Американский герой - Бейнхарт Ларри - Страница 33

— Ты знаком со Стоуном? Вам надо познакомиться, — говорит Беренжер. — Он до сих пор занимается вьетнамскими делами. Так, значит, я действительно понравился тебе во «Взводе»?

— Ты был просто великолепен.

— Ты считаешь, мы все сделали правильно? Ты ведь был там. Как я старался, чтобы все было точно. Но, естественно, я все получал из вторых рук и полностью зависел от того, что мне рассказывали другие люди.

— Да, думаю, все довольно точно. Но каждый воспринимал Вьетнам по-своему.

— Мне нравится играть персонажей, которые находятся на пределе, — говорит он. — У них более сильный и ярко выраженный характер, есть какая-то необычность.

— Лично я ничего необычного в нем не нахожу, — приступаю я к созданию собственной легенды.

— Нет?

— Нет. Просто я отождествил себя с твоим героем.

— Вот! — восклицает Ито. — Я нашел, — он держит в руках пиджак. — Шестьдесят процентов шелка, тридцать три процента вискозы и семь процентов шерсти.

Когда мы возвращаемся домой, машина битком набита коробками. В основном все это для меня — носки, боксерские шорты и бикини, галстуки, носовые платки, шесть пар туфель, шляпы, ремни, халаты, футболки, свитера. А остальное должно поступить еще позже, после подгонки. Несколько компакт-дисков с Рэем Чарльзом и Бобом Диланом — кантри для тех, кто не любит сельскую местность. Мэгги принимается сдирать упаковки с таким счастливым видом, словно она пятилетняя девочка, разбирающая подарки на собственном дне рождения. Через пять минут вся гостиная завалена паркетами, коробками, упаковочной бумагой, этикетками и горами одежды стоимостью в несколько тысяч долларов.

— Покажись-ка мне в этом, Джо… А теперь примерь этот галстук с этой рубашкой. А теперь галстук с этим ремнем и той рубашкой. Просто подержи галстук, не затягивая его, а ремень можешь не продевать в брюки… Какой у тебя мужественный и серьезный вид! Ну давай улыбнись. Это же так весело! Я хочу посмотреть, как на тебе сидит это бикини. Вот это шелковое. И перестань заливаться краской. И избавь меня от своих мизантропических заявлений. Множество гетеросексуалов носит шелковое белье… Ну хорошо же, раз ты отказываешься их надевать, я сама их надену, — и она начинает стаскивать с себя рубашку. — Закрой глаза. Я знаю, что ты подсматриваешь, — А я и вправду подсматриваю. Она выскальзывает из джинсов. — Отвернись. — Я послушно отворачиваюсь. Она что-то напевает себе под нос. — Ну вот, — говорит она. — Можешь повернуться. — Я поворачиваюсь. Она похожа на маленькую девочку, которая натянула на себя папину одежду. Боксеры, халат, галстук и ремень, волосы убраны под шляпу, на ногах — мужские туфли. Конечно, она не ребенок, но все это выглядит смешно и забавно, а главное — невероятно сексуально.

Она подходит к зеркалу и подрисовывает себе усы. Тоненькую полоску.

— Ну и как, на твой взгляд, что подумают люди?

— Если ты и дальше будешь покупать мне шмотки, они решат, что я использую тебя. Немедленно это прекрати.

Если бы у тебя были деньги, ты бы тоже постоянно мне что-нибудь покупал. Разве не так? Ты бы окутывал меня бриллиантами и одевал в меха, одевал в бриллианты и окутывал в меха. [46]

— Это совсем другое дело, и ты прекрасно это понимаешь.

— Серьезно? А что такое деньги, Джо? Признак добродетели? Ума? Или мужского начала?

— Там, откуда я родом…

— Того места, откуда ты родом, уже не существует. Деньги приходят случайно. Точно так же как происходят столкновения на скоростных шоссе. Почему, ты думаешь, мы все такие безумные? Потому что мы знаем, что это — чистая случайность. Лицо, тело, то, как меня снимает камера, — все случайность. Нет, конечно же я тружусь не покладая рук. Занятия по актерскому мастерству, педагоги, упражнения, уход за кожей, парикмахер, визажист — я изо всех сил стараюсь стать лучше и сохранить свою внешность. Но даже пятнадцать пластических хирургов не смогут создать одну Магдалину Лазло. Можно взять губы Барбары Херши, один из носов Ли Гранта, грудь Мелани и попку Шер, и все равно ты ничего не будешь из себя представлять. Можно из шкуры лезть вон, но так и не научиться тому, чем, с точки зрения тех, кто платит мне миллион долларов за картину, владею я. Все это случайность. Это все равно что выиграть в лотерею или быть сбитой автобусом. Поэтому, если я хочу потратить свои шальные деньги на то, чтобы одеть тебя, потому что мне это доставляет удовольствие, я все равно это буду делать.

— Мужчины, берущие у женщин деньги, имеют определенное название, — говорю я.

— Женщины, берущие деньги у мужчин, тоже имеют свое название, — отвечает она.

— Это разные вещи.

— Послушай, Джо, у тебя нет при себе двадцати долларов?

— У меня сотня с небольшим, — отвечаю я.

— Дай мне двадцатку, — говорит она.

Я залезаю в бумажник и даю ей двадцать долларов. Она берет их и засовывает в ширинку боксерских шортов, под которыми на ней ее собственные трусики. Она складывает купюру и запихивает ее под резинку.

— Так как называются женщины, которые берут у мужчин деньги, Джо?

— Я не понимаю твоих игр, Мэгги.

— Как называются такие женщины?

— Они называются шлюхами, Мэгги. Ты это хотела от меня услышать?

— Да, именно это. Я взяла у тебя деньги, и теперь я — твоя шлюха.

Я не знаю, как ей это удается. То ли это другое выражение лица, то ли поза, то ли какой-то более утонченный актерский трюк, но, несмотря на свое смехотворное одеяние — мужскую шляпу, ботинки и боксерские шорты с сердечками, она вдруг превращается из озорной девчонки в развязную потаскушку.

Она залезает в свою сумку и достает двадцатидолларовую купюру.

— Вот, возьми, — говорит она.

И я беру.

— Теперь ты мой жиголо, — смеется она. — Какое смешное слово! — хрипло добавляет она, пытаясь сдержать смех. — Ты мой альфонс. Я — шлюха, а ты — альфонс. Видишь, женщин, берущих у мужчин деньги, называют гораздо хуже. Поэтому больше не говори всех этих глупостей о деньгах, ладно, Джо?

— Хорошо, я постараюсь. Но как только я услышу, что кто-нибудь говорит о том, что я тебя использую…

— Ты его вырубишь и покажешь, какой ты крутой, — подкалывает она меня. — Джо, ты мне нужен. Моя интуиция подсказывает мне, что ты очень хороший и верный человек. Поставь песню «Чтобы кто-нибудь заботился обо мне» и потанцуй со мной.

— Мэгги, я это делаю не для того, чтобы чего-нибудь добиться.

— Чего ты боишься? Что кто-нибудь скажет, что ты пытаешься проложить себе путь наверх с помощью собственного члена? Здесь это звучит как комплимент. Потому что в этом городе так поступают все, только мало кто умеет трахаться по-настоящему хорошо, чтобы добиться успеха.

— Ты в этом уверена?

— Не хочешь «Чтобы кто-нибудь заботился», поставь «Лягте, леди, лягте».

— Очень смешно.

— Ну это же кантри.

Я включаю музыку. Потому что это способ, с помощью которого мы даем друг другу понять, что хотим поговорить наедине, а не для чужих ушей. Это то самое, что она просила, — Боб Дилан. Возможно, это кантри. Он поет о том, как укладывает леди на большую латунную кровать.

— Черт возьми, — говорю я, чувствуя, что у меня пересохло в горле, — потанцуй со мной.

Глава 20

— Он прав. Очень смешно, — произносит Дэвид Хартман.

На столе перед ним продолжает перематываться пленка. Начинает звучать музыка. Сам Хартман не очень любит Дилана. Правда, однажды ему пришлось доказывать обратное — когда тот попытался украсть Джека Николсона у его агента. Тогда ему пришлось отсидеть на всех матчах по американскому футболу, глядя, как одни огромные потные негры наваливаются на других, — из-за чего обострился его скрытый расизм. Который, впрочем, он настолько успешно преодолел, что даже подписал кое с кем из них контракты. Они получали целые состояния, снимаясь в рекламе и участвуя в различных выступлениях. Полгода они работали, а остальные полгода тренировались и поэтому требовали меньше внимания, а что касается почасовой оплаты, то они могли переплюнуть многих кинозвезд. Поэтому Хартман по-прежнему делал вид, что интересуется спортивными мероприятиями, но не собирался проявлять энтузиазм по поводу Дилана.

46

Неточная цитата из пьесы Теннесси Уильямса «Кошка на раскаленной крыше». Мэгги сыграла Кошку-Мэгги в Лос-Анджелесском театре, после чего снялась в одноименном фильме.