Одиссей покидает Итаку - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 75

– Если никакого шевеления не будет, тогда и сходим.

– Черт с вами. Тогда я спать полез, а вы сообразите, чего пожрать. Разбудите.

– Пойдет. Спи давай…

Глава 16

Шульгин появился на крыше Замка, словно видение из иного мира, потому что с райской обстановкой этого уголка совершенно не сочетался небритый, с рассеченной щекой и красными глазами человек в грязных джинсах и меховой кожанке, сжимающий в левой руке пулемет Калашникова.

Он постоял несколько секунд, обводя прищуренным взглядом овальный бассейн с изумрудной водой, тропическую зелень зимнего сада, загорелые тела женщин в шезлонгах, едва прикрытые ленточками бикини, словно выжидал, когда все здесь присутствующие заметят его прибытие, и, только убедившись, что мизансцена по мотивам популярной картины Репина «Не ждали» выстроилась правильно, подрагивающим голосом спросил:

– Отдыхаете? Ну-ну… – и с грохотом бросил на узорчатый пол свое оружие.

Пошатываясь, он сделал три шага и почти упал в ближайшее плетеное кресло. За ним в проеме двери показались Левашов и Лариса.

Первой опомнилась Ирина. Вскочив, она подбежала к Шульгину.

– Что? Что там у вас случилось? Где Андрей? Алексей? Что с ними?

Сашка, подняв голову, скользнул взглядом по ее темно-бронзовому телу, провел ладонью по своему лицу, покрытому трехдневной щетиной, и отвернулся. Пробурчал что-то вроде: «Жарко тут у вас» – и начал стягивать куртку. При этом он морщился и шипел от боли.

Отстранив Ирину, к нему подошел Воронцов, тоже в одних плавках, помог вынуть руку из рукава.

– Что, ранен?

Шульгин отрицательно мотнул головой.

– Что вы все молчите? – неожиданно визгливо крикнула Ирина, обращаясь теперь уже к Левашову.

Вокруг уже столпились все – Наташа, Альба, Корнеев, Айер.

Лариса обняла Ирину за плечи.

– Успокойся, Ира, еще ничего не известно, главное, что они наверняка живы…

– Живы?! А где же они? Что там у вас произошло, можете вы наконец сказать? – И разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь Ларисы. – Так я и знала… Я, я во всем виновата… из-за меня… и оба…

Женщины повели Ирину куда-то в угол, закрыв от мужчин и шепча успокаивающие слова.

– Ну так все-таки? В чем дело? – Воронцов обращался теперь только к Левашову.

– Конец Валгалле. Отвоевались… А ребята в плену. – Левашов отстегнул ремень с пистолетом, бросил его поверх Сашкиного пулемета, стянул через голову свитер, передернул плечами. Сел рядом с Шульгиным. – Попить чего-нибудь дайте.

– Коньяк, вино?

– Воды! А потом кофе. – И, обращаясь к Воронцову, спросил: – Ты именно этого ждал? Потому и сорвался заблаговременно?

– Ты все же обрисуй сначала, что произошло. Пришельцы на форт напали?

– И это тоже. Но сначала был поход…

– Про поход я лучше доложу, – вмешался Шульгин. Губы у него неприятно кривились, а в голосе звучал непонятный сарказм, словно он испытывал злое удовлетворение от всего, что произошло.

Глазами он показал на столик с напитками, и Герард, с неожиданной для него самого предупредительностью, покатил его к Шульгину. Выпив полный бокал сухого вермута, Сашка коротко, но вполне исчерпывающе описал все, вплоть до момента боя с машинами «ракообразных».

– С чего вы взяли, что они именно ракообразные? – перебил его Воронцов.

– Вот именно – с чего? Кванги нам мозги задолбали… – Шульгин изобразил жест, которым Сехмет сопровождал свои слова о «врагах». – А они такие же ракообразные, как и мы. Скафандры это у них. Если пуля попадает, он взрывается – и даже мара не остается… Когда утром ребята пошли посмотреть, что мы там настреляли, – продолжал он, – я остался в танке. Прикрыть, если что. Они дошли до свалки вторчермета – так это все выглядело, полазили там, собрались уже возвращаться, а потом р-раз – и исчезли. Только что были – и никого нет. Чистое поле…

– Как с моей квартирой в Москве, – вставил Левашов.

– Я было выскочил, метнулся туда, а потом думаю – стой! Если и меня прихватят – кому от этого польза? Вернулся в танк, люк задраил, жду… Часа два ждал – тихо. Или забыли про меня, или не заметили. Я по газам и в ставку главкома. У них там общий восторг – как же, впервые враг отброшен, наступать собираются. Но мне их игры уже… Я Сехмета за ворот: давай дирижабль! Вытряс, полетел в форт. Едва успел выгрузиться и все рассказать Олегу – прошу пана! Прямо перед фортом на поляне возникает такой же точно бронеход, с какими мы бились. Из него четверо в белых скафандрах – точно, издали на рака смахивают. А точнее – на глубоководный скафандр с манипуляторами. Я Олегу кричу – заводи машину, пора на Землю линять! Танка-то у нас больше не было, на танке теперь кванги катаются, а тут со стороны реки еще один сундук подплывает… – Шульгин замолчал, закашлялся, начал прикуривать дрожащими руками. Пока он наливал себе еще вермута, рассказ продолжил Левашов:

– Я включил канал – хорошо, что ты, Дим, оставил мне координаты: мы с Ларисой стали бегом собирать хоть что-то: видеокассеты, фотографии, записи наши; слышим – Сашка уже стреляет…

– Ага, – перебил его Шульгин. – Не зря я пулемет наверху приладил. Хоть придержу чуток, думаю. Тут они как дадут лучом. Крышу сразу снесло, как меня бревнами не поубивало, не знаю. Я вниз, к воротам, как рубану с рук, от пояса! В одного попал. Ты знаешь, словно в мыльный пузырь! Хлоп – и ничего нету… Они прицел не успели снизить, вторым залпом полдома снесло. Стою на карачках, а надо мной бревна порхают… Вижу, труба дело. Заскочил на веранду, а дальше не могу. Ноги отнялись. Хорошо, Олег меня за ворот втащил в подвал…

– В последнюю секунду выскочили, – подтвердил Левашов. – Я Сашку в «окно» просунул, Лариса с той стороны помогла. И вижу – перекрытия бетонные надо мною поднимаются. Медленно так, словно крышка гроба у панночки… – Он передернул плечами. – Лариска кричит от страха…

– Она не от страха, – вмешался Шульгин, – она такое крикнула, что я и не повторю… Олег схватил блок управления, прижал к животу, как регбист, и – на нашу сторону. Я успел увидеть, как потолок рухнул – и все. Кабель перерубило, «окно» исчезло. А мы стоим в каком-то коридоре. Осмотрелись, ощупали друг друга, руки-ноги целы, и пошли вас искать…

Рассказ Шульгина и Левашова произвел впечатление прежде всего на космонавтов. Они выглядели по меньшей мере ошарашенными. Двух дней на Валгалле и трех в Замке (а здесь прошло именно лишь три дня, пока длилась эпопея на Валгалле) им явно не хватило, чтобы полностью адаптироваться к иному времени и образу жизни.

Воронцов же выслушал все совершенно спокойно. Как будто просто выяснил для себя некоторые мелкие подробности.

Это заметил и Шульгин. И в глазах у него появился прежний блеск.

– Сдается мне, капитан, что дело здесь нечисто. Не нравишься мне ты… Знал, что так и будет?

– Откуда бы? Я, что ли, тебя под руку толкал, когда вы кордебаталию открыли? Или все же вы сами додумались? Но кое-какие соображения имелись, не скрою. Почему я от вас ушел? Вот как раз поэтому. Если ребят в плену сейчас на детекторах крутят, память им зондируют, они про меня ничего, кроме того, что был такой, сказать и вспомнить не смогут. А сейчас только мы с Антоном помочь сможем.

– Понял… Вы, значит, тоже гамбиты разыгрываете. Ясненько. Хочется мне с Антоном твоим повидаться, сказать, что я о нем думаю…

– Давай говори. Внимательно выслушаю.

Шульгин и Левашов обернулись. Возле мохнатой веерной пальмы стоял широкоплечий парень лет тридцати, в безукоризненном светлом костюме, при галстуке в тонкую красную полоску, похожий на американца с рекламного плаката сигарет «Лорд».

– А? Наконец-то имеем честь лицезреть!.. – Шульгин подошел к нему, рассматривая, как восковую куклу в музее Тюссо. – Хорошо… – И неожиданно для всех сделал резкое движение рукой.

– Не стоит, – с широкой улыбкой сказал Антон, легко парировав выпад Шульгина. – Хоть ты и ниндзя, как я слышал, реакция у меня лучше.

– Жаль, но похоже… – вздохнул Сашка, безнадежно уронив руки. Дальнейшего не уловил никто. Словно черная молния блеснула перед глазами, и Антон, отлетев метра на три, рухнул навзничь.