Лейли и Меджнун - Навои Алишер - Страница 10

10

* * * О ты, боец любви! Подай вина! Печалью мне объявлена война. Хмелея и смелея, — в правый бой Помчусь я с обнаженной головой!

ГЛАВА XIV

О том, как отец Лейли, поняв, что его ждет поражение, решает убить свою дочь, и тогда Меджнун, который увидел во сне это злодейское намерение, просит Науфаля прекратить войну

Кто слoва своего копье метнул, Калама так поводья повернул: Тогда как жаждет Науфаль войны, Его противники устрашены. Отца Лейли отчаянье берет: Он медленным увидел свой народ. Решил: дождемся бед, а не побед, — И воинов собрал он на совет, И долго люди спорили о том, Как прекратить войну, каким путем? Но споры прекратил отец Лейли: «Дни испытания теперь пришли! Что будет, если недруг победит И наше войско в бегство обратит, И Науфаль, всесильный, как эмир, Мою Лейли — мой светоч, мой кумир — Захватит в плен? Скорбей тогда не счесть, Погибнет наша слава, наша честь! Нам умереть придется со стыда Иль родину покинуть навсегда! Я гак решил предотвратить беду: Лейли я на рассвете приведу. Иглой стрелы одежду ей сошью, Нужна ей хна? Я кровь ее пролью, На землю пальму тела повалю И в землю ствол зарыть я повелю. Хотя она свеча моих очей, Цветущий сад она души моей, Она — мне дочь, и потому хочу, Чтоб ветер смерти погасил свечу, Чтоб осень разорила этот сад, Но только чтобы враг не знал услад! Пусть уничтожу юную красу, — Зато свою и вашу честь спасу!» И воинов обрадовал глава, Одобрили они его слова. Но Науфаля рать была сильней: Удача гордо реяла над ней. * * * Меджнуна жизнь похожа на туман, То счастлив он, то горем обуян. Как вспомнит о Лейли, о встрече с ней, — Его чело становится ясней. Поймет, чтo племени ее грозит, — Смертельная тоска его пронзит. Сочувствует другим тот, кто влюблен: Великодушье — вот любви закон! Он горем был подавлен, угнетен, А счастье на глаза нагнало сон. Он дивный образ увидал во сне. Нет, девушку, подобную весне! Не девушку, а кипарис! О нет: Для солнца — страшной ревности предмет. И меркнет луч луны в ее луче! От головы до ног в шелку, в парче, Касалась легкою стопой земли. Меджнун узнал ее, свою Лейли! Остановилась на пороге вдруг, Поцеловала Кайса в ноги вдруг, Склонилася, чтобы его поднять, И сделала, чтобы его обнять, Для шеи ожерелие из рук. Сказала: «Верный друг! Нет, вечный друг! Решил отец, а с ним и весь народ, Убить меня, когда заря взойдет, Чтоб солнце жизни скрылось за горой, Чтоб стала кровь вечернею зарей, Чтоб стала кровь вечернею зарей, Чтоб я нашла жилище под землей. Мой друг! Судьбу мою благослови! Я раствориться жаждала в любви, Искала я в любви небытия, И вот исполнилась мечта моя! Чего хотела, для чего жила, К чему стремилась я — к тому пришла. Пришла к своей любви, к твоей любви. Прощай. Умру я завтра. Ты — живи». Из глаз прекрасных слезы потекли, И спящего покинула Лейли. Издал безумец исступленный стон, И сразу всех людей оставил сон. Стонал он и рыдал в печали там, А воины впотьмах кричали там: «Что это значит? Нет ли здесь врага?» Но к Науфалю быстро, как слуга, Меджнун помчался, горестью гоним, Поцеловал он землю перед ним, Заговорил, — а страх застыл в глазах: «О повергающий врага во прах! Прошу тебя, — вложи свой меч в ножны. Прошу тебя, — не продолжай войны. Ведя войну, воюешь ты со мной, В меня теперь вонзаешь меч стальной! Лук ненависти вырони из рук: Ты на меня направил этот лук!» Был озадачен Науфаль весьма. Подумал: Кайс опять сошел с ума? Расспрашивать страдальца начал он, И рассказал Меджнун свой вещий сон. И выслушал страдальца Науфаль, И погрузился в долгую печаль. И понял он: правдив Меджнун во всем, Он просветлен правдивым, вещим сном. Меджнун — прозрачный ключ с прозрачным дном, Он зеркало: мир отразился в нем. Но, всматриваясь в эту чистоту, Увидим только правды красоту!.. Когда пришла аравитянка-ночь, Семью младенцев-звезд отбросив прочь, Когда расставил юрты звезд, как встарь, На синем поле тюрков государь, — О сне Меджнуна, молнии быстрей, Распространилась весть среди людей. Одобрил весь народ его слова: «Уйдем назад, пока Лейли жива!» И с войском удалился Науфаль, А Кайс помчал коня в степную даль… О голос неба, ты меня призвал, Достоин ты бесчисленных похвал: Рабу — счастливую мне долю дал! О, лучше бы, прогнав, мне волю дал…