Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности сжечь! - Корольков Юрий Михайлович - Страница 102

Через шесть часов непрестанного полета над морем и сушей бомбардировщики советских добровольцев возвратились на свою базу вблизи Ханькоу. Полет оказался на диво удачным — только на обратном пути, уже вблизи китайских берегов, их пытались обстрелять с японских военных кораблей…

Уже на другой день китайские газеты были полны восторженных сообщений о налете на остров Кюсю. Китайская авиация предупредила агрессоров! Япония перестала быть неуязвимой! Тысячелетний миф о недосягаемости Страны восходящего солнца разрушен! Китайские летчики сделали грозное предупреждение японской клике!

И никто из читателей этих газет не знал, что беспримерный полет на остров Кюсю совершили простые советские парни, которые в шутку называли себя ван ю-шинами…

А Вадим Губанов, летчик-доброволец из сиоганьской авиационной группы, ничего не знал об этих событиях. За несколько дней до полета Тимофея Крюкина и его товарищей на остров Кюсю Вадим был сбит в воздушном бою. Последним, кто его видел, был Антон Якубенко. Они вели бой с японскими истребителями — восемь на восемь. Нормально. Но в разгар боя из-за облаков на них свалилось еще восемнадцать японских истребителей. Двадцать шесть против восьми! Вадим поджег японский самолет, но в это время его атаковали три истребителя. Антон ринулся на помощь товарищу, сбил одного. В это время машина Вадима вспыхнула, — видимо, пули попали в бензобаки. Вадим успел выброситься из горящей машины, пролетел несколько сот метров и далеко внизу раскрыл парашют. Его атаковал японский летчик. Антон пытался отогнать вражеский самолет, но в это время ему навязали бой два других истребителя, и он потерял Вадима из вида. Бой происходил над районом озер, захваченных японцами. Если Вадима не расстрелял японский самолет, когда он беспомощно болтался на стропах, возможно, Вадим и спасся, но упал на вражескую территорию.

Проходили неделя за неделей, месяц, второй. Губанов не возвратился. Его записали пропавшим без вести. Это так только говорится — без вести. Никто не верил, что Вадим жив, хотя никто и не видел, как он погиб, — значит, пропавший без вести.

ЧАН КУ-ФЫН — ВЫСОТА ЗАОЗЕРНАЯ

Среди политических деятелей, находившихся в поле зрения Рихарда Зорге, был полковник Хироси Осима — военный атташе в Германии, отличавшийся профашистскими взглядами. Зорге хорошо знал этого полковника, который нередко приезжал из Европы в Японию. Рихард встречался с ним в компании посетителей ночных клубов, шутил, доверительно разговаривал. Потомок древнего самурайского рода, человек волевой, прямоугольным лицом своим напоминающий Бенито Муссолини, Осима пользовался большим влиянием в генеральном штабе, при дворе императора и в наиболее экстремистских кругах правительства.

Военный атташе участвовал в подготовке антикоминтерновского пакта, был решительным сторонником японо-германского военного союза и всячески поддерживал прогерманские настроения среди военных. Теперь, когда ключ к шифрованной переписке между Токио и Берлином оказался в руках германской разведки, Зорге мог постоянно следить за работой военного атташе Хироси Осима. В то же время, через нового германского посла Эйгена Отта, доктор Зорге получил неограниченный доступ к немецким государственным тайнам. Советский разведчик оказался в наивыгоднейшем положении — ему одновременно становились известны секреты двух стран, наиболее враждебно настроенных к Советскому Союзу. К тому же секретарем японского премьер-министра принца Коноэ был теперь Ходзуми Одзаки, да и сам Зорге становился с годами все более доверенным человеком и советником Эйгена Отта. Вскоре, после того как Отт стал послом, он предложил Рихарду занять должность пресс-атташе германского посольства в Токио. Рихард сказал, что подумает, и… не согласился. Осторожность взяла верх, как ни заманчиво было предложение. Нельзя рисковать — новое назначение будет связано с новой гестаповской проверкой. Кропотливая, многолетняя подготовительная работа начинала давать богатые плоды.

Когда в Берлине подписали антикоминтерновский пакт, в Сатбо Хамба — японском генеральном штабе — возникла идея обмениваться с немцами разведывательными данными против СССР. В Берлине ухватились за это предложение, и вскоре совместная разведывательная работа переросла в диверсионную.

Военный атташе Осима в качестве частного лица купил в Фалькензее — берлинском пригороде — большое поместье, огородил его высокой стеной, поселил там эмигрантов-белогвардейцев и вместе с ведомством безопасности Гиммлера начал готовить террористические, диверсионные группы для заброски в Советский Союз. Здесь печатали листовки, которые с помощью воздушных шаров переправляли в Советскую Россию. Диверсионное хозяйство Осима с каждым днем обрастало: в Румынии купили моторный катер, чтобы перебрасывать диверсантов и нелегальную литературу в Крым и на другие участки Черноморского побережья.

В Афганистане японские агенты начали подбивать руководителей военных штабов к враждебным действиям против Советского Союза, но диверсантов постоянно сопровождали будто бы фатальные неудачи. По каким-то неведомым для Осима причинам его людей обстреливали на советской границе, а в Кабуле японского резидента, которому удалось войти в доверие к начальнику приграничного гарнизона, вдруг выслали из Афганистана…

Сохранился дневник Гиммлера, в котором рейхсфюрер писал о своих встречах с японским военным атташе Хироси Осима. К тому времени Осима стал уже генералом.

«Сегодня я посетил генерала Осима, — писал Гиммлер. — Он сообщил мне, что вместе с германским абвером они предпринимают большую работу по разложению России через границы Кавказа и Украины. Эта организация может стать эффективной в случае войны с СССР. Осима удалось перебросить через советскую границу на Кавказе десять человек, вооруженных бомбами. Однако многие другие агенты были застрелены советскими пограничниками при переходе русской границы…»

Недаром Рихард Зорге уделял внимание фигуре японского военного атташе в Берлине, который руководил диверсионной работой против Советской страны…

В дни новогодних праздников Осима опять появился в Токио. С доктором Зорге они встретились на дипломатическом приеме, устроенном министром иностранных дел господином Арита. Собрались в отеле «Империал», но гостей съехалось так много, что все они не могли уместиться в банкетном зале. Разбрелись по всему этажу, толпились в лоби, сидели в гостиных, куда из холла вели крутые каменные ступени. В канделябрах на кирпичных, необлицованных стенах горели свечи, подсвечники стояли на столах, заставленных изысканными блюдами, и слуги вместе с напитками разносили традиционные омоти — лепешки, которые по всей Японии пекут для новогодних праздников.

В отеле «Империал» собрался цвет высшего токийского общества: дипломаты, министры, представители деловых кругов, генералы и, конечно, целый сонм журналистов. Ненадолго появился даже премьер-министр принц Коноэ. Он провел среди гостей положенное по этикету время и вскоре отбыл с приема, окруженный свитой правительственных чиновников. Атмосфера стала менее официальной, громче зазвучали голоса, оживленнее сделались споры. Среди гостей расхаживали нарядные гейши, изящные, предупредительные, с обаятельными улыбками, напудренные до фарворовой белизны.

Конечно, среди гостей были супруги Отт. Рихард стоял с фрау Хельмой. Мимо них толпами текли гости, раскланиваясь и приветствуя знакомых. Каждому было лестно зафиксировать свое присутствие на таком банкете. Степенно проследовал с супругой министр Арита. Его жена, пожилая японка, была одета в темное кимоно, расшитое золотыми узорами. Когда они удалились, Рихард шутливо сказал:

— Почему бы вам, фрау Хельма, не сделать себе платье с таким же золотым узором?

— Это зачем?

— Чтобы все знали, что вы теперь жена полномочного посла…

— Они имеют какое-то значение — узоры на платье?

— Ну конечно!… Вот серебряная вышивка, — Зорге кивнул на проходившую японку. — Эта женщина рангом пониже, вероятно жена советника… А та — жена «просителя», она не вправе носить золото и серебро до тех пор, пока ее супруг не продвинется по иерархической лестнице…