Кот, который пел для птиц - Браун Лилиан Джексон - Страница 32

— Марка Твена, писателя, который мне по душе. Тот справочник «От А до Я», который ты мне подарила, оживил мой интерес к нему. Эддингтон рыщет повсюду, отыскивая для меня все произведения Марка Твена. Сейчас я читаю «Налегке». Там есть один очерк с историей о большом сером коте по имени Том Кварц.

— Прости за тривиальность, — вставила Полли, — но у Теодора Рузвельта был кот с таким именем.

— Значит, он взял это имя из «Налегке» — книга очерков была опубликована в тысяча восемьсот семьдесят втором году. Том Кварц ошивался на рудниках, где добывали кварц. Однажды там готовили взрыв, не зная, что в шахте, на мешке, спит кот. От взрыва он взлетел под небеса, кувыркаясь в воздухе, а когда приземлился, весь в саже, то отбыл восвояси, исполненный отвращения.

Квиллера отвлекла пара — мужчина и женщина, — которых вели к стойлу через зал. Потом он осведомился:

— И о чём же сплетничали в библиотеке на этой неделе?

— О матче на приз. Больше ни о чём. Муж моей помощницы выступит в команде «Домкраты».

— А как насчёт компьютерных курсов? Ты привила своим постоянным читателям любовь к электронному каталогу?

Полли издала стон.

— На занятия пришёл только один, и среди добровольцев волнения. Вообще-то двое самых старых ушли. Все сотрудники библиотеки, которые помоложе, любят компьютеры, но…

— Как я тебе уже говорил, лично мне больше нравится добрый старый каталог на карточках. Однако раз уж все мы не должны отставать от времени, почему не привлечь публику чем-то ещё? Ты должна признать, что это старое здание мрачное, а стулья слишком жесткие! В современных библиотеках комфорт, приятные тона и жизнерадостные интерьеры. Фрэн Броуди могла бы подкинуть тебе пару идей, когда вернётся из отпуска — если это когда-нибудь произойдёт.

Подали основные блюда, и они занялись тарелками, на которых была красиво разложена еда. Квиллер заметил, что страус по вкусу напоминает филе говядины.

— Все в восторге от твоей колонки о яйцах и того, что ты отдал дань уважения миссис Рыбий Глаз, — сообщила Полли. — У тебя есть ещё какие-нибудь сюрпризы в запасе? Не бойся, я никому не скажу.

— Я выращиваю выводок бабочек в коробке, надеясь написать на эту тему что-нибудь умное. Пока что у них не очень-то привлекательный вид, но Феба Слоун переезжает и не может взять свой инкубатор с собой. Так что сейчас я кормлю гусениц, они превратятся в куколок, а те — в бабочек, которых выпустят на свободу, чтобы они откладывали яйца, которые вновь станут гусеницами… Ты извинишь меня, если я отлучусь на минутку, Полли? Подобное не в моих правилах, но мне бы хотелось кое с кем переговорить — с преступным намерением.

Он прошёл через зал к стойлу, в котором крупный мужчина с обрюзгшим лицом сидел напротив привлекательной молодой женщины.

— Простите меня, мистер Рэмсботтом, но вас трудно поймать днём. Я Джим Квиллер из «Всякой всячины».

— Знаю, знаю, — сказал мужчина вежливо, но в голосе его приветливость мешалась с раздражением.

— Мне бы хотелось договориться с вами об интервью, охватывающем двадцать пять лет вашей общественной деятельности. Так сказать, со всеми взлетами и падениями. Насколько я слышал, были довольно-таки интересные падения.

Член окружной комиссии отмахнулся от незваного гостя нетерпеливым жестом:

— Не докучайте мне в этом году. Подождите до выборов.

Квиллер вернулся за свой столик с мыслью: «По крайней мере, он знает, что находится под колпаком у прессы».

— Прости, — извинился он перед Полли. — Ну что, закажем десерт?

В воскресенье днём, когда Полли позировала портретисту, Квиллер проводил время с сиамцами и «Нью-Йорк таймс». Он всегда покупал воскресный выпуск газеты в аптеке Слоуна, где для него оставляли экземпляр под прилавком. В этот день миссис Слоун была в аптеке одна, и ей хотелось поболтать.

— А где же ваш сверкающий велосипед, мистер К.? — осведомилась она.

— Никогда не езжу на нём в воскресенье, миссис Слоун, — объяснил он. — Эта газета весит больше велосипеда, так что спицы могут сломаться.

— Нам обещали дождь, — произнесла она печально. — Моему газону он просто необходим. Придётся мне установить поливальную систему.

— Где вы живёте?

— В Вест-Мидл-Хаммок, и у меня акр удивительно красивой травы! А у вас хороший газон, мистер К.?

— Боюсь, что нет. Я за всё естественное. Я позволяю природе вести себя, как ей вздумается.

— Вы хотите сказать… что позволяете газону зарастать сорняками? — в ужасе спросила она.

— Честно говоря, я не знаю, что такое сорняки. Ландшафтный дизайнер посадил естественные травы и дикие цветы… разнотравье, — добавил он из озорства, наслаждаясь её озадаченным видом. — У вас остались экземпляры «Нью-Йорк таймс»?

— Я всегда держу один номер для вас, мистер К. Вы же знаете!

— Всем было приятно узнать, что вы спонсируете команду в матче на приз, а участие доктора Дианы — очень удачный ход.

— Ну, насчёт этого я не знаю, но она очень милая, совсем как её родители. Им повезло, что у неё всё хорошо. Наш фармацевт выступит в матче от нас, и мы надеялись, что Феба тоже будет в нашей команде. Однако она решила записаться в команду Центра искусств, что вполне понятно, но для нас это было разочарованием. У них ведь так много народу, есть из кого набрать команду, а у нас почти никого нет.

— А почему бы не привлечь школьного инспектора? — предложил Квиллер. — Из него бы вышла прекрасная «Пилюля».

Она разразилась смехом. Лайл Комптон, которого вечно атаковали учителя, родители и политики, носил маску старого брюзги, хотя и обладал недюжинным чувством юмора.

— О, это было бы забавно! — одобрила миссис Слоун. — А вы думаете, он согласится?

— Я его спрошу. Зрители будут в восторге, а он ведь любит блеснуть перед публикой.

— Мы были бы вам так признательны, мистер К.! — Она пробила чек на его покупки — зубную пасту и лосьон для бритья — и продолжала более печальным тоном: — Что вы думаете о карьере, которую выбрала наша дочь, мистер К.? Мы надеялись, что она продолжит наше дело — ведь это так надежно, — но она не может думать ни о чем, кроме живописи.

И снова от Квиллера ожидали, что он сыграет роль учёного мужа. Почему? Потому что он вёл колонку? Или потому что унаследовал деньги? Он находил это нелепым.

— Ну что же, Феба занимается тем, что доставляет ей наслаждение, и она хорошо делает своё дело и приносит радость людям. Я знаю одного коллекционера, у которого восемнадцать картин Фебы с бабочками. Чего же ещё вы можете хотеть для вашей дочери?

— Пожалуй… мне бы хотелось… чтобы она более осмотрительно выбирала своих друзей. Я знаю, у вас нет детей, мистер К., но вы же можете понять боль родителей, чей ребёнок уходит к человеку с сомнительной репутацией? И дело не только в том, что у него нет ни образования, ни цели в жизни. У нас есть и другие основания в нём сомневаться. В таком обществе, как наше, при таких контактах мы, знаете ли, слышим всякое. Ну что я могу сказать? Он красив, а Феба так ранима! Я знаю, это нахальство с моей стороны, но мне бы хотелось, чтобы вы её вразумили. Она высокого мнения о вас и прислушается к вашим словам.

— Я вам сочувствую, уверяю вас, но я всегда считал, что молодые люди её возраста должны сами делать свой выбор и брать на себя ответственность за свои решения…

Его прервал колокольчик на двери, вошли два покупателя, громко болтая между собой. Квиллер обменялся с аптекаршей извиняющимися взглядами и, пробормотав какие-то неопределённые обещания, удалился. «Какое счастье, — подумал он, — что у меня лишь две кошки, которых можно загнать в их комнату, если они создают проблему».

Когда Квиллер отпер дверь кухни и вошёл, его встревожил шум, разносившийся по всему основному этажу. Уронив пакеты, он ринулся в холл. Юм-Юм била лапой по какому-то предмету на полу. Игрушка, подаренная Элизабет Харт! Несколько дней назад он швырнул её в корзину для мусора, когда кошки никак не отреагировали на подарок. Маленькая плутовка выудила игрушку и спрятала под диваном, выжидая подходящий момент, когда можно будет использовать её как хоккейную шайбу.