Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности сжечь! - Корольков Юрий Михайлович - Страница 126

«В печати не должно упоминаться о прибытии в Японию, а также о деятельности германского посланника Генриха Штаммера, который будет находится в германском посольстве с особым поручением».

— Ну, что ты об этом скажешь? — спросил Вукелич.

— А то, что вот уже несколько дней, как я, ваш покорный слуга, вместе с генералом Оттом и упомянутым берлинским посланником Штаммером готовим текст военного договора между Японией и Германией!… Я консультирую Отта. — Рихард рассмеялся, глядя на изумленное лицо своего товарища. — Да, да! — воскликнул он. — И ничего не поделаешь! Уж лучше я, чем кто-то другой… Но чем объяснить поведение Гитлера? Год назад он подписал пакт о ненападении с Россией, а теперь снова меняет позиции. Почему?

Личный представитель Риббентропа Генрих Штаммер приехал в Токио в начале сентября 1940 года и незамедлительно приступил к осуществлению возложенной на него особой миссии. В газетах об этом не говорилось ни слова. Переговоры проходили в атмосфере непроницаемой тайны. Обе стороны шли навстречу друг другу, почва для этого была подготовлена. Потребовалось всего семнадцать дней, чтобы закончить переговоры, которые раньше тянулись месяцами и не давали результатов.

В середине лета Отт получил указание из Берлина — осторожно подсказать японцам мысль, что сейчас для них самое удобное время захватить французский Индокитай. Такая акция вызовет одобрение в Германии. Риббентроп был себе на уме: продвижение Японии на юг обострит ее отношения с англосаксами, устранит опасность какого бы то ни было соглашения между ними… Берлин подзуживал, подогревал страсти. Но в Токио ухватились за эту идею, только считали, что лучше начать с захвата Гонконга…

Вскоре Отт мог сообщить в Берлин:

«Все симптомы указывают на то, что японское наступление на Индокитай теперь неизбежно. По меньшей мере три дивизии предназначаются для того, чтобы захватить самые важные города, включая Сайгон.

В связи с переменой кабинета, которую требовала армия, можно ожидать, что Япония скоро перейдет к более активным действиям. Я имею строго конфиденциальную информацию от генерального штаба, что осадные орудия для нападения на Гонконг уже подготовлены».

Близилось время, о котором говорил Осима при первой встрече со Штаммером, — кабинеты менялись, и политика их становилась с каждым разом все более агрессивной.

К этому времени и подгадал Штаммер приехать в Токио.

Эйген Отт то и дело консультировался с Зорге. Штаммер сначала держался с Рихардом отчужденно, однако вскоре охотно стал прибегать к помощи хорошо эрудированного журналиста.

— Накануне подписания пакта в приемной императорского дворца собрался Тайный совет. Докладывал новый министр иностранных дел Мацуока, коротконогий, нестарый человек с маленькими, подстриженными усиками и широко расставленными хитроватыми глазами, похожий на расторопного коммивояжера.

— Все мы родились в эру Мейдзи, — сказал он и обвел глазами сидящих за столами членов Тайного совета. И действительно, он был в кругу сверстников, людей, рожденных в предпоследнем десятилетии прошлого века. Исключение составлял только принц Сайондзи — древний старец с пергаментным лицом, иссеченным глубокими морщинами, с опущенными углами запавшего рта. Это было последнее заседание Тайного совета, на котором присутствовал последний член Генро. Принц Сайондзи вскоре умер в возрасте девяносто двух лет. — Мы родились в эру Мейдзи, — повторил Мацуока, — и несем в себе идеи, внушенные нам божественным императором — дедом ныне царствующего сына неба. Пусть осенит нас мудрость веков при обсуждении этого документа, наиважнейшего в истории Японии. Мы должны одобрить или отклонить военный союз с дружественными нам странами — с Италией Бенито Муссолини и Германией Адольфа Гитлера… На первый взгляд может показаться, что существующий советско-германский договор о ненападении находится в противоречии с проектом трехстороннего пакта, который предложен высокому вниманию Тайного совета. Но мы уверены, что в случае русско-японской войны Германия окажет нам помощь и Япония ответит ей тем же, если возникнет вооруженный конфликт между Германией и Советской Россией…

Мацуока прочитал проект договора, поклонился и вышел. Члены Тайного совета, как всегда, остались одни, и первым заговорил советник императора — осторожнейший Кидо. Он добился своего — стал лордом хранителем печати, а на его бывшем месте, позади императорского трона, сидел теперь генерал Хондзио — адъютант благословенного императора. Кидо повторил свою заповедь:

— В большой политике не имеет значения, справедливы наши действия или нет, главное — отсутствие риска в задуманном деле… Мы не можем поверить, что Германия долгое время останется преданным другом Японии. Германии и Италии не следует доверять полностью. И тем не менее сегодня Гитлера можно назвать нашим воистину бесценным союзником. Наша цель — строить с ним новый порядок в Европе и Азии. Германия согласна оставить за нами право свободных действий в Восточной Азии. Мы будем поддерживать ее политику в Европе и Африке. Господин Риббентроп предлагает нам занять французский Индокитай, высадить японский десант в Сайгоне. Надо брать то, что нам посылает судьба. В компенсацию за свободу рук в Индокитае мы можем предложить Германии каучук, вольфрам, олово…

Что же касается России, то для наших стран, вступающих в военный союз, сейчас выгодно поддерживать нейтральные отношения с русскими. Но такие отношения вряд ли долго продержатся… Для нас должно остаться в силе секретное дополнение к антикоминтерновскому пакту, касающееся России.

Генералы, сидевшие рядком на заседании Тайного совета, дружно кивали головами, одобряя мысли лорда хранителя печати.

Вернувшись из Берлина, генерал Осима тоже стал членом Тайного совета. Властный, самонадеянный, он говорил с закрытыми глазами, чтобы ничто не могло его отвлечь от мыслей, которые он хотел изложить.

— Мы наблюдаем смягчение русско-японских отношений, — изрекал он, — но пусть это обстоятельство не смущает членов совета. Сносные отношения вряд ли продлятся более трех лет. К этому времени, а может, и раньше Германия начнет воевать с Россией. Империя должна быть готова использовать выгодную ситуацию, которая сложится тогда в Европе…

Когда дискуссия закончилась, председатель Тайного совета, по обычаю, предложил встать тем, кто согласен с предлагаемым пактом. Тайный совет одобрил военный союз с Германией. По поводу России было записано:

«Принять меры для улучшения наших отношений с Советским Союзом и не медлить с подготовкой к серьезным событиям».

Под «серьезными событиями» подразумевалась война с Россией в момент, наиболее выгодный для империи.

На другой день после заседания Тайного совета в Берлине подписали трехсторонний пакт между Германией, Италией и Японией. Посол Эйген Отт и дипломатический представитель Генрих Штаммер за усердие в подготовке пакта были представлены к высшей японской награде — ордену «Восходящего солнца».

Ходзуми Одзаки, конечно, не присутствовал на заседании Тайного совета, но в тот же вечер он получил подробную информацию о том, что происходило в императорском дворце. Несколькими часами позже об этом уже знали в Москве…

Шел восьмой год, как Рихард Зорге работал в Японии. Все эти годы он непрестанно убеждался в том, что милитаристские круги Страны восходящего солнца вынашивают антисоветские идеи, проявляют постоянную враждебность к своему ближайшему соседу на Дальнем Востоке. Впрочем, это касалось не только России. Как-то раз на дипломатическом приеме Хироси Осима сам подошел к доктору Зорге и сказал ему:

— В Японии больше ста лет зрела идея Великой Восточной Азии, или, как мы называем, «сферы взаимного процветания». Она распространится далеко на юг и на север. С помощью союзной Германии мы осуществим нашу многовековую идею.

Он вежливо поклонился, втянув сквозь зубы воздух, и сдержанно улыбнулся.

— Теперь мы вместе с вами, вы в Европе, мы в Азии, создаем новый порядок, — закончил Хироси.