Гладиаторы (СИ) - Андриенко Владимир Александрович - Страница 31

– Расскажи нам о том, насколько горячи объятия римлянки, – часто подшучивал над Децебалом Кирн, который сам был охоч до женщин.

– О чем ты говоришь, Кирн? – отвечал ему дак. – С чего ты взял, что я связался со свободной?

– Шила в мешке не утаишь, – усмехнулся грек.

– А, по-моему, шилу подобен твой язык, грек.

– Мой язык? Ты снова ошибся, почтенный Децебал. Шилу подобен совсем иной орган, который ты задействуешь каждую ночь.

Грек громко смеялся и как всегда грубо хлопал дака по плечам.

Только Давид и Юба опасались за друга из-за этих слухов. Если такое станет известно по городу, то гладиатора могли ждать серьёзные неприятности. Связь раба со свободной грозила солидными неприятностями для свободной гражданки и смертью рабу.

– Я тебя совсем не осуждаю, друг, – как-то раз тихо произнес нубиец. – Но тебе следует быть очень осторожным. Я и сам некогда пострадал из-за красивой и распутной женщины. Это из-за неё я тогда убил своего центуриона и попал в рабы-гладиаторы. И как видишь уже много лет, остаюсь в этом положении. А виновата в этом женщина!

– О чем ты говоришь, Юба? – прервал его Давид. – Здесь совсем иное. Свяжись он с красивой рабыней, то и разговоров бы не было. Но он нашел себе гражданку, да еще и, говорят, знатную матрону! За это ему грозит побывать в подземных казематах городской тюрьмы. А там шутить не станут.

– Это точно! За связь раба со свободной, здесь наказывают жестоко. Недавно одному рыночному уборщику, за то, что он спал с женой булочника, отрезали гениталии. После этого бедняга два дня пролежал в горячке, а затем умер. Слышал об этом?

Дак поморщился от этих слов будто от зубной боли.

– И знаешь, что заявила жена булочника, когда все открылось? Она сказала, что раб запугал её до смерти и принудил к сожительству. Мол, угрожал убить её мужа, а она так до безумия любит своего благоверного, что готова на все ради его спасения.

– И ей поверили? – спросил дак.

– Конечно. Она же римская гражданка. И её слово весит много больше чем слово раба. Смотри, как бы и твоя гражданка не выкинула нечто подобное.

Но Децебал этого опасался меньше всего. Цирцея была чересчур осторожна в вопросах встреч, а без железных доказательств, таких обвинений ему никто не предъявит.

– И разве стоит твоей жизни распутная женщина? – спросил нубиец.

– Распутная? Вот в этом ты ошибашся, друг Юба. Распутницы не умеют любить с такой страстью. Такие наслаждения дарят только влюбленные женщины, – тихо, почти шопотом произнес дак.

– О! Да ты стал утонченным эллином в славном городе Помпеи. Варварская грубость удалилась, уступив место возвышенной философии эроса!

– С ней любой станет таким. Это не женщина, а море любви и нежности…

Летом игр в Помпеях, не было и гладиаторы школы Акциана усиленно готовились к предстоящим. Ланиста старался завоевать имидж лучшей школы в провинции, и это должно было обеспечить ему путь в Рим.

Рутиарии из сил выбивались, сортируя гладиаторов по парам, дабы выделить наиболее сильных бойцов и заставить тех предавать свой опыт молодежи.

В школе появились новые партии гладиаторов, купленных Акцианом в азиатских провинциях. Среди этих рабов был фракиец по имени Келад, высокий, атлетически сложенный воин, взятый в плен римлянами во время очередного восстания во Фракии.

Этот человек обладал строптивым и неуживчивым нравом, за что постоянно подвергался наказаниям. К товарищам по казарме относился с нескрываемым высокомерием, считая их презренными рабами. Децебалу часто приходилось сражаться с ним в паре, а тот даже с тупым оружием был опасен для своего противника.

Именно из-за этого человека в то утро и задержался в казарме Кирн. Фракиец зацепил грека по пустячному поводу. Тот по неосторожности толкнул его в проходе.

– Эй! – фракиец схватил грека за плечо. – Меня трудно не заметить в проходе.

– Ты подобен такой туше мяса, что это действительно так, варвар, – огрызнулся Кирн.

– Ты забыл, с кем говоришь, раб!

– С таким же рабом, как и я сам. Ты разве лучше меня, фракийская рожа? Ты также как и я не сумел сохранить своей свободы, а ведешь себя так, словно сделан из бедра Юпитера.

Фракиец не стал больше продолжать перепалку и ударил грека по лицу. Тот отлетел от него в сторону и ударился при падении головой о лавку. В этот момент прозвучал звон колокола. Это был сигнал на построение.

Гладиаторы бросились из казармы, ибо знали, что во время дежурства рутиария Квинта опоздание грозит немалыми неприятностями. Никто тогда не обратил внимания на грека. Думали, что он поднимется, потрет ушибленное место и пойдет в строй на перекличку.

Все выстроились во дворе, и Квинт стал произносить имена по списку на деревянной табличке.

– Децебал?!

– Здесь!

– Келад?!

– Здесь!

– Кирн?!

В отвеет молчание.

– Кирн?! – снова произнес рутиарий и обвел глазами толпу. – Где Кирн?

– Он в казарме! – ответил за него Децебал.

– В казарме? Вот как? А что для него построение уже не является обязательным? Когда это гладиатора-раба Кирна отпустили на свободу? Ты скажешь мне! – рутиарий ткнул металлической палкой в грудь дака.

– Гладиатора Кирна не отпускали на свободу.

– Вот как? – руитарий усмехнулся. – Не отпускали? А если его никто не отпускал, то значит, Кирн сбежал из казармы. Не так ли?

Новый тычок даку в грудь.

– Нет не так, господин. Он находиться в пределах школы, – смело ответил Децебал.

– Если гладиатор не вышел на утреннее построение, и у меня нет разрешения от нашего хозяина на его отсутствие, то гладиатор совершил побег. Эй, вы! – Квинт подозвал к себе охранников. – Вытащите эту падаль из казармы, если она еще там. Живо!

Охранники, тоже из вчерашних рабов, вольноотпущенники Акциана, бросились выполнять приказание рутиария. Через несколько минут, они выволокли бесчувственное тело грека и бросили у ног Квинта.

– Принесите воды! – приказал руитарий «черным» рабам, что работали во дворе, убирая нечистоты.

Те быстро бросили метлы и зачерпнули по ведру из деревянного корыта, стоявшего неподалеку. Он выплеснули их на тело грека. Тот пришел в себя и пошевелился.

– Привет тебе, Кирн, – произнес Рутиарий. – Пришел в себя?

– Да, господин, – грек с трудом поднялся на ноги.

– Ты пытался бежать, но был пойман этими двумя воинами. Не говорил ли я тебе, о том, что побег из этой школы невозможен?

– Побег, господин? – удивился Кирн. – Ты, верно, ошибся, почтенный Квинт. Я никуда не бежал. Я был в казарме…

– Вот как? Но тогда почему тебя не было на построении и перекличке?

– Но я был здесь. Ты же сам видел!

– Я видел только то, что ты не явился на перекличку и забил тревогу. Я послал за тобой воинов, и они вернули тебя. А это значит, что ты совершил неудачный побег. Такой же побег, как и шесть гладиаторов полтора года назад. Но их поймали за несколько миль отсюда, а ты не успел далеко уйти.

– Ты ошибаешься, господин! Я никуда не думал бежать из казармы. Я просто упал и ударился головой и потому не мог выйти на перекличку. У меня шишка на затылке. Ты можешь видеть её!

– Я вижу так же и синяк у тебя на роже. Но это ничего не значит. Ты совершил побег.

Рутиарий вдруг ударил Кирна по лицу. Тот упал на землю и тогда Квинт принялся избивать его, не разбирая, куда попадет его палка и какие увечья нанесет гладиатору.

Воины охраны приблизились к рутиарию с намерением защитить его, если остальные гладиаторы бросятся на помощь товарищу. Десяток воинов выставили вперед щиты и приготовили дротики.

Децебал рванулся к рутиарию, но Юба задержал его своей рукой.

– Куда? Ты ничем ему не поможешь.

– Но он и не думал бежать.

– Да рутиарию плевать на это. Он сводит с греком счеты. А ты стой на месте и молчи. Не то следующим станешь ты. Наш рутиарий Квинт родился под созвездием Андромеды.

Децебал отлично знал, что согласно поверью, под созвездием Андромеды рождались палачи и очень жестокие люди. Юба рассказывал, что эта самая Андромеда была царевной, дочерью эфиопского царя. Её приковали к скале по воле бога морей Посейдона. Царевну должен был пожрать жуткий монстр, морской змей, посланный богом, но она была спасена греческим героем Персеем.