Измененный - Маршалл Майкл - Страница 18

— Именно так, — сказала Стеф, когда я сообщил, что ничего не нашел. — Никаких суперсекретных шпионских программ. Вот ведь странно.

Жена сидела, прямая как палка, на дальнем конце дивана. Начальный приступ ярости прошел, однако она все равно напоминала вулкан, который может запросто стереть с лица земли ближайший город, если только пожелает. Подозреваю, Стеф нарочно напустила на себя такой вид, вооружившись, как она думала, неопровержимыми доказательствами, и уверенная, что я сейчас же сломаюсь и сдамся на ее милость, — я не сломался. Более того, проверяя компьютер, я в то же время шаг за шагом вслух восстанавливал все события предыдущего вечера (в число которых не входила любительская ночная фотосессия с эротическим уклоном), предложив ей свой сотовый (снова), чтобы она позвонила Мелании, помощнице Уорнера, и услышала подтверждение.

Отказ позвонить ослабил позиции Стеф — хотя, конечно, да, я все равно теоретически мог доехать до дома Каррен вне зависимости от того, была назначена встреча с клиентом или нет, — но я сознательно не стал заострять на этом внимания. Стеф была по-настоящему огорчена, и не без причины. Неважно, насколько крепки мои позиции — и поверит ли она в конце концов, — но ведь все равно уже какое-то время она верила в совершенно обратное. Нельзя раздумать какую-то мысль. Потому что схема у тебя в мозгу, твое восприятие чего-то изменилось. И восстановить прежнее положение невозможно, только вытеснить свежими и конкретными доказательствами, которых у меня пока что не было.

— В таком случае, кто-то подсоединился к нашему Wi-Fi, — сказал я, оглядываясь на то место в комнате, где стоял прибор и в дом был заведен силовой кабель.

— Ну конечно, — ехидно подхватила Стеф. — То-то я думаю, Йоргенсены это или Мортоны?

Она была близка к истине. Если оставить в стороне саму абсурдность идеи, что нашим соседям пришла охота покопаться в моей почте, имелись и кое-какие практические возражения. Йоргенсены принадлежали к числу столпов местного общества; старики за семьдесят, здоровые, одержимые гольфом, настоящие бабушка и дедушка для половины детишек нашего «Поместья» — уж никак не киберпреступники, бежавшие из Матрицы. С другой стороны от нас жили Мортоны. Тоже милые люди, более того, семейство, принадлежащее к какой-то особенно благообразной ветви христианства, отвергающей Интернет в целом как источник нездоровых образов, представлений и способов бытия. Помню, мне сообщили об этом какое-то время назад на одном чрезвычайно чопорном и нескончаемом обеде. У Мортонов даже кабеля не было.

Я отодвинулся от экрана, сбитый с толку.

— И Смиты тоже не могут. Мне самому пришлось устанавливать на их компьютер «Майкрософт Офис».

Стеф предпочла промолчать. Она просто сидела, глядя на меня и постукивая по полу правой ногой.

— Может быть, это вардрайвинг? — робко предположил я.

И удивился, обнаружив, что она знает значение этого слова. Стеф высмеяла идею, однако в итоге признала, что у какого-нибудь ребенка на территории жилого комплекса все-таки может оказаться необходимая аппаратура и определенные знания, да и взрослые козлы вполне могли шататься возле дома, вылавливая сигналы, носящиеся в эфире, «сфотографировали» с экрана мой электронный адрес и узнали пароль на Амазоне.

Гораздо сложнее было объяснить появление фотографий. Я пытался списать и их на проблемы с Wi-Fi, но Стеф не купилась. Она поинтересовалась, каким это образом какой-то ребенок вообще узнал о существовании Каррен, не говоря уже о том, чтобы сделать снимки. Ответа на этот вопрос я не знал. Все, что я мог, — сказать, чего точно не было. Я отрицал то, что сделал снимки, и отказывался понимать, каким образом они попали ко мне в ноутбук. Отрицал все громко и долго. Подобный разговор не мог ни к чему привести — во всяком случае, без перезаписи базы данных и перехода в спящий режим.

Весь ее гнев перегорел до угольков к тому времени, когда она отправилась спать, но в глазах была пустота. Жена ушла наверх, не прощаясь. Просто посмотрела на меня, как будто гадая, что же она перед собой видит, и ушла. Может, мне нужно было пойти за ней, но вряд ли это было бы правильно.

Вместо этого я вышел и немного поплавал в бассейне. Думал я главным образом о фотографиях и в конце концов натолкнулся на то, чего не замечал до сих пор, сосредоточенный на очевидной и сиюминутной угрозе, спасаясь от эмоционального взрыва, прогремевшего прямо передо мной.

Я понял, что надо подумать и кое о чем еще, о чем я не упоминал перед Стеф. Частично из-за того, что сначала не заметил, а потом, заметив, не понял, что это означает, поскольку между нами и без того скопилось довольно непонимания. Я не стал удалять фотографии Каррен, хотя это напрашивалось само собой. («Смотри! Видишь? Я все стер! Вот!») Стеф настаивала, чтобы я их удалил. Она даже пыталась сделать это сама, оттолкнув меня от компьютера и проехав пальцами по сенсорному планшету в один из самых жарких моментов нашей дискуссии. Но я применил против нее ее же тактику и спросил, какое это имеет значение; ведь я мог бы сохранить картинки в Сети или на карте памяти того мифического фотоаппарата, которого у меня нет. Я заявил, что фотографии нужны мне, чтобы выяснить, откуда они все-таки появились. И вот как раз предотвращая ее попытку уничтожить улики, я кое-что и заметил — тот факт, который в итоге заставил меня вылезти из бассейна, замерзшего, усталого и смущенного.

Я отправился еще раз проверить папку в компьютере, чтобы убедиться: я видел именно то, что, как мне показалось, я и видел.

Когда я открыл дверь спальни, все лампы были погашены. Я слышал дыхание Стеф в темноте, однако решил, что та еще не спит.

Она ничего не сказала, когда я осторожно скользнул под одеяло. Ну, и я тоже ничего не сказал. Просто лежал на спине, размышляя о том, в чем только что убедился. Все фотографии Каррен были собраны вместе в папке на рабочем столе ноутбука. Свой виртуальный рабочий стол я держу в таком же порядке, как и стол в конторе, и знаю, что не создавал этой папки. Это сделал кто-то другой, не знаю, как именно, прежде чем закачать туда эти фотографии.

И папка называлась ИЗМЕНЕН.

Глава 12

Хантер в конце концов вернулся. Человек в кресле знал, что тот приближается. Он слышал, как вдалеке лязгнула дверь, которую открыли и снова закрыли. Судя по звуку, она была временной — просто кусок фанеры с висячим замком.

Он слышал звук размеренных шагов по бетонному полу внизу, которые приближались к нему. Шаги замерли прямо под ним, после чего раздалась не поддающаяся определению последовательность звуков, и в итоге Хантер подтянулся на тот полуэтаж, где сидел пленник. Он проделал это с обескураживающей легкостью, словно человек, вылезающий на бортик в мелком конце бассейна. Пленник в кресле и не подозревал, каким сильным и подвижным стал Хантер благодаря упражнениям, которые изо дня в день проделывал в камере, а также во время моциона во дворе; кроме того, он дважды в неделю упражнялся со штангой и гантелями, что разрешалось всем заключенным. Встав на ноги, Хантер стряхнул с ладоней пыль. Сделав вид, будто не обращает внимания на сидевшего человека, подошел к одному из окон, отодвинул брезент, выглянул наружу и заметил:

— Отличный денек. Правда, тебе он, наверное, показался бы слишком жарким.

Человек в кресле ничего не ответил. Он знал, что Хантер уже приходил. Пленник очнулся от тревожного сна незадолго до рассвета и увидел в центре пола запотевшую бутылку родниковой воды, рядом с написанными мелом словами: «Кто еще?»

Не особенно утонченно. Зато действенно.

Если бы силой воли можно было двигать материальные объекты, бутылки там уже не стояло, она лежала бы у него на коленях, пустая. Но нет. Она так и продолжала стоять рядом с меловыми буквами. И до сих пор полная.

Хантер видел, куда тот смотрит.

— Да-да, — произнес он. — Ты ее видел? Воду? Выглядит соблазнительно, правда?

— Да пошел ты.