Девушка Лаки - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 47

Ни то, ни другое, сказал он себе. Потому что это обыкновенная похоть, и ничего более. Серена не способна изменить его жизнь – ни сделать ему больно, ни излечить. Она способна лишь подарить ему удовольствие, а он, в свою очередь, – помочь ей на несколько часов забыть о ее заботах. Все очень просто. До ужаса примитивно. Черно-белый мир.

–?Я хочу тебя, – прошептал он.

Его губы скользнули по ее виску, и он развернул ее лицом к зеркалу над туалетным столиком. Теперь Серена посмотрела на их отражение. Лаки, огромный, мускулистый, стоит за ее спиной и обнимает ее. Голова опущена, взгляд устремлен ей в глаза. Сама она – стройная и женственная в его тени. Золото и свет на фоне его темной фигуры. Она видела, как его пальцы развязывают пояс ее халатика, и даже не пошевелилась, когда тот соскользнул с ее плеч и упал на пол. На ней осталась лишь шелковая ночная рубашка с кружевами – не рубашка, а скорее полупрозрачное облачко тумана, обволакивающее ее тело.

Лаки провел руками вверх, нежно сжал холмики ее грудей, погладил ей живот и бедра. Затем, нагнувшись над ее плечом, легонько укусил ее и стянул зубами бретельку ночной рубашки. Серена видела в зеркале, как он покрывает поцелуями каждую клеточку ее тела. Она наклонила голову вбок, подставляя для поцелуев шею, и, как только его губы коснулись нежной кожи, сладостно простонала. Затем он подцепил вторую бретельку и потянул рубашку вниз, до уровня талии, обнажая ей грудь. Лаки не заставил себя ждать. Взяв в ладони ее груди, он слегка их приподнял и сжал. Его большие пальцы нежно гладили ее соски.

Серена ахнула от наслаждения. Он первый подарил ей эти сладостные ощущения. Не отрывая потемневших от страсти глаз от зеркального отражения, она наблюдала за тем, как большие загорелые руки Лаки ласкают ее грудь, как пальцы сжимают набухшие от желания соски. Это желание грозило испепелить ее, жаркое и мощное. Она тем острее ощущала его, наблюдая в зеркало за любовной игрой.

Рука Лаки скользнула вниз по ее животу, пока не нащупала выпуклость, где сходятся бедра. Серена откинулась назад, прижимаясь к нему, и раздвинула ноги, приглашая его проникнуть глубже. Лаки ласкал ее через шелковую ткань, скользя по самой нежной, самой чувствительной части ее тела. Затем ночная рубашка полетела на пол, и Серена сквозь дымку желания увидела, как его пальцы проникли в темный треугольник волос, и жаркая жажда желания сделалась еще нестерпимее. Лаки приподнял ее и еще крепче прижал к себе. Серена уткнулась лицом ему в плечо, в изнеможении наслаждаясь его прикосновениями.

–?Смотри! – прошептал он. – Смотри! – повторил он голосом, обольстительным, как пение античных сирен. – Прошу тебя, только не отводи глаз, мой ангел!

Он продолжал смотреть в зеркало, и его палец продолжал ритмично ласкать Серену в такт ее надрывному дыханию. Она простонала и тоже начала двигаться в такт его руке, смутно осознавая, что теряет контроль и отдается во власть инстинктам. Лаки тем временем все ближе и ближе подводил ее к самому краю.

Задыхаясь, девушка шептала его имя, чувствуя, что ей не хватает воздуха. В зеркале она видела, как вздымается и опадает ее грудь. Рука Лаки продолжала дарить ей наслаждение. Он по-прежнему пристально наблюдал за ней, не иначе как получая от этого не меньшее наслаждение, чем и она. Серена не отрывала взгляда от его губ, чувственных, манящих, с которых слетало ее имя.

–?Давай, милая, давай, давай, давай… – шептал он по-французски.

Экстаз обрушился на нее океанской волной, на мгновение лишив дыхания. Тело напряглось, и она была готова кричать от наслаждения, однако Лаки быстро повернул ее к себе лицом и прильнул к губам поцелуем. Он целовал ее жадно, по-варварски грубо, запустив свободную руку ей в волосы.

В следующее мгновение они оказались на кровати. Серена, ощущая спиной прохладу простыни, не сводила с него глаз. Лаки, стоя одной ногой на полу и положив колено другой на матрас, сорвал с себя футболку и отшвырнул в сторону. Еще миг – и он предстал перед ней во всей своей восхитительной наготе и восхитительной готовности к любовным играм. Накрыв ее крепким телом, он одним плавным и сильным рывком проник в нее.

Серена выгнулась под ним дугой, стараясь как можно глубже принять его в себя. А затем раз за разом отдавала ему свое тело, позволяя снова и снова проникать в него в волшебном ритме любви. Она радостно отзывалась на несокрушимую мощь его толчков, гладила мускулистую спину, вдыхала жаркий мускусный запах его тела, упивалась пряными поцелуями и все это время понимала, что ей страстно хочется чего-то большего.

Заглянув Лаки в глаза, она прочла в них муку и напряжение. Они не отпускали его в те мгновения, когда он дарил ей свое тело, но по-прежнему прятал душу. Серена была готова поклясться, что едва ли не физически ощущает ту ужасную борьбу, которая клокочет в нем, и невольно испытала жалость к этому странному, непонятному человеку. Впрочем, в такие мгновения рассудок не имеет права голоса. Сейчас она могла лишь одно: дарить ему свою любовь, как бы глупо это ни звучало. Дарить, несмотря ни на что. Дарить, зная, что ее любовь ему не нужна. Дарить, зная наверняка, что ее сердце будет разбито.

Она крепко обхватила Лаки и с отчаянием человека, борющегося за свою жизнь, прижалась щекой к его груди, чувствуя, как жажда любви окончательно сокрушает броню разума и логики. Она впервые в жизни влюбилась в мужчину, влюбилась бесповоротно и безнадежно. Лаки отправил ее в сладостно-пугающий полет к вершинам блаженства, и сейчас они вместе воспарили к ним, пусть даже на короткие мгновения. И Серена на какой-то ослепительный миг прониклась надеждой, что и он когда-нибудь полюбит ее.

Глава 13

Она была похожа на ангела. Красивые золотистые волосы разметались по подушке. Длинные ресницы напоминали изящный кружевной веер, розовые сочные губы слегка приоткрыты. Глядя на нее, Лаки испытал мучительную нежность. Он протянул было к ней руку, но вовремя себя остановил – его пальцы замерли всего в дюйме от ее лица.

Она была открытой и нежной, сильной и смелой – всего этого он давно уже не находил в женщинах. Если его что-то и привлекало в них, то только исключительно тело. Конечно, тело само по себе тоже было способно подарить ему наслаждение. Те минуты, когда был в ней, показались ему верхом блаженства. Серена отбросила холодность, отдавшись во власть безрассудной страсти, чем вырвала его из монотонной череды будней и заставила вновь ощутить жизнь в ее восхитительной полноте и яркости. Он мог бы брать ее по пять раз в день – и так и не насытиться любовью. Никогда еще он не испытывал такой неутолимой потребности в женщине, и никогда еще его желания не удовлетворялись с такой сладостной покорностью.

Он ни за что бы не поверил, что эта женщина, которую он впервые увидел в лавке Готье, сдержанная и спокойная, способна на такую страсть. Лаки криво усмехнулся, мысленно упрекнув себя в плохом знании женщин.

Серена оказалась отнюдь не холодной ледышкой. Скорее теплым, золотистым искушением. Растворяясь в ней, он воспарял к небесам, прекрасно зная, сколь скоротечны эти минуты блаженства. Она явно захочет от него большего. Того, что он не способен ей дать. Он не сможет подпустить ее близко к себе, тем более раскрыть перед ней душу. Ему становилось страшно при мысли, что она узнает – узнает то, что он делал, как жил, что видел. Заглянет в темноту, в которой обитает его душа, и вторгнется в его мысли. А еще его пугало то, что произойдет потом. Весь прошлый год он пытался собрать себя как личность, мучительно восстанавливая из тех оcколков, в которые превратилась его душа в жутком аду Рамоса. Теперь эти осколки пришли в движение, ударяясь друг о друга, готовые разлететься в разные стороны, как карточный домик под дуновением сильного ветра. Одно неверное движение, и все развалится.

Ему нужен привычный покой, одиночество, искусство. Только и всего. Он очистил собственный мир от всего лишнего, оставил лишь эти простые сущности, потому что все остальное просто не выносил. Не выносил человеческого общества, потому что присутствие посторонних людей его раздражало, ибо было подобно прикосновению холодного воздуха к обнаженному нерву. Так что фокус его бытия должен оставаться внутри, если он хочет сохранить себя как личность. Ему не нужна женщина, которая в силу своей профессии заглядывает людям в головы, выведывает сокровенные тайны, препарирует их, чтобы понять, что же именно их удручает, создает проблемы.