Кровавое дело - де Монтепен Ксавье - Страница 23

Вдруг носок его сапога задел какой-то твердый предмет, отлетевший в сторону и при ударе об обледенелый тротуар издавший сухой, резкий звук.

Пароли взглянул вниз и на расстоянии метра от себя увидел что-то белое, резко выделявшееся на сером асфальте. Он сделал еще шаг, наклонился и поднял записную книжку с покрышкой из слоновой кости, с карандашиком в бархатных петлях.

— Это что такое? — недоумевал Пароли, разглядывая свою находку. — Записная книжка. О Господи, если бы в ней было, на что мне завтра позавтракать!

Итальянец подошел к газовому фонарю и принялся внимательно ее рассматривать. На одной из дощечек слоновой кости красовались рельефные серебряные буквы: Си В.

— Это потерял не мужчина, — рассуждал Пароли. — Слишком красивая и кокетливая вещица! Наверное, женщина. Дома посмотрю, что есть внутри.

С этими словами он опустил книжечку в карман своего пальто.

Через несколько шагов он дошел до угла улицы Брошан и повернул налево.

Дочь Жака Бернье не забыла ответа старой служанки Анжель. По словам старушки, последняя должна была вернуться домой около половины десятого вечера.

К ней-то и спешила Сесиль, стараясь устроить так, чтобы прийти раньше хозяйки и не заставить ее ждать.

Лавка не была еще заперта. Бледный свет сочился сквозь замерзшие стекла окон.

Теперь уже девушка больше не колебалась. Она смело и решительно отворила двери и вошла в магазин.

При звуке дверного колокольчика старая служанка показалась из внутренних комнат. Она с первого же взгляда узнала утреннюю посетительницу.

— Ах, это вы, сударыня! Вот уж не думала, что вы придете! На улице такой холод!

— А пусть себе холод! — возразила Сесиль. — Мне необходимо было прийти, вот я и пришла. Ваша барышня вернулась?

— Да, сударыня. Не далее как с четверть часа назад. Я говорила ей, что вы придете.

— Значит, я могу ее видеть?

— Конечно! Подождите минутку.

С этими словами старая служанка отворила двери и вошла в соседнюю комнату, где красавица Анжель, сидя за большим столом, писала и проверяла счета.

— Что нужно? — спросила она, прерывая свое занятие и поднимая голову.

— А это та самая молоденькая дамочка, барыня, о которой я вам говорила. Она приходила утром.

— Хорошо.

— Можно ввести ее сюда?

— Да, сейчас же. Потом заприте ставни и можете идти спать. Мне сегодня предстоит долго возиться со счетами.

Служанка снова вошла в магазин и проговорила:

— Madame Анжель вас ждет, сударыня.

Сесиль вошла решительной поступью и очутилась перед хозяйкой магазина, которая встала, чтобы встретить ее.

Старая служанка затворила двери.

Сесиль взглянула на madame Анжель и была поражена ее красотой.

И действительно, Анжель была обольстительно хороша при ярком свете лампы. Никогда она не оправдывала настолько прозвище, данное ей в квартале.

Она с любопытством смотрела на стоявшую перед нею Сесиль и пригласила ее сесть.

— Вы уже приходили ко мне сегодня, сударыня?

— Да, — ответила девушка, скорее кивком головы, нежели словами.

— Мне очень жаль, что вы меня не застали, потому что ваше второе посещение в такой поздний час показывает, что вам очень нужно меня видеть.

— Да, у меня к вам очень важное дело, — пробормотала Сесиль и подняла вуалетку.

— В таком случае madame или mademoiselle?

Анжель остановилась.

— Mademoiselle, — сказала Сесиль.

— Ну так вот, мы одни, и я готова вас выслушать. Что привело вас ко мне?

Несмотря на всю свою энергию, Сесиль колебалась, но потом овладела собой и почти неслышным голосом пролепетала:

— Я пришла, сударыня, просить вас помочь мне… спасти меня…

Красавица Анжель нахмурилась, ее тонкие ноздри затрепетали, и по лицу пробежала черная тень.

— Спасти вас? — повторила она.

— Спасти мою честь… спасти мне жизнь… У меня вся надежда на вас! Без вас я погибла!

Лицо Анжель приняло леденящее выражение, брови ее сдвинулись, образуя над глазами резкую, темную линию.

— Я поняла, — резко проговорила она.

Сесиль низко-низко опустила голову, и густая краска залила ее смуглые щеки.

— Сколько вам лет? — сухо продолжала Анжель.

— Девятнадцать.

— И, разумеется, ваши родители ничего не знают о вашем положении?

— У меня нет матери… давно уже… а если отец узнает… он будет безжалостен.

— Человек, обольстивший вас, женат?

— Нет, сударыня.

— Значит, это такая презренная личность, что вы не надеетесь, что ваш отец разрешит ему жениться на вас?

— Человек, о котором идет речь, сударыня, честен; но его положение в свете очень скромное… более чем скромное. Он актер, а мой отец никогда не допустит, чтобы я стала женой комедианта. Честь для него — все. В первый момент, узнав, что у меня есть любовник, он способен убить меня, кто бы этот любовник ни был.

За этими словами Сесиль наступило долгое молчание.

— Хорошо ли вы подумали о том, чего от меня хотите? — спросила наконец красавица Анжель, устремив на Сесиль свои чудные глаза сфинкса.

— Я думала, что вы сжалитесь над моим отчаянием, над моим ужасом, и пришла к вам с полным доверием.

— Кто подал вам мысль обратиться ко мне?

— Мне смутно, намеками говорили о вас…

— Как о личности, способной помочь вам в вашем затруднении?

— Да, сударыня. По крайней мере я так поняла.

— Так вот какова моя репутация в квартале! — воскликнула Анжель. — Чем я ее заслужила? Но, несчастное дитя, — с участием и оживлением обратилась она к Сесиль, — ведь вы хотите совершить преступление.

— Преступление?…

— Конечно! И хотите сделать меня своей соучастницей! Да разве вы не знаете, что, исполнив вашу просьбу, я могу подвергнуться наказанию? Вы знаете, что мне угрожает тюрьма?

— Да, сударыня, я знаю! Но опасность существовала бы в том случае, если бы вас кто-нибудь выдал правосудию. Я одна могла бы это сделать, а согласитесь, что это вовсе не входит в мои расчеты. В моих интересах, вечно хранить тайну.

— А вы ни во что не ставите опасность, которая будет грозить вам лично? Ведь вы можете умереть!

— Пусть я умру, — твердо ответила Сесиль, — только бы отец никогда не узнал о моем позоре!

— Вы не любите того человека?

— Я не могу сказать ничего положительного. У меня в голове все смешалось. Одно только ясно: ужас перед гневом отца! Я согласна лучше умереть!

— Да неужели у вас нет никакого материнского чувства?

— Я ненавижу этого ребенка! Мне девятнадцать лет. Я думала вполне искренне, что люблю человека, которому внушила безумную, бешеную страсть. Я отдалась ему, не понимая и не сознавая, к каким последствиям может привести мое несчастное увлечение. Теперь я хорошо вижу, что ошибалась. То, что я принимала за страсть, было мимолетным увлечением.

Голос молодой девушки задрожал, и слезы ручьем полились из ее прекрасных глаз.

— Увы! — продолжала она. — Я загубила свою жизнь. Я уже говорила вам, что для моего отца честь прежде всего. Он любит меня, больше чем любит, — обожает! У него я одна, совершенно одна на свете. Он питает честолюбивые замыслы, хочет, чтобы я вступила в какой-нибудь блестящий брак, который станет радостью и гордостью его старости. Моя позорная слабость разом разрушит все его надежды. Я опозорена навсегда! Да, я знаю, что моя просьба ужасна. Но разве существует другое средство для того, чтобы помешать мне слететь в пропасть? Если вы откажетесь помочь мне, мой отец убьет меня, и я буду причиной его смерти. Я прошу спасти мою честь, мою жизнь! Спасая мою жизнь и честь, вы спасете моего отца! Я заплачу вам, сударыня! Назначьте сами цену! Я заранее принимаю ее и заранее согласна на все!

— А я не принимаю подобного торга и не согласна! — с живостью воскликнула красавица Анжель. — Я знаю, есть женщины, которые избрали своим ремеслом подобного рода преступления, но я не из таких! Можете обратиться к одной из них, если вам угодно!