Витязь специального назначения - Каменский Юрий - Страница 30

— И что ты дальше делать с этим думаешь? — словно подслушав его мысли, спросила бабка.

— Сдаётся мне, про всё это Лесная Дева должна что-то знать. Нужно мне с ней посоветоваться.

— С Бабой-Ягой? — Милёна зябко передёрнула плечами, — А в омут головой не пробовал? Говорят, ничем не лучше.

— Да брось ты. Женщина как женщина, Климу, считай, уже второй раз жизнь спасла.

— Всё равно, — не согласилась супружница, — ведьма, она ведьма и есть, ничего от неё доброго быть не может. Да и боязно с ней дела иметь.

— И-и, Милёна, вот тут ты как раз неправа, лучше не препятствуй, — в глазах Савельевны светились ум и лукавство, — сколь на чёрте не ехать, всё пешком не идти. Авось эта ведьмачка чего путного и присоветует, — и незаметно подмигнула Акеле. Умная всё ж таки старуха, а уж житейский опыт с характером — куда с добром.

— А вы тут как, Галина Савельевна? Леоновка, я смотрю, не бедствует. Ещё и мужиков где-то кучу раздобыли. Через посылторг, поди, выписала?

— Да зачем? Пустила кур в капусте пошарить, там вас, зубоскалов никчемушных, под каждым кочаном много валяется. В доброе-то время выкинули б, а сейчас пригодятся, — не осталась в долгу зубастая бабка.

Акела, довольный, захохотал. Любил он людей, которые за словом в карман не лезут. По этой же причине многое прощал Соловью — и необязательность его и пьянство.

— Кормов скоту до весны хватит, неделю на покосах всем гамузом пластались, — начала «отчёт» Савельевна, — с огородов собрали всё, что осталось. Какие продукты по домам собрали, муку там, соль, сахар, всё по едокам разделили. Рыбы засолили к картошке в приварок, капусту заквасили, вот и от цинги заступа есть теперь. С тем, что вы привезли из городища спокойно перезимуем.

— Да! — вспомнила она, — Змей-то тогда ещё и Грачёвку пожёг.

— Это весь, недалеко от нас была, — пояснила Милёна.

— Так там он среди ночи напал, всю подчистую выжег.

— Там и было-то домов пятнадцать, — вытерла слёзы любимая, — сестра у меня там родная взамужем жила, со всеми сгинула.

— А мужики-то, — продолжала Савельевна, — как раз на охоте были. Вернулись, а вместо домов головёшки. Погоревали, а потом к нам прибились. Чай, в одиночку бедовать никому не сладко, теперь уж обвыклись. Кое-кто и к бабёнкам притулился, а там, Бог даст, и ребятёнки новые родятся. Оно и дело, человек от горя и бед всегда к другому ближе лепится, тем и спасается.

Было в избе Галины Савельевны тепло и уютно, от печного бока тянуло теплом, тихонько посвистывал на горячей плите чайник. У порога, в большой кадушке, вздыхала и булькала квасящаяся капуста. Её ядрёный дух мешался с сытным запахом свежего хлеба. Об ноги тёрлась старая трёхцветная кошка. Неспешно текла беседа, в окошко глядел месяц, сидящий верхом на ветке сосны, а улицу ожившей вновь деревни уже прятала сумеречная синь. Душа расслаблялась, отдыхая в этой благодати.

Когда они вернулись в дом Милёны, их уже ждали друзья. За столом сидели Клим с Андреем, а напротив них Малыш с Сержем. Что тут скажешь, коли связал, не скажу кто, верёвочкой одной. Курила, глядевший во все глаза на настоящих витязей, метал на стол, что в печи нашёл. Две здоровых рожи, то бишь Клим с Малышом, уже вовсю что-то наворачивали. Серж с Барсом тихонько цедили брагу с изысканностью истинных аристократов.

— Это что ж тут такое деется, люди добрые? — Милёна, сдерживая смех, упёрла кулаки в боки, — я любимому своему мясной пирог пекла-готовила, а его какие-то морды уже сожрали, хозяйку не спросясь.

— Тихо, мамаша, тихо, — Клим был преисполнен сытого благодушия, не обращая внимания на смущённую Милолику, не успевшую ещё привыкнуть к этим шуткам, — на войне и поросёнок — божий дар.

Знаменитую фразу из фильма «Чапаев» хозяйка, конечно, знать не могла, но рассмеялась, точно уловив контекст.

— Это смотря какой поросёнок, — внёс ясность Акела, усаживаясь за стол, — если как ты или Малыш, это не дар, а кара господня. Милёна, если два этаких кабана часок за столом посидят, считай, недельного запаса продуктов как не бывало.

— Устыдил, — повесил буйну головушку Малыш, — мы-то, святловодские, таки доверчивы, страсть! Я вот через свою таку простоту восемь раз был женат и всё по любви.

— Ну, понёс, — одобрительно хмыкнул Акела, — братие, а как вы смотрите на дар Галины Савельевны?

С этими словами он выставил на стол бутылку с красно-золотой этикеткой «Столичная».

— А что это? — с любопытством спросил здоровяк.

— Напиток богов, — сверкнул зубами Клим, — самый русский напиток. Самогон. Занимайте места.

Друзья с готовностью расселись за заваленным самой изысканной снедью столом. Васька с удовольствием разлил самогон по чашкам.

— Что так мало? — удивился Малыш, заглянув внутрь стакана. Друзья, переглянувшись, засмеялись.

— Перед тем, как пить, задержи дыхание, — посоветовал Акела, — вот так, — и махнул содержимое своего стакана в рот. Остальные тоже не заставили себя ждать. Только Барс, верный себе, выцедил половину. Поставив недопитое на стол, оторвал ногу от какой-то дичины и с аппетитом вонзил зубы в румяную корочку. Малыш, хотя и умудрился не поперхнуться, но сидел, задержав дыхание и покраснев, как варёный рак. Потом медленно выпустил сквозь зубы воздух и покрутил головой.

— Да, зело забористо ваше питьё, — выговорил он сиплым голосом, утирая ладонью непроизвольно выступившие слёзы.

— На том стояла и стоять будет земля русская, — с достоинством гордо отозвался Соловей.

— За Мыся с Околелом, — поднял второй тост Акела, — настоящие были мужики.

Все поддержали этот тост. Вторую порцию Малыш проглотил не в пример удачнее.

Постепенно разговор свернул в практическое русло.

— Это всё ладно, — движением мощной ладони отмёл зряшные сомнения Клим, — а что вы вообще обо всём этом думаете?

— А я, — прищурился Акела, — по привычке сначала тебя выслушать хотел, ум у тебя практический. Вот ты и скажи — с чего, по-твоему, начинать надо?

— Мне лично кажется, мужики, что здесь всё дело в этих, как их? Ну, монахи эти синие…

— Орден Тернового Венца? — уточнил Барс.

— Вот-вот. Кстати, мне Фея, — он опасливо оглянулся, не слышит ли Милолика, — говорила, что здешнее колдовство на нас не действует. Совсем не действует, понимаете? Вот и надо первым делом им башки, как курям, посворачивать, а там видно будет.

— А то, что Великий Кнез горой за них стоит, это тебя не волнует? — Акела смотрел Толстому прямо в глаза.

— Ну, тогда не знаю. Хотя, его ж рядом нет. Можно ведь и не докладывать — спать крепче будет. А вы что предлагаете?

— Честно скажу — не знаю. Надо мне к Бабе-Яге твоей в гости наведаться. Посоветоваться. Как я понял, нам она не враг, а вот синих этих, по твоим словам, она не очень жалует. Глядишь, чего и присоветует. Одна голова хорошо, а две…

— …некрасиво, — под общий смех закончил Андрей.

…Вот почему Акела ехал на своём коне по той же заброшенной дороге, чуть присыпанный первым выпавшим снежком, вместе с Барсом, который сидел в седле уже гораздо уверенней. Ой, как же они вовремя успели управиться. Природа, словно жалея погорельцев, крепилась и терпела, остановив свои часы. Теперь, дождавшись, наконец, пустила ходики тикать дальше. Задул, срывая жёлтые листья, холодный северный ветер, нагнал тёмные тучи и окропил землю дождём. Спеша к югу, пролетали запоздалые птичьи стаи-тёмные зигзаги на высветлившемся небе, а потом ударило первым морозцем.

Хрустели под копытами отдохнувших коней чуть припорошенные снегом опавшие листья. Пересвистывались обьявившиеся со снегом синички, перепархивая с ветки на ветку, словно сопровождая их. Хищные ласки, играя, пятнали снежок своим следом и вновь взлетали по стволам в гущу ветвей, с любопыством высовывая мордочки и разглядывая всадников.

Два дня назад, ранним утром, сминая копытами пожухлую траву, из Леоновки они выехали в сопровождении половины отряда лесной стражи. Вторую половину Акела, пользуясь своей властью, оставил на постоянную охрану деревни.