Кровавое дело - де Монтепен Ксавье - Страница 136

— Вас обвиняет, увы, сама очевидность! Но я хочу спасти вас, несмотря на то, что изменяю своим обязанностям! Если вы дошли до преступления, то виноват в этом я! Если ценой всего моего состояния надо купить свидетелей, я это сделаю, я спасу вас… Но человек, чья рука убила, нужен мне, назовите его!

Анжель пожала плечами, и ее потухшие глаза загорелись от гнева.

— Я отказываюсь от ваших предложений! Я не хочу вашей жалости! Я жажду лишь правосудия! Вот отворите передо мной сейчас двери тюрьмы — я откажусь последовать за вами! Я обвинена и хочу, чтобы меня судили! Я невиновна, и поэтому судьба не будет преследовать меня до конца!

— Значит, вы отрицаете существование сообщника?

— У невиновных нет сообщников!

— Ваш сообщник, оставшийся на свободе, подал вам весточку и сделал это в такой форме, что она могла бы с успехом проскользнуть мимо всякого постороннего взгляда, но один из сторожей обнаружил след совершенно нечаянно.

— Позвольте! Что же писал этот мнимый сообщник?

— «Продолжайте отпираться. Деньги в сохранности. Дочь исчезнет». И это верно, потому что ваша дочь исчезла!

— счезла! Моя дочь!!! — воскликнула Анжель, ломая руки. — О, негодяи! О, злодеи! Они убили мою дочь!

Отчаяние Анжель было слишком правдиво, и барон де Родиль не мог не подумать, что перед ним первоклассная актриса, с необычайным талантом разыгрывающая потрясающую сцену.

Он почувствовал, что его сердце затрепетало от жалости.

— Успокойтесь, Анжель, умоляю вас, — проговорил он, взяв за руки несчастную мать.

— Как я могу быть спокойна, когда моя дочь пропала!

— Все необходимые приказания отданы. Вся полиция поднята на ноги, чтобы отыскать вашу дочь.

— Полиция явится слишком поздно. Моя дочь будет убита. Прошу вас, Фернан, умоляю на коленях, сжальтесь надо мной! Дайте мне свободу! Если наш ребенок еще не умер, дайте мне возможность выйти из тюрьмы, чтобы спасти ее! А если она умерла, то для того, чтобы отомстить. Скажите одно слово, Фернан, и все двери отворятся! Вы скажете это слово? Да?

— Я не имею на это права.

— Но ведь вы всемогущи!

— Вы ошибаетесь! Я могу только поручиться за вас, что и сделаю. Я приму все меры, чтобы вас выпустили на поруки.

— Сделайте это, Фернан, и я буду благословлять вас… я прощу вам все… Я буду помнить только, что я вас любила и что вы — отец моего ребенка…

Тронутый до слез, барон де Родиль протянул руки, и Анжель упала ему на грудь.

— Мужайся! — сказал барон, целуя ее. — Ты победила! Очевидность против тебя, но я отрицаю очевидность и верю.

Потрясение оказалось слишком сильным для этой души, вынесшей столько бурь. Анжель глубоко вздохнула и лишилась чувств.

На громкий зов барона поспешно прибежал тюремщик.

— Скорее, помогите! Этой женщине дурно!

Тюремщик привел двух товарищей. Они перенесли Анжель в камеру и положили на постель.

Оскар Риго решил сторожить на улице Бонапарт, чтобы непременно поймать человека в меховом пальто, а для того чтобы не обратить на себя внимания, ловкий Оскар придумал следующее.

На углу пассажа Изящных Искусств находится небольшой дощатый ларек. Целый день, с утра до вечера, в нем сидит добрая, приветливая старушка с большим капюшоном на голове. Это торговка газетами.

Оскар с первых же минут своего дежурства заприметил лавчонку. Ему давно надоело, как маятник, ходить взад и вперед.

Рано утром он пришел к пассажу.

Старушка была уже на своем посту, раскладывая еще совсем свежие, влажные газеты, которые ей только что принесли.

Оскар подошел.

Старушка приняла его за раннего клиента и поспешила спросить:

— Какую вам угодно газету, сударь?

— Да мне не одну нужно, а все.

— Вы, конечно, шутите…

— Даже и не думаю. Я хотел бы купить ваш товар оптом и сверх того снять вашу лавочку.

Сговорившись со старушкой, Оскар засел в лавочке, но первый день был совершенно бесплоден.

На следующее утро Оскар снова занял свое место. Торговка газетами уже поджидала его, чтобы получить свои пять франков.

Грязные афиши, наклеенные на фасаде театра Батиньоль, извещали публику о двух экстраординарных представлениях «Сержа Панина», с участием господина Поля Дарнала из театра «Жимназ» и госпожи Жанны Дортиль.

Места разбирались великолепно, к величайшему удивлению директрисы, которая уже сожалела о том, что отдала шестьдесят мест в пользу дебютантки.

Последняя провела весь день, предшествующий представлению, в разноске и развозке данных ей лож и кресел по своим друзьям и знакомым. Подвиг ее увенчался громадным успехом: места были разобраны все.

Анджело Пароли, верный своему обещанию, явился за пятью ложами, за которые заплатил тысячу франков. В одной из этих лож он намеревался сидеть сам и любоваться приготовленной им драмой. Четыре ложи он раздал своим ученикам и помощникам.

В пятой, которую он оставил для себя, должны были сидеть Жервазони и бухгалтер лечебницы, изображая директоров парижских театров.

Жанна Дортиль усердно занималась своими туалетами.

Луиджи выпросил у хозяина позволения отлучиться на целый день, под предлогом визита к окулисту, у которого он продолжал серьезно лечиться.

Весь этот день он провел, рыская по самым запустелым кварталам Парижа. Около четырех часов пополудни он вернулся на улицу Sante с громадным узлом в руках и пронес его прямо в кабинет директора.

Пароли ждал его.

— Ну что? Все готово?

— Да.

— Что у тебя в этом узле?

— Мой костюм.

— Где же ты думаешь переодеться?

— У вас, на улице де Курсель. Дайте мне ключ.

— Вот он. Но ты не думаешь, что это неосторожно?

— О нет, нам нечего бояться, совершенно нечего.

Анджело отдал необходимые приказания камердинеру и отправился за Жервазони и бухгалтером, которых отвез обедать перед началом спектакля.

Друзья сидели в отдельном кабинете.

Анджело спросил карточку, заказал обед, призвал управляющего погребом и велел подавать самые тонкие, дорогие вина.

За великолепными устрицами разговор зашел о делах лечебницы.

— Или я сильно ошибаюсь, господин доктор, или вы очень довольны двухнедельным бюллетенем, который я имел честь представить на ваше рассмотрение, — проговорил бухгалтер.

— Очень доволен, — улыбаясь, ответил итальянец. — Я должен вам сознаться, что меня порадовало бы даже гораздо меньшее.

— Я верю! Ведь месяца не прошло с тех пор, как вы стали во главе нашего дела, а уж приход увеличился более чем втрое. Если будет так продолжаться, то в будущем году у вас будет сто тысяч франков чистого барыша.

— Надеюсь, что обстоятельства мои не изменятся.

Громадная толпа стояла перед входом в театр, что представляло в этих краях необычайное явление. Толпа стучала ногами, чтобы согреться, и громко требовала открытия, так как холод стоял ужасный.

— Сейчас отворят! Вот и пожарные! — крикнул вдруг какой-то мальчишка, указывая на четырех пожарных в форме, явившихся на дежурство.

Все, что только оставалось свободным во всех ярусах, бралось нарасхват и с бою.

Хотя выход Жанны Дортиль должен был состояться через два часа, она уже давно приехала и находилась в своей уборной.

Ее почтенная матушка пребывала здесь же. Консьержка с улицы де Курсель сочла необходимым надеть ради этого торжественного случая яркое платье, сшитое с самым отвратительным вкусом, которое она, разумеется, находила весьма элегантным и богатым.

— Мое материнское сердце все время делает тик-так, тик-так, как я подумаю, что сегодняшний вечер должен решить всю нашу будущность. У меня просто голова кругом!