Витязь специального назначения - Каменский Юрий - Страница 50

50

— Не на чем. Здравы будьте, — добродушно усмехнулся лесовик, уважительно косясь на добытое оружие, — я и себе потрафил. Энтому подлому племени при вашей подмоге такую знатную пакость преподнёс. Не будут в лесу своими топорищами погаными без ума и толку махать. Ну, мужики, и вам исполать. Пора мне, однако.

С этими словами, пожав руки людям (этому жесту он у них же и научился), лесовик повернулся и скрылся в зарослях.

— Не стоит и нам задерживаться, — сказал Акела, — как сказал петух, выходя из курятника: «Извините, я тут немного натоптал».

Они ржали так, словно в жизни ничего не слышали смешнее этого немудрящего анекдота. Обычная, в общем-то, реакция после стольких перепадов «из огня да в полымя». Хоть и знаешь, что смерти нет, но ведь и нервы не стальные.

Ковёр взмыл над верхушками деревьев и взял курс к тому месту, где они входили под землю — следовало поискать Дорина с Берендеем. Может, всё-таки уцелели?

В состоянии лёгкой эйфории от только что одержанной победы они едва не проворонили новую опасность.

— Атас! — заорал не своим голосом Соловей, — Держись! — и бросил ковёр в сумасшедший вираж. Мимо, обдав жаром, со свистом ударила сверху вниз струя пламени. Змей, старый знакомый, пикируя, едва не зацепил их крылом. Вот тебя нам только для полного счастья не хватало. И откуда тебя вынесло, и чего тебе спокойно-то не жилось?

Оказавшись ниже ковра, дракон на резком вираже набрал высоту и снова ринулся в атаку. Соловей заставлял ковёр лететь зигзагом — то резко ныряя вниз, то почти отвесно уходя вверх. Людей, держащихся за края, швыряло друг на друга так, что лязгали зубы

Скорость чудовища на вертикалях превосходила скорость ковра Правда, на горизонталях скорость была примерно одинаковой, но самолёт превосходил гада в манёвренности. Далеко оторваться не удавалось, потому что, стоило оказаться впереди змея, как он выстреливал струёй пламени.

Счастье ещё, что, расходуя свой гелий из летательного пузыря на пламя, дракон где-то на минуту терял высоту. Но и они, уходя от огня на виражах, тоже неминуемо спускались вниз. В общем, как с волком, козой и капустой — куда ни кинь, везде клин.

Благо, коврик Ваську слушался великолепно, точность манёвра была как у НЛО. Но и чудовище, проявляя завидное упорство, сдаваться не собиралось. Лес и горы давно остались позади, внизу мелькали крыши деревень, какие-то речушки, но всё это отмечалось краешком сознания — не до того было.

Ковёр в очередной раз свалился вниз и, маневрируя, пошёл на бреющем полёте, прямо над землёй. Сверху нарастал уже привычный (чтоб он сдох!) рёв и свист летучего гада, заходившего на штурмовку. Ловко вывернувшись из-под носа у дракона, ковёр стремительно понёсся над сверкающей водной гладью. Море? Ну, ничего себе!

В ту же секунду думать об этом стало некогда. Самолёт «падающим листом» ушёл в сторону, срезая барашки волн, и резко, под углом в сорок пять градусов, пошёл на набор высоты. Послушный Соловью, тут же заложил вираж, от которого желудок подскочил к горлу. Вовремя! Струя огня, обдав жаром, вспенила воду там, где они только что были. Чёрная тень, закрыв небо, пронеслась над головами, грязно-белое брюхо в мелкой чешуе, казалось, чуть не задело волосы. Люди невольно втянули головы в плечи.

Развернувшись на встречном курсе, ковёр понёсся по прямой, забирая мористее. Интересно, у него вообще есть ресурс? А то, как кончится у него сейчас его волшебное топливо, а берег-то уже превратился в узкую полоску…. Даже если не слопают здешние морские гады, вода ещё как следует не нагрелась, смерть от переохлаждения гарантирована.

Рёв сзади показал, что дракон уже проложил новый курс и, как говорится, «сел на кильватер». Тоже не устаёт, что ли? Опять ковёр уходил вверх «на форсаже», а змей не отставал и даже догонял. Едва огнедышащая скотина сократила расстояние до критического, самолёт под чутким Васькиным руководством снова заложил крутой вираж, уйдя почти на встречный курс. На волосок разминувшись с драконом, они, не меняя направления, понеслись над волнами, набирая высоту.

Акела, повернув голову, увидел, что чудовище машет крыльями уже тяжелее и поворачивает не так проворно, как раньше. Он повернулся к Соловью, но Барс уже что-то орал тому в ухо. Встречный ветер уносил слова. Донеслось: «… устаёт» и«…резко вниз под сорок пять…» и отборный мат. Да, в сердцах Василич, обычно от него такого не услышишь. Волшебный транспорт, поднявшись метров на сто пятьдесят над водой, понёсся по прямой. Рёв и шипение огня сзади показали, что тварь хоть и выдохлась, но добычу упускать не намерена. Вопль повторился ближе, в затылок повеяло теплом.

— Пора! — заорал Барс, — предельный дифферент [32]на нос!

Ковёр «клюнул носом» и резко пошёл к воде. Барашки волн неслись прямо в лицо, сердце сжалось, ударив полтора раза. Чиркнув по гребням волн, он буквально прыгнул вбок. В тот же миг огненный язык лизнул задний левый угол ковра. За спинами послышался сочный шлепок и рёв монстра оборвался каким-то судорожным всхлипом.

Люди зачарованно смотрели, как бьётся в волнах исполинская туша, погружаясь в море всё глубже и глубже. Вот на поверхности осталась одна голова, последний сиплый рёв прокатился над волнами, скрылась… С грохотом ударил вверх столб пара. Всё, отпрыгался, сердешный.

— Покойный был-таки неправ, — вынес эпитафию Акела.

Но расслабляться, как выяснилось, было рановато. Теряя ход, ковёр тяжело полз над самыми волнами, намокая ещё больше. Соловей попытался поднять его выше, но с таким же успехом он мог тащить себя за волосы вверх. Вот набежавшая волна с размаху хлюпнула прямо на ковёр, окатив его экипаж.

— Мужики, до берега не дотянем, — убито сказал Васька.

— Значит, жопа, — резюмировал Акела. На душе скребли острыми когтями голодные кошки. Стоило выкрутиться из стольких передряг, чтобы тебя утопили, как котёнка в помойке. И кто? Безмозглая огнедышащая скотина.

— Парус! На траверзе парус! — крик Барса вырвал их из траура. Мористее их, курсом крутой бейдевинд, шёл большой парусник при полной оснастке. Воспрянувши духом, друзья, казалось, придали новые силы своей обессилевшей вконец «лошадке», которая, такое впечатление, боролась за живучесть вместе с экипажем. Всё ещё сильно кренясь, ковёр поднялся чуть выше волн и, прибавив скорость, пошёл на перехват. Кипень белых парусов, выпуклые борта, лица моряков, застывшие в изумлении, стремительно неслись навстречу…

Глава 8

Такое разное счастье

Я не знаю мудрости, годной для других,

Только мимолётности я влагаю в стих.

В каждой мимолётности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.

К.Д.Бальмонт

Ковёр с размаху шлёпнулся на палубу, потеряв всякие признаки жизни, воздухоплаватели по инерции кубарем покатились по палубе. Акела, едва успев сгруппироваться, треснулся о какую-то надстройку. Нептун её ведает, как она называется, но твёрдая, зараза. С трудом приподнявшись, огляделся. Барс, конечно, уже на ногах, озирается, прокачивает обстановку. Соловей, стеная, поднимается, держась за бок. Тоже обо что-то приложился.

Вокруг уже собрался экипаж. С оружием и без него, одетые кто во что горазд, лица продублённые и обветренные, но глаза их полны детского изумления и суеверного ужаса.

«Ох, чует моё сердце, — подумал Акела, — не на торговое судно мы попали».

Он поправил меч, тщательно завёрнутый и висящий за спиной. Как ещё об него не покалечился, удивительно. В это время моряки расступились, давая дорогу широкоплечему мужику среднего роста. Лет пятидесяти на вид, внешность просоленного морского волка, седоватая шкиперская бородка, светло-серые глаза с жёстким прищуром. Несомненно, капитан этой посудины.

вернуться

32

Дифферент — наклон корпуса (обычно — подводной лодки) на нос или на корму. Барс употребляет его как бывший моряк. Про воздушное судно говорится «тангаж».