Кровавое дело - де Монтепен Ксавье - Страница 101

Следователь вынул из ящика распечатанное письмо, потерянное Сесиль, и сказал:

— Неужели вы отопретесь, что обладали этим письмом и подчеркнули карандашом главные фразы, именно те, которыми руководствовались в выполнении преступления?

— Не признаюсь и буду отпираться даже под топором палача.

— Вы все еще отказываетесь указать ваше место жительства?

— Нет, черт возьми! Я не отказываюсь!… Обвинение в убийстве! Ничего хуже этого не может со мной случиться! Идите в мою квартиру, вы этим доставите мне удовольствие! Идите, господин судья, и допросите хозяина. Он вам ответит, что я у него с двенадцатого декабря, то есть со дня моего приезда в Париж, и прописался не под вымышленной фамилией. Я ничего не боюсь, как видите!

— Говорите же, наконец, ваш адрес!

— Бульвар Батиньоль, в «Petit-Hotel».

Письмоводитель записывал все показания Оскара Риго. Затем господин Жеврэ приказал двум полицейским:

— Отведите этого человека в префектуру и поместите в одиночную камеру.

Носильщик вышел из кабинета с низко опущенной головой и искаженной физиономией. Его беспокойство переходило в отчаяние. Господин де Жеврэ, оставшись с начальником сыскной полиции, сказал:

— Я велю подать две кареты: в одну сядем мы с вами, а в другую — два агента и поедем для осмотра квартиры в «Petit-Hotel на бульваре Батиньоль.

— Позвольте вас спросить, как вы думаете поступить с Анжель Бернье? Она с дочерью возвращается в Париж сегодня!

— Я отдам приказ ее арестовать, но спешить незачем.

Следователя перебили докладом, что кареты поданы.

— Поедемте, по дороге заедем в префектуру за вашими агентами.

Эмме-Розе становилось все лучше и лучше, и потому ничто не мешало матери и дочери уехать. Они собирались отправиться на одном поезде с Рене. Молодой человек займет место радом с ними и будет их кавалером до самого Парижа.

Как редко случается, все произошло так, как было предположено, и в назначенный час все трое уехали. Их провожали господин Дарвиль и доктор, ушедшие с вокзала только после отхода поезда. Анжель горячо благодарила их за нежные заботы и радушное гостеприимство.

В одиннадцать часов утра поезд прибыл в Париж. Тряска в пути чрезвычайно неприятно подействовала на девушку. Через полчаса езды у нее уже возникла сильная головная боль, и в то же время ей казалось, что нечто вроде вуали застилает ей глаза.

Анжель, напуганная болезненным состоянием дочери, не в состоянии была заниматься своим спутником. Однако, когда до Парижа оставалась только одна станция, она сказала:

— Мы скоро расстанемся, monsieur Дарвиль. Позвольте вас поблагодарить еще раз от всего сердца за спасение моей крошки. Вы знаете мой адрес: улица Дам, 110. Если занятия вам не помешают, приходите повидаться — я буду очень рада…

Рене Дарвиль с живостью ответил:

— Сочту своим долгом навестить mademoiselle Эмму-Розу.

Молодая девушка протянула ему руку.

— А вы нам сообщите, как поживает ваш друг господин Леон, не правда ли? — спросила она со слабой улыбкой.

— Обещаю вам.

— Не приедет ли он в Париж?

— Да, на этих днях.

— Вы его приведете к нам?

— Он не нуждается во мне, чтобы узнать дорогу к вашему дому.

Анжель поспешила прервать не нравившийся ей разговор.

— Не разговаривай больше, милочка, — сказала она, — ты утомляешь себя, и голова разболится.

Эмма-Роза послушалась, и ее слабая красивая головка прижалась к спинке дивана, а глаза закрылись.

Прошло десять минут, и поезд остановился. Рене Дарвилю пришлось заняться своим багажом, довольно объемистым, так как мать снабдила его несколькими ящиками, зная, что у него будет собственная квартира, а не номер в гостинице.

Но он все-таки сперва проводил madame Анжель и ее дочь до кареты. Обменявшись несколькими дружескими пожеланиями, они распрощались. Глядя вслед ему, Эмма-Роза проронила две слезинки. Она думала о Леоне, и ее сердечко тоскливо сжималось. Ей казалось, что, расставаясь с другом Леона, она расстается с самим Леоном, и не на время, а навсегда, Анжель не спускала глаз с дочери и заметила эти слезы. Поняв их причину, она сама загрустила.

«Как она его любит! — думала бедная мать. — И сколько страданий предстоит ей в будущем!»

Катерина все приготовила к приезду своих хозяев. Яркий Огонь горел в камине в комнате Эммы-Розы. В столовой виднелся накрытый стол.

«Дай, Господи, чтобы мои барыни с аппетитом покушали!» — думала про себя Катерина.

Велико было разочарование верной служанки. Путешествие оказалось выше сил слабой Эммы-Розы. Она чувствовала себя совсем разбитой и чуть не сходила с ума от сильнейшей головной боли. Катерина испугалась при виде перемены, произошедшей в девушке, но промолчала, не желая огорчать madame Анжель. Все-таки она спросила, не надо ли сбегать за доктором.

— Не думаю, чтобы это было необходимо, — произнесла Анжель.

Катерина печально вздохнула, но ничего не возразила. Анжель посмотрела, удобно ли лежит головка Эммы и все ли необходимое у нее под рукой, и затем прошла в свою комнату, переоделась и спустилась в столовую. Пока Анжель завтракала, Катерина навела ее на печальные воспоминания.

— Я забыла вам, барыня, рассказать…

— О чем?

— Вчера сюда приходил очень странный человек.

Анжель насторожилась.

— Он меня спрашивал о каком-то Оскаре Риго. Он уверяет, что вы его хорошо знаете.

Красавица задрожала.

— Оскар Риго! — воскликнула она. — Но это имя называл при мне начальник станции судебному следователю! Это тот путешественник, слова которого произвели скандал в минуту обнаружения трупа.

После минутного молчания Анжель продолжала:

— Каков собой приходивший?

— Высокий и толстый, похожий на ярмарочного великана или барабанщика, способный одной рукой поднять бочку.

«Это агент», — подумала Анжель и прибавила вслух:

— Под каким предлогом вошел он сюда и стал задавать вопросы?

— Он пришел купить карамелек. Пока я заворачивала их в пакетик, он стал разговаривать.

— Что ты ему отвечала?

— Я сказала одну правду, что у вас никогда не бывает в гостях мужчин и что я в первый раз в жизни слышу имя Оскара Риго.

— Что же он?

— Тогда он ушел со словами, что придет поговорить с вами, когда вы вернетесь домой.

Лицо Анжель омрачилось. Глубокая морщина перерезала лоб.

— Разве я вам сообщила что-нибудь неприятное? — спросила Катерина.

— Нет, голубушка. Этот человек ошибся — больше ничего. Не приходил ли еще кто-нибудь?

— Только покупатели.

— А инспектор? — Нет.

— Слава Богу, потому что я не имею права поручать магазин кому бы то ни было; согласно закону, я должна закрыть торговлю на время своего отсутствия. Но теперь я дома, и мне нечего бояться, так как никто не заметил моей ошибки.

Анжель кончила завтракать и поднялась к дочери. Эмма все еще спала. Бедная мать бесшумно переступила порог ее комнаты, опустилась на колени перед постелью и прошептала, подняв руки и обратив глаза к небу:

— Благодарю Тебя, Создатель, за спасение моего дитяти!

Указывая суду свое местожительство, Оскар Риго повиновался безотчетному чувству отчаяния. Оставшись один в камере, он стал размышлять и пришел к очень мрачному заключению.

— Положительно, я одурел на допросе! А впереди еще хозяин «Petit-Hotel», — говорил он сам себе и прервал свой монолог, заслышав шаги нескольких человек в коридоре. Почти в ту же минуту дверь отворилась.

— Ну, живо! Вас ждут, — сказал служитель, вошедший в сопровождении Казнева и Флоньи.

— Заставить ждать представителей закона — никогда! — ответил любезно носильщик. — Я очень хорошо знаю, как следует обращаться с этими господами.