Детская книга - Байетт Антония С. - Страница 75

75

— Я тебе покажу, где прячутся щуки, — сказал он. — Это так весело, ужасно весело.

— Да, — сказал Джулиан, стараясь получить хотя бы суррогатное удовольствие от воды. — Ужасно весело.

Когда они уже сидели на берегу и сохли, Том спросил:

— Какие твои любимые стихи?

— Тебе только одни? Я могу назвать десяток. Напрасно блеском хвалишься, светило. Сравню ли с летним днем твои черты. Ода греческой урне. Калибан о Сетебосе. А твои?

— Чем занимался великий Пан меж тростников у реки? Я могу сказать эти стихи наизусть. Я их очень часто про себя читаю.

— Скажи.

Чем занимался великий Пан Меж тростников у реки? Рушил древа и орал, горлопан, Брызги дробили копыта козьи, Лилии и тельца стрекозьи Взлетали вверх у реки… И обрезал тростинку великий Пан (Слишком вымахала у реки!), Сердцевину вынул лесной мужлан, По всей длине из трубки наружной, И продырявил тростник безоружный Многократно, воссев у реки. «Так», — засмеялся великий Пан (Засмеялся он у реки), «Так приступлю, коли дар нам дан Музыкой тешиться целым миром», И, ртом припав к тростниковым дырам, Он с силой дунул на бреге реки… Но зверь по природе великий Пан, Хохочущий у реки, Хоть людям дар песен от Пана дан: Истинный бог, он тем и велик. Что жалеет сорванный этот тростник, Которому век не шуршать у реки. [37]

21

В Пэрчейз-хаузе дела шли все хуже и хуже. У Фладда и раньше бывали перепады настроения — он то целыми днями яростно работал бок о бок с Филипом, то несколько дней подряд просиживал в кресле, рявкая на Филипа, если тот спрашивал его о чем-нибудь или просил денег, и изредка замечая Серафиту лишь для того, чтобы сказать ей колкость. После отъезда Имогены Фладд немедленно погрузился в черную депрессию: он сидел, уставившись на портрет Палисси, или горбился, обхватив голову руками, словно она болела. Когда период спячки закончился, Фладд не вернулся к работе, но начал стремительно, никого не предупреждая, уходить из дома на болотистые равнины, без шляпы и без куртки даже в ветреные, мокрые дни. В один особо мрачный день он смахнул на пол целый лоток только что глазурованных горшков, бормоча, что это безобразные выкидыши.

Это была неправда, и Филип почти разгневался оттого, что пропало даром столько хорошей работы. Но Филип был проницателен и понимал, что может себе позволить, а что нет — и точно знал, что не может позволить себе сердиться на мастера или презирать его.

Но он пожаловался Элси, что дела идут все хуже и хуже. Оба знали, что он имеет в виду. Элси сказала, что пыталась поговорить с миссис Фладд, но без толку. Миссис Фладд ответила, что у ее мужа много забот и трудный характер, и что Элси это уже и так знает.

Однажды Филип отправился на обычную одинокую прогулку в Дандженесс для сбора плавника, раковин и необычных камней. Стояла переменчивая, шквалистая погода, ослепительные пятна света на воде сменялись ударами ветра и обрывками облаков, затмевающими солнце. Вдруг Филип увидел Фладда — тот стоял у края воды, хлопал руками и неслышно орал на море. Филип решил сделать крюк побольше, надеясь, что хозяин его не заметит. Но тут увидел, что Фладд, в ботинках и вельветовых штанах, стоит в воде, которая уже дошла ему до щиколоток. Быстро идти по наклонной плоскости, усыпанной галькой, не так просто. Филип изменил направление и двинулся к Фладду. Галька скрипела и стонала под ногами. Фладд погрозил кулаком горизонту и сделал несколько шагов вперед, маша руками, как мельница. Вода уже дошла ему до бедер, руки задевали гребни пены. Филип еще никогда не заходил в воду с этого берега. Он знал, неведомо откуда, что дно идет под уклон, а потом, уже там, где глубже человеческого роста, резко обрывается вниз, в коварные течения. Он неуклюже побежал вниз, к горшечнику, который сделал еще два-три шага, скрежеща галькой, и зашел уже по пояс. Филип не умел плавать. Он стал прикидывать, что случится, если он бросится на Фладда и упадет в засасывающую воду. Он кое-как подобрался к тому месту, где стоял Фладд, и прокричал в ветер: «Пойдемте домой, сударь. Пойдемте, прошу вас!»

Несколько секунд они стояли так — старик качался в прибое, хлопая по воде огромными руками, а юноша лихорадочно соображал, как схватить его и не потерять равновесия, и в то же время продвигался вперед, следя, чтобы обе ноги твердо стояли на грунте.

— Бенедикт Фладд! — проорал он.

Фладд наконец обернулся, злобно распялив завешанный косматыми волосами рот и дернувшись всем торсом.

— Иди домой, — сказал он и со всплеском упал на бок, в море. Он снова поднялся, видимо, стоя на коленях на гальке и соскальзывая под уклон, и крича на Филипа, что тот — назойливый дурак. Филип прошел вперед мелкими, словно жеманными, шажками и взялся за мокрую фланель рубахи.

— Пойдемте из воды, хозяин. Пойдемте домой.

— Оставь меня.

— Как можно? — сказал Филип, выдавая, что сердится. — Я должен доставить вас домой. Помогите мне.

Фладд брыкнул ногой — желая то ли освободиться от Филипа, то ли помочь ему — и под водой поехал целый обвал гальки. Филип обхватил руками тушу Фладда и потянул.

— А ну-ка помогайте мне, — яростно и рассудительно сказал он. — Помогайте себе самому. Пойдем, пойдем.

И они как-то начали карабкаться вместе и выкарабкались на сушу, которая вовсе не была сухой — из-за воды, которая лилась с Филипа и Фладда, и воды, которую выхватывал из моря ветер, хлеща ею землю.

— Зря ты мне помешал, — сказал Фладд, но не грубо. — Я решил взять и зайти в воду, и идти, не останавливаться. Напрасно ты меня остановил.

— Почему? — спросил Филип. — Почему вы так? Вы великий художник. Вы умеете такое, что многим и не мечталось.

— Оно от меня уходит. Я ничего не могу. Наверное, так и не смогу больше… не смогу… до конца жизни. Вот я и думаю, чего тогда тянуть?

— Это просто настроение такое. У вас оно и раньше бывало — черная полоса. Я видел. А потом вы делали удивительные вещи. Тот горшок с солнцем и облаками, помните? И другой, как пылающая парча. Помните? Если бы вы тогда утопились, тех горшков не было бы.

— Тебя горшки больше заботят, чем я.

— А если и так, это оттого, что я похож на вас. А вы сейчас чуть не утопили нас обоих, и это было бы несправедливо.

Филипу не показалось странным, что он не умолял Фладда спастись ради жены и дочерей.

Как-то раз, пойдя в Лидд закупать провизию, Филип увидел Артура Доббина и обрадовался. Он сказал Доббину, что Фладд «очень подавлен», по-видимому, из-за того, что Имогена уехала в Лондон. Он попросил, чтобы к ним зашел Фрэнк Моллет. Доббин поехал на велосипеде обратно в Паксти и передал просьбу Фрэнку, который сел на свой собственный велосипед и отправился в Пэрчейз-хауз. Фладда не было дома, он опять ушел бродить по болотам, так что Фрэнку удалось поговорить с Филипом, который описал пугающее поведение Фладда и сказал, что почти отчаялся — он не в состоянии все время следить за Фладдом, так как боится толкнуть горшечника на новые выходки, и к тому же должен работать, иначе в доме не будет денег. Филип сказал, что Фладд наотрез отказывается повидать врача, а это ничего хорошего не предвещает. Может быть, Фрэнк с ним поговорит? И добавил, движимый внезапным порывом, что Помона ходит во сне.

вернуться

37

Элизабет Баррет Браунинг.Свирель. Перевод А. Парина.