пятиться, с каждым шагом подтаскивая коня все ближе к замершей на тропе Ирке.

Конь растопырил ноги и уперся копытами, точно кот, которого хотят натыкать носом в его художества. Медведь мотнул башкой. Коня сдернуло с места, подковы вспороли землю.

Медведь обернулся к Ирке, и девчонка могла поклясться, что он довольно улыбается.

– Обешал, што за доботу тбою отбабадарю я тебя, ведьба! – сквозь зажатый в зубах недоуздок пробубнил он. – Вот! Коня пвивел!

– Спасибо. У меня уже есть один, – пробубнила в ответ Ирка, расширенными глазами глядя поверх медведя в дальний конец тропы, откуда сейчас несся сдвоенный топот.

Гоня уцелевших лошадей во весь опор, от табора неслись седой баро и тетка Замбила. Седой со свистом раскручивал над головой толстую ячеистую сеть.

– Вот они! – завидев компанию из двух коней, двух ребят и одного медведя, азартно завопила Замбила. – Хватай их, баро! Гадалку лови! Медведя держи! По ярмаркам ходить будем! Представления давать! Счастье, счастье цыганам привалило!

– Шоу-бизнес! Опять! – в ужасе выдохнул медведь, замирая как вкопанный. Недоуздок вывалился у него изо рта…

Неожиданно освободившийся от своего мохнатого поводыря конь взвился на дыбы и в высоком прыжке сиганул через медведя. Прямо на Ирку. Мощная конская грудь с силой ударила девчонку.

– Хах! – будто выбивалкой из ковра вышибленный из Ирки дух выскочил наружу, перед глазами у нее потемнело… Последнее, что она видела, – взвивающуюся над ней крупноячеистую сеть.

Ирка снова отключилась.

Глава 21

Вся сила в юбке

«Все-таки разнообразие», – меланхолично подумала Ирка, разглядывая нависающий над ней сводчатый каменный потолок. А она уж думала, что теперь всегда будет приходить в себя под открытым небом. Впрочем, лопаткам было так же жестко, как и раньше. От волглого каменного пола, на котором лежала Ирка, сильно тянуло холодом. Неподалеку гулко капала вода, лязгал металл и кто-то тяжело ворочался, то гневно взревывая, то жалобно-жалобно постанывая.

Ирка с трудом повернула голову – под черепом немедленно взвились фейерверки. Она лежала в крохотной каменной каморе без окон. Единственный арочный выход перегораживали толстые заржавленные стальные прутья. Из открывавшегося позади каменного коридора падали в камору слабые блики едва-едва теплящегося фитилька. Противно, до тошноты, пахло тлеющей тканью и еще каким-то крупным зверем. В углу каморы ворочалась темная куча. Ирка всмотрелась.

– Лучше б ты на цирк у нас в городе соглашался, – безнадежно сказала она. – Там все-таки кормежка, комфорт. А с цыганами будешь на цепи по дорогам шататься.

Медведь отчаянно взвыл, рванулся всем мохнатым телом – железная цепь, приковывающая его к стене, натянулась. Медведь опрокинулся навзничь, забил лапами, его вой перешел в стонущее рычание.

– Не ной, и без тебя тошно! – отрезала Ирка. Как бы так подняться, чтоб голова не отвалилась? Опираясь руками о выщербленную временем каменную кладку, Ирка села. Устало привалилась к стене. – Зачем ты вообще сюда приперся? – Ирка зябко обхватила себя за плечи руками. Ее куртка валялась на полу, совсем рядом, но все равно что на другом конце света – голова болела так, что даже шевельнуться страшно.

18

Караул! (цыг.)