Тени Марса - Корепанов Алексей Яковлевич - Страница 34

Эдвард Маклайн не хотел признаваться в этом самому себе, но в глубине души он был уязвлен. Уж его-то руководителя миссии, командира, могли бы поставить в известность заранее! Тем более что информация, хоть и очень неожиданная, была все же не такой уж сногсшибательной — версии о различных палеовизитах-палеоконтактах бродили по миру уже не первый десяток лет. Неужели эти умники из НАСА всерьез думали, что он не сможет сохранить эти сведения в секрете от экипажа и обязательно проболтается еще на пути к Марсу?

Меньше знаешь — крепче спишь? Но ведь это не что иное, как выражение сомнения в личных качествах человека, которому тем не менее доверили возглавить полет... И где же, спрашивается, логика?

Впрочем, Эдвард Маклайн был не из тех людей, которые готовы любую, даже самую незначительную личную обиду возводить в ранг вселенской трагедии.

Тем более что после этого материала следовала приписка, уже не анонимная, а с подписью не последнего чина в НАСА, давнего знакомого командира «Арго» Стивена Лоу.

«Эдвард, прости, но психологам, наверное, виднее — даже если это простая перестраховка. И согласись, гораздо интересней узнать все эти сведения на марсианской орбите, чем тащиться с ними от самой Земли. Чем тяжелее мозги — тем больше расход топлива. Не принимай близко к сердцу, Эд.

Есть несколько мнений, но большинство специалистов полагает, что точками на рисунках отмечены входы внутрь Сфинкса. Надеюсь, у твоей команды найдется время проверить это предположение.

Только — не в ущерб погрузке!

Удачи!»

— Та-ак... — сказал Эдвард Маклайн, вытянул ноги и откинулся на высокую спинку кресла.

Да, наверное, психологи все-таки были правы — как бы он общался с Алексом, владея такой информацией? Безусловно чувствовал бы дискомфорт: знаю — но молчу.» И они бы тоже чувствовали, что он от них что-то скрывает. Меньше знаешь — крепче спишь...

Но с экипажем он поделится этим известием не раньше чем «консервная банка» доставит сюда, на «Арго», первую партию золота. Чтобы было «не в ущерб».

Правда, и связи пока все равно нет.

Эдвард Маклайн покосился на экран, прилежно отображающий ставшую уже привычной панораму Сидонии. Легкой кисеей разметались над древней равниной безобидные облака.

Теотиуакан... Хара-Хото... Сидония... Марсианский Сфинкс... «Дом Небесного Фо-Хи»...

Эдвард Маклайн знал, что запомнит эти названия навсегда. На всю жизнь.

Входы внутрь Сфинкса... Вот будет здорово, если это действительно входы!

Ну когда же, когда же восстановится эта чертова радиосвязь?..

— Все будет хорошо, — словно убеждая себя в этом, произнес он. — Все обязательно будет хорошо.

В отсеке царила тишина, и в космосе тоже царила тишина, но какой она была? Безмятежной или настороженной?..

6. Под маской

Много всяких беспорядочных мыслей успело промелькнуть в голове Алекса Батлера в тот бесконечно Растянувшийся отрезок времени, когда он поворачивался к воротам.

— Эй, не вздумай стрелять! Опусти пистолет, Алекс! — страшным грохотом, как показалось ареологу раскатилось под высокими сводами.

Высокий плечистый человек в ярко-оранжевом, комбинезоне, выставив в защитном жесте руку вперед, застыл в свете направленных на него фонарей Алекса Батлера и Флоренс. Ареолог совершенно не мог понять, когда успел выхватить из висевшей на поясе кобуры свой «магнум-супер» — единственное оружие экспедиции.

— Господи, Свен, как ты меня напугал... — безжизненно сказала Флоренс.

Батлер, приходя в себя, поспешно опустил пистолет. Действительно, в кого он собирался стрелять здесь, на этой опустошенной планете, все временное население которой составляли только они, четверо землян? Вероятно, это давили на психику темнота и тишина, царящие внутри Марсианского Сфинкса, и неожиданный скрежет за спиной спустил с цепи первобытные страхи... А это всего лишь Свен Торнссон пошире раскрыл ворота, чтобы попасть внутрь, — не мог он при своей внушительной комплекции протиснуться в узкий проем между створок.

— Как же ты меня напугал! — повторила Флоренс и нервно рассмеялась. — Стучаться надо, прежде чем входить.

— Ты еще скажи: поискать дверной колокольчик, — тяжело дыша, проворчал Свен, подходя ближе. Здесь, на фоне величественных ворот огромного зала, заполненного темнотой, он все-таки походил своими габаритами и шлемом на какого-нибудь инопланетянина-агрессора из телесериалов. — Вы что совсем с ума сошли, ребята? Это у вас называется «сейчас осмотримся — и назад»? Да, Алекс?

— А в чем, собственно, дело? — недоуменно спросил ареолог, пряча пистолет в кобуру. — Мы только что вошли и ничего еще не увидели.

Он вдруг замер, расширившимися глазами глядя на Свена, а потом медленно произнес:

— А вообще, как ты здесь оказался? Ты же всего пять минут назад говорил с нами из лагеря! Или морочил нам голову, а сам шел следом за нами? Не утерпел?

Теперь пришла очередь Торнссона вытаращить глаза.

— Ты что, Алекс? — тихо, почти вкрадчиво, но очень внятно сказал он, словно растолковывая что-то ребенку или не очень сильному умом взрослому. — Какие пять минут? Час я отпустил на то, чтобы вы здесь побродили. Потом пытался связаться с вами, но вы не отвечали: ни ты, ни Фло. «Хорошо, Свен, — сказал я себе. — Обе рации одновременно выйти из строя вряд ли могли, лохнесских чудовищ здесь, как утверждают яйцеголовые, вроде бы не должно быть — значит, этим новым колумбам упало на головы что-то тяжелое или же они провалились в какую-то яму и лежат без сознания». Мы, помнится, говорили про ловушки... Но поскольку думать так плохо мне вовсе не хотелось, я успокоил Лео и решил, что вы попали в какую-то мертвую зону — в смысле, для связи мертвую. И потому мы с Лео еще с полчаса добросовестно трудились, но настроение у нас, сами понимаете...

Алекс Батлер и Флоренс слушали пилота, буквально раскрыв рты, словно не Свен Торнссон это был, а сам старик Гомер, декламирующий свои бессмертные творения.

— Так вот, — продолжал Торнссон, попеременно глядя то на ареолога, то на Флоренс, — мысли наши были уже далеко от золота, от погрузки, и тут я еще Раз подумал о ловушках. Возможно, это была неудачная мысль, но я все-таки напомнил Лео, что по инструкции один из нас должен оставаться в лагере, и со всех ног бросился сюда. И обнаружил, что вы, слава Господу, живы и здоровы, но с вами здесь действительно что-то произошло. Сдается мне, что вы просто потеряли чувство времени. Возможно, здесь какая-то аномалия, какая-то патогенная зона, влияющая на восприятие. Так что убраться надо бы отсюда поскорее — вот что я обо всем этом думаю.

— Возможно, — задумчиво сказал Алекс Батлер. Флоренс, встрепенувшись, взглянула на него. — Только дело, похоже, вовсе не в нашем восприятии, то есть не в наших субъективных ощущениях. Взгляни. — Он поднял руку, чтобы пилот смог увидеть прозрачный «глазок» с вмонтированными часами. — Четырнадцать семнадцать. А последний сеанс связи у нас с тобой был в четырнадцать ноль восемь. Сколько на твоих, Фло?

— Четырнадцать... семнадцать, — срывающимся голосом ответила нанотехнолог. — То же самое...

— А на твоих, Свен?

Пилот уставился на зеленые светящиеся цифры своего табло, где быстро сменяли друг друга секунды.

— Шестнадцать двадцать восемь, все правильно! У вас что-то с часами!

— Неужели непонятно? — воскликнул ареолог, возбужденно переминаясь с ноги на ногу. — Там, за воротами, со времени нашего сеанса прошло два часа с лишним, а здесь — всего лишь десяток минут, не более! Дело не в нас, не в нашем восприятии, а во времени. Тут, внутри этой штуковины, время течет иначе, гораздо медленнее, чем снаружи! Я не знаю: причина этого в аномалии, неизвестной нашей науке, — гравитации-то повышенной здесь не наблюдается, — или же до сих пор тут работает какая-то хроноустановка марсиан, я точно знаю другое: если мы пробудем здесь еще несколько минут, сюда, наплевав на все инструкции, примчится ошалевший Лео, потому что для него там, в лагере, прошло уже часа два с тех пор, как ты бросился нас спасать. Если мои подсчеты верны. Так что можно представить его состояние.