Американский герой - Бейнхарт Ларри - Страница 23

Кухня была как американской, так и японской. Мастера по приготовлению живого суши — самого модного в Токио — были доставлены из Японии. Оттуда же была привезена и живая рыба-собака, которая была запрещена в Америке, так как при неправильном приготовлении она вызывает паралич и смерть.

Весь вечер должны были работать семь камер, снимающих на 35-миллиметровую пленку. Режиссировать собирался Мартин Скорсезе, а оператором был назначен Вильмос Зигмонд. Все это делалось с оттенком юмора, понятного лишь посвященным: первой работой Хартмана было продюсирование фильмов о бармицве.

Мэгги встретится с Хартманом впервые после того ланча, о котором она мне рассказывала. К тому же вечер обещает стать большими смотринами, к которым она всегда относится чрезвычайно ревностно. Подготовка к этому мероприятию занимает несколько дней. Она выбирает платья. Заказывает их и снова перешивает, принимая то одно, то другое решение. Она увеличивает физические нагрузки, чтобы еще больше отточить свои и без того совершенные формы. Она начинает больше спать, чтобы выглядеть особенно свежей и сияющей.

Она достает список гостей и тщательно изучает каждое имя, после чего садится на телефон. Она заново проверяет, кто женат, кто развелся, кого надо спрашивать о детях, а кому лучше не напоминать о потомстве. Несколько имен ей неизвестны — в основном это японцы, представляющие корпорации «Сони», «Матцушита» и «Мусаши». Но и о них она узнает все необходимое: откуда они родом — из Осаки, Токио или сельской местности, приехали ли с ними жены и дети, во что они играют — в гольф или теннис. У нее потрясающая память, и тем не менее она все записывает на отдельные карточки.

При такой интенсивной деятельности я все больше и больше отступаю на задний план. Она далее не просит меня отвезти ее на прием — крупные студии предоставляют собственные лимузины. Прием должен начаться ранним вечером.

Я могу воспользоваться выходным и отправиться куда-нибудь, как уже сделала миссис Маллиган. Где-то в глубине души я подумываю о том, не пойти ли поискать какую-нибудь проститутку, хотя бы отчасти похожую на Мэгги — с таким же цветом волос, такой же стрижкой или с приблизительно таким же торсом.

И тем не менее я этого не делаю. Я остаюсь дома, открываю бутылку бурбона, устраиваюсь поудобнее и принимаюсь читать Сунь-Цзы, которого мне подарил Ким.

Я не перечитывал «Искусство войны» с 1970 года, когда мне в Сайгоне дал эту книгу Престон Гриффит. Грифф служил в ЦРУ и курил опиум. Он утверждал, что много кого убил за свою жизнь, и чтение Сунь-Цзы повергает его в отчаяние. Однако он считал, что таким, как я, он может прибавить сил.

Трактат написан где-то между 480 и 221 годом до новой эры. Он весь пропитан восточным духом, и когда вы начинаете читать его впервые, вы будто пытаетесь серьезно отнестись к печенюшкам с предсказаниями судьбы. «Природа светла или темна, холодна или горяча, таковы же системы времени». Или: «Уверенный в том, что сможет захватить желаемое, нападает на незащищенные участки». Уже не говоря о том, что все переводы отличаются друг от друга. Так что остается только гадать, что автор хотел сказать на самом деле.

Но мы были во Вьетнаме, где у нас были огневая мощь, материально-техническое обеспечение, организационная база и деньги; согласно документам, мы даже обладали живой силой — и тем не менее мы терпели поражение от генерала Жиапа, который читал Сунь-Цзы. Мы отдали Китай Мао Цзэдуну, который читал Сунь-Цзы. И по крайней мере в течение некоторого времени нас довольно здорово надирали в Корее, где тоже читали Сунь-Цзы.

А потому, несмотря на его косноязычие, мне предстояло осознать, что дело не в его речи, а в моей способности понимать. Став сержантом и получив в собственное распоряжение целое отделение, я пытался как можно точнее применять то, о чем он говорил. И все получалось. Его учение помогало мне спасать своих и убивать врагов. Когда же у нас появился капитан, настаивавший на том, чтобы мы нарушали принципы Сунь-Цзы, мы попали в серьезную переделку и многие из нас погибли.

Поначалу мне не нравится перевод. Более того, он вызывает у меня отвращение. Сунь-Цзы пишет о войне. О настоящей войне. А в этом издании слово «война» изменено на «стратегия» и название звучит как «Всемирно известное руководство по ведению переговоров и длительному сохранению влияния». Оно адресовано бизнесменам, которым хотелось бы думать, что деловая конкуренция — это и есть война, что адвокаты, бухгалтеры и агенты — это солдаты, деньги — кровь, а нервный тик равнозначен жизни в кресле-каталке, когда ты не можешь без посторонней помощи вытереть себе задницу и поменять катетер в собственном члене. Но если в силу собственной предвзятости я не услышу сказанного, то окажусь таким же слепцом, как и те, кто отправил нас во Вьетнам. И поэтому я стараюсь услышать и делаю вид, что я невежда, внимающий словам мудреца.

Фраза, на которую указывал мне Ким, звучит следующим образом: «Стратегия позиционирования не согласуется с реальностью и прокладывает путь через иллюзии». Она находится в шестой главе, которая в этом переводе называется «Иллюзии и реальность (Использование камуфляжа)». В классическом переводе она носит название «Слабость и сила». Комментарий переводчика гласит: «Создание иллюзий в целях размывания действительности является особым тактическим маневром, направленным на то, чтобы постоянно сохранять преимущество над противником».

Без Мэгги дом кажется особенно пустым.

Я стараюсь не хмелеть, и мне это почти удается. Я иду в видеозал и смотрю записи Мэгги. Бутылку, естественно, прихватываю с собой. В какой-то момент я вырубаюсь и просыпаюсь около трех ночи. Страшно хочется писать, а во рту словно кошки ночевали. Дом по-прежнему пуст.

Через некоторое время до меня доносится звук подъехавшей машины. Это не лимузин. Вернулась Мэгги — то ли на такси, то ли ее кто-то подбросил. Мне не пристало показываться ей на глаза. Дать ей понять, что я ее ждал, — это неправильная стратегия. И я поднимаюсь к себе. Я оставляю дверь открытой, чтобы все слышать, и выглядываю из окна, чтобы посмотреть, на какой машине она приехала. Это белый «феррари-348» с опущенным верхом.

Я прислушиваюсь, и до меня доносится звук шагов. Потом смех. Кажется, она пьяна. Не в силах удержаться, я подхожу к двери и смотрю вниз. Ее наряд в беспорядке. Я напоминаю сам себе старого ревнивого мужа, подглядывающего за юной и красивой женой. Ее набухшие соски выпирают наружу. Чем это вызвано? Ночной прохладой и поездкой в открытой машине? Или все дело в мужчине, с которым она приехала, — Джеке Кашинге, который обычно играет молодых пилотов, солдат и бандитов и большую часть экранного времени ходит без рубашки? У него резко очерченные мышцы, и по-своему он стольже хорош, как и она. Небесно-голубые глаза и волосы, уложенные все тем же Фредо.

Они обсуждают, кто что сказал и кто что сделал, вспоминая события вечера. Однако за всем этим таится все тот же вечный подтекст: он хочет ее, а она колеблется; он хочет, чтобы это совершилось как можно скорее, а она хочет до последнего насладиться его восхищением, прежде чем сдаться. Судя по всему, Мэгги продолжает занимать верхние строчки в голливудской табели о рангах. Известная актриса, ставшая режиссером, так к ней приставала, что ее подружка предпочла пораньше убраться с вечеринки. А еще кто-то — не могу расслышать, кто именно — сообщил Мэгги в присутствии Мелани Гриффит, что у нее самая красивая фигура. Мелани пришла в ярость и бросилась с грудью наперевес на того, кто посмел это произнести. И Мэгги невыразимо смешно изображает Мелани, рассказывая это.

— А у тебя что, настоящие? — спрашивает Джек.

— Еще бы! — откликается Мэгги. — Стопроцентная доморощенная органика, никаких консервантов.

— Я тебе не верю. Уж слишком хороши. Дай проверить. Пальцы не обманут.

— Я хочу на свежий воздух, — восклицает Мэгги и выбегает на террасу.

Теперь я уже не могу разобрать их голоса и потому выхожу на галерею, идущую вдоль стены гостиной, чтобы лучше их видеть. Ветер, дующий с океана, играет ее волосами. Мне кажется, что я очутился в каком-то фильме ужасов. Он стоит рядом с ней. Он прикасается к ее волосам. Она откликается на его прикосновение. Он обнимает ее, и его рука скользит вниз к ее бедру. Она отстраняется. Но не далеко. Они стоят совсем близко друг от друга. Он поворачивается к ней лицом. Она продолжает смотреть вдаль. Он берет ее за плечо и осторожно поворачивает к себе, так что теперь они смотрят друг на друга. Она не поднимает глаз. И тогда он пальцами берет ее за подбородок. Она смотрит ему в глаза. Черт! Вот оно. С этого все и начинается.