На веки вечные - Андерсон Кэтрин - Страница 72

— До этого я считала, что всегда сумею делать то, что надо; выскочу перед машиной и выхвачу из-под колес ребенка или спрыгну с моста и спасу утопающего. Я верила, что могу совершать храбрые поступки. А теперь понимаю, что стояла бы и смотрела, как погибают другие. И от этого у меня на душе очень гадко.

— Мерри, это неправда. Вспомни тот вечер, когда ты познакомилась с Голиафом. Ты его очень боялась. Но чтобы спасти Сэмми, готова была схватить пса голыми руками. А бегство из Нью-Йорка? Разве оно не потребовало большого мужества? Когда действуешь импульсивно, спасая человека в экстремальной ситуации, не хватает времени испугаться. Ты что-то делаешь, а потом люди называют тебя героем.

Ты же боялась собак, но не отступила перед Голиафом. Боялась, когда уходила от Дэна, боялась, когда удирала из Нью-Йорка, и все-таки поступала так, как считала нужным. На это способны не многие. Ты храбрая женщина. Ты защищала себя и своего ребенка и не могла отвечать за поступки Глена и Дэна. И ты не мессия, от которого ждут, чтобы он спас мир. Ты могла лишь погибнуть. Ну-ка скажи: «Я не виновата».

— Я не виновата, — тихо произнесла Мередит.

— Громче! И смотри на меня! Не опускай голову, как будто чего-то стыдишься.

Она посмотрела ему в глаза.

— Я не виновата. Так громко?

— Хорошо, — улыбнулся Хит. — А теперь вернемся к Питеру Колдуэллу. Его угробили, ты это знала, но, слава Богу, ничего не предприняла. Теперь рассказывай детали.

Мередит невольно рассмеялась. Какое счастье, что рядом такой человек. Впервые за долгое время она чувствовала себя в безопасности.

Мередит часто задавала себе вопрос: почему именно с ней случилось столько ужасных вещей? Может быть, вела себя неподобающим образом и это наказание за неправедные поступки? Но теперь Мередит поняла, что шла по дороге — страшной и трудной дороге — к этому человеку. В этом не оставалось никаких сомнений, и другого итога быть не могло. Что-то или кто-то вел ее к Хиту Мастерсу. Она закрыла глаза, ткнула пальцем в карту и выбрала в целом Орегоне маленький городишко Уайнема-Фоллз. Из тысяч населенных пунктов ее палец попал именно в его город, в его округ. По бедности она сняла развалюху на загородном шоссе, где поблизости не было ни одного дома, кроме его дома.

Ну разве это не судьба? Да, им суждено быть вместе, всегда было суждено.

Хит Мастерс в целом мире был се единственным суженым. Он заполнил ее пустоту, вылечил раны, поддержал в беде. Дом. Как все эти годы она хотела домой! И теперь, за тысячи миль от того места, которое считала родным, обрела очаг. Не на ферме, где выросла и где старые дубы бросали тени на неспешный мир. Не с отцом в неизменном комбинезоне, с трубкой в зубах, не с приветливо улыбающейся матерью, которая стряпала на благоухающей свежим хлебом кухне. Дом — это вообще не какое-то определенное место.

— Эй, Мередит, ну-ка спускайся на землю.

Она улыбнулась.

— Я здесь. Все хорошо. Вернемся к Питеру Колдуэллу.

Примерно через пять часов изнурительного пути по лесным проселкам от охотничьего домика к ферме отца Хит остановился в трех четвертях мили от главной усадьбы. И, оставив измученный грузовичок в густом сосновом перелеске, отправился дальше пешком, но не по шоссе, поворачивающему к дому, хотя это был самый удобный путь. Он не хотел рисковать на случай, если подоспевшие головорезы Глена уже следили за дорогой.

Резким движением Хит оборвал электрический провод и улыбнулся.

— Вот так. Не нужно искать ключи от ворот.

Мередит не улыбнулась в ответ.

— Хит, пожалуйста, может быть, передумаешь? Я не в восторге от этой идеи. Ведь придется просить отца. Для себя ты бы никогда не попросил. Так почему нужно просить ради меня?

— Ты симпатичнее меня. — Он пропустил Сэмми и Голиафа. — Я принял решение, Мередит. Так что перестань спорить и пошли. До дома еще идти и идти.

Сэмми с Голиафом были уже впереди. Мередит посмотрела им вслед. Дочь рассмеялась, и сердце матери сжалось.

— А что, если фактов, которые я знаю, не хватит, чтобы их убедить? Что, если мы свяжемся с ФБР, я поговорю с агентами, а они мне заявят: отправляйтесь-ка, леди, в тюрьму, а вашу дочь мы отдаем деду. Прошло уже почти пять лет. Может, поздно что-либо делать?

— На некоторые виды преступлений установлен семилетний срок давности, но это не относится к убийствам. Убийц разыскивают и арестовывают в течение двадцати лет после совершения преступления.

Мередит семенила рядом с Хитом. От пыли се босоножки сделались совершенно серыми.

— А как я смогу понять, что этим фэбээровцам можно доверять? Я слышала, что вечером говорил по рации Чарли. Глен подкупил агентов! Представь себе, я связываюсь с ФБР, заявляю, что в обмен на снятие с меня обвинений готова свидетельствовать против Календри, но нарываюсь именно на тех людей, которым он приказал меня убить!

Хит резко остановился и потер переносицу.

— Послушай, ты мне веришь?

— Конечно! — вспыхнула Мередит.

— Тогда верь до конца, — добавил он уже мягче. — Неужели ты считаешь, что я не обдумал и это? Мерри, мой отец — ушлый парень. У него связи по всей стране, даже в правительстве. Он разузнает имена подкупленных агентов и найдет людей, которым можно доверять. Но учти, отец и пальцем не шевельнет, если не будет абсолютно убежден, что можно выдвинуть обвинения.

— А каким образом он сможет установить, кто из агентов подкуплен Гленом? Позвонит старине Глену?

— Все элементарно, дорогая. Те ребята звонили в управление и как могли выпендривались. Их, естественно, записали. Такие пленки мы обычно храним. Судя по тому, как рвал и метал Рой, на него здорово наехали. Узнать их имена — пара пустяков.

Голиаф и Сэмми бежали к ним. Мередит подняла глаза, и в это время девочка растянулась на дороге. Личико сморщилось, и громкий плач огласил лес.

— Сукин сын! — закричала она пронзительным голосом на камень, о который споткнулась.

Мередит остолбенела. Хит застыл с таким выражением лица, словно перед ними внезапно появился огнедышащий дракон.

Первой пришла в себя Мередит. Быстро ощупала дочь н, обнаружив только царапину на подбородке, строго выговорила:

— Сэмми, никогда не смей так говорить! Это очень плохие слова, и хорошие маленькие девочки не должны их произносить.

Сэмми встала и посмотрела на взрослых.

— А Хит их все время говорит.

Мередит искоса бросила взгляд на шерифа и вздохнула.

— Вот и разбирайтесь, мистер Мастерс. Я уверена, что люди, заварившие кашу, должны ее и расхлебывать.

Хит взглянул на Сэмми с таким видом, будто от него только что потребовали решить задачу по квантовой механике. Он поскреб подбородок, задумчиво посмотрел вдаль и снова опустил глаза на ребенка. Испачканное лицо Сэмми выражало крайнее возмущение. Она явно ожидала, что Хит немедленно заявит маме, мол, слова вполне нормальные. Но шериф понимал: стоит на это решиться, и Мередит задаст ему хорошую головомойку.

— Ты уверена, что слышала эти в самом деле гадкие, неприличные, нехорошие слова? — наивно спросил он.

Сэмми прикусила нижнюю губку и энергично кивнула.

— Много раз.

Хит изогнул одну бровь.

— Язык у меня без костей. Неужели много? — Он опустился на корточки и устроил Сэмми у себя на колене. — Вот что, малышка. Приношу тебе извинения: это в самом деле нехорошие слова. И если ты когда-нибудь услышишь, что я произношу их снова, вымой мылом мне губы. Договорились? Мне надо избавляться от дурных привычек.

Сэмми сморщила нос.

— Хит, мыло очень невкусное.

— А ты его пробовала?

Девочка снова кивнула.

— Когда мама купала меня.

— Пусть даже невкусное, но я не вижу другого способа вымыть грязные губы. Только бы его не проглотить. — И ущипнул ее за нос. — Это относится и к тебе: вот скажешь нехорошее слово, и я буду драить тебе язык.

Сэмми поежилась.

— Никогда больше не скажу.

— Хорошая девочка, так и надо.