Коммуна, или Студенческий роман - Соломатина Татьяна Юрьевна - Страница 48

Хорошо ещё, что преподаватель по гистологии попался вменяемый. Немного скучноватый с виду, но явно философ. Пусть в замызганном халате, зато остроумный. Не злой и даже симпатичный. Говорят, что вот баба-ассистент с нормальной анатомии – его жена. Ну и парочка! Очень хорошо, что именно он. У него можно на четыре-пять рассчитывать. А вот та доцентша, морда круглая и нос уточкой, вообще только двойки и тройки ставит. Молча. Придёт, отоварит всех стройными рядами неудов и удов – и привет. Так что молитесь на своего Бреуса. Доцентша-то, к слову, дочь нашей профессорши с нормальной анатомии. Что-то она пожиже характером и интеллектом, чем мамаша. А вообще – забавно. У того – жена, у этой – мамаша. Они что – анатомы и гистологи – парами ходят?

– Это одна и та же наука! – вещал Примус. – Гистология – это электронно-микроскопическая анатомия! Везло Фаусту, в его время такого кошмара не было!

Как-то раз весной вдруг та самая профессор с нормальной анатомии, что преподавала в подгруппе Полины, Примуса и Короткова, сказала в конце занятий:

– Романова, зайдите ко мне в кабинет!

«Интересно, чего это вдруг? Сплошные «отлично», ни одного пропуска, старуха большую часть времени сурова и к особому общению не склонна? Но если профессор говорит зайти в кабинет, то выбора особого нет, кроме как зайти. Наверное, будет в старосты кружка склонять или к другой подобной ерунде. Хотя вроде как не она за это отвечает…»

– Чего гадаешь, иди! – хлопнул Полину по плечу Примус. – Мы тебя под главным корпусом подождём.

Полина постучала в дверь скромного кабинетика, занимаемого ныне бывшей заведующей кафедрой, прежней первой леди Винницкой, а потом и Одесской областей – ныне простым профессором и женой персонального пенсионера – Ниной Николаевной.

– Полина! Мы с Павлом Пантелеевичем уже переехали на дачу. Ждём тебя завтра вечером в гости! – тоном, не терпящим возражений, сообщила ей крепкая ещё бабка-профессор. И протянула бумажку. – Здесь адрес. Всё очень просто. Сядешь на площади Октябрьской Революции на семнадцатый или восемнадцатый трамвай. Выйдешь на Десятой Станции Фонтана, перейдёшь дорогу и сразу увидишь нашу дачу. Номер – белой краской на зелёной калитке. – Она всегда очень чётко и последовательно излагала что спланхнологию, что поисковую инструкцию. Монументальная была женщина.

– В гости? – с недоумением переспросила Полина.

– А чего такого? Студентка что, не человек? Её что, профессор не может пригласить к себе на чашку чая?

«Ну да, ну да. Конечно же. Вот так запросто каждый день студенты пачками зазываются в гости на дачи бывших первых секретарей обкома. Как воды попить! Наверное, ей просто надо там… полы-окна помыть, поди, за зиму запачкались-запылились. Или таки гостям – настоящим гостям – тарелки менять. Прислуга-то уж всё. В прошлом осталась. Она сама как-то плакалась прямо на занятиях, что Павлу Пантелеевичу теперь и машина, не смотри что пенсионер союзного значения, только сколько-то там часов в месяц положена».

– Жду тебя завтра! Иди! – поставила бабка точку, даже не спросив: может, Полина занята завтра вечером?

– Чего грозная старуха хотела от бедной девочки? – Примус сгорал от нетерпения.

– В гости пригласила, – усмехнулась Полина. – На дачу.

– В гости?

– Ага! Наверное, надо двор подмести. Или что-то в этом роде. Теперь тащись к ней «в гости» в субботу вечером. И хрен куда денешься. По анатомии не просто экзамены, а госы!

– Хочешь, мы с тобой? – Примус сгорал ещё и от любопытства.

– Примус! – оборвал его Кроткий. – Если бы она хотела видеть на даче ещё и нас с тобой, то непременно пригласила бы. Это же не к подружкам на вечеринку с парнями завалиться.

– А вдруг старуха – старая извращенка? А чего такого? Всю жизнь анатомией заниматься – тут любой двинется. К тому же она и войну прошла, и… Знаете, что мне про неё рассказывали? Когда она ещё первой леди всея Одесской области была и заведующей кафедрой, ей лисичку надо было забить. Какую-то там работу она по сравнительной морфологии делала. Так вот, говорят, что сторож вивария за убиение лисички в научных целях запросил десятку. А Нине жалко стало. Да не лисички, а десятки. И она её собственными руками забила! Видали, какие на её дочурке бриллиантовые серьги? Ага! И на работу Нину персональная чёрная «Волга» катала. А десятку пожалела. И собственными руками лисичку-сестричку… – Примус трагически всхлипнул.

– Какая чувствительность! Необыкновенная просто. Особенно для того, кто собственными руками вываривал в цинковом ведре человеческую голову! – оборвала его Полина.

– Так то мёртвая голова. А то – живая лисичка! Я, разумеется, согласен с тем, что наука требует жертв. И даже готов смириться с лисичкой. Но вот что с тобой профессорша собирается проделать на этой своей обкомовской даче, а? – Примус сделал страшные глаза и потянул руки к Полиной шее.

– Лёшка! Не пугай меня! Я и так боюсь! – взвизгнула Полина.

– Прекратите детский сад! – сказал Кроткий. – Ясно как божий день, что она зовёт тебя именно окна-полы мыть и во дворе прибраться. Ничего страшного. От этого никто ещё не поломался. Съездишь. Я завтра всё равно занят.

«Он завтра всё равно занят! И что? Так мне от того, что ты занят или не занят, ни холодно ни жарко! Никуда не приглашаешь, и вообще! Занят он, да и на здоровье!»

Вадим не понял, отчего это вдруг у Полины внезапно испортилось настроение.

– Я позвоню тебе в воскресенье.

Она ничего не ответила.

Следующим вечером, как и было наказано – в шесть часов, Полина Романова стояла на Десятой Станции Фонтана у зелёной калитки с белым номером. Звонка не было, а на её стук никто не отзывался – ни люди, ни звери.

«И что делать? Стоять тут как дуре? Тарабанить? Уйти?»

Пока она размышляла, как ей поступить в этой дурацкой ситуации, к калитке подошёл симпатичный молодой человек лет… тридцати, что ли?.. Уже совсем мужчина, короче. И сказал:

– Привет!

– Привет! – ответила Полина.

– Не открывают?

– Нет.

– Ну, давайте вместе попробуем. – Он достал из кармана ключи и открыл калитку. – Прошу вас. Мне сюда же. Моя бабка позвонила мне час назад и сказала, что чуть не при смерти и немедленно должна меня видеть.

– Вы внук Нины Николаевны?

– Да. А вы кто?

– Я её студентка, – сказала Полина. – И вчера она пригласила меня в гости. Подозреваю, что словосочетание «в гости» было использовано из вежливости и вашей бабушке нужна просто помощь по хозяйству. – Мужчина отчего-то нахмурился.

– Другая ей помощь нужна… Вот ведь змея неугомонная!

Настраиваясь заранее ничему не удивляться, Поля проследовала за молодым человеком в глубь старого заброшенного сада, где притаился небольшой деревянный домик с верандой. Во дворе, под старой яблоней, стоял стол. За столом расположился благородного вида старикан.

«Видимо, это и есть бывший царь здешних мест Павел Пантелеевич Козырь!» – подумала Полина.

Чувствовала она себя крайне неуютно. Бабка пригласила, а калитка на замке. Внук её, с ключами, поначалу был приветлив, теперь вот отчего-то надулся…

«Мне это всё каким боком надо?!»

– Дед, привет!

– О-о-о!!! Глебушка! – седой мужик довольно бодро, но не быстро, эдак величественно, статно, поднялся со скамейки и обнялся с подошедшим внуком.