Песни каторги. - Гартевельд В. Н. - Страница 16

16

V  Соловейко ты мой, соловейко,  Разнесчастный ты мой соловейко!  Ты не вей себе, не вей себе теплого гнездышка,  Не вей при дорожке,  А совей-ка лучше его при долине:  Там никто его, никто не разорит  И твоих малых детушек никто не разгонит.  Как у Троицы было под горою,  За каменною было за стеною,  Там сидит, сидит добрый молодец,  Он сидит, сидит в каменной тюрьме;  Он не год сидит, он не два года.  Что никто к нему, разудалому,  Никто не зайдет, никто не заедет.  Тут зашла к нему гостюшка дорогая,  К нему матушка его родная;  Не гостить зашла, а проведать:  — «Каково-то тебе, сыну милому,  Во тюрьме сидеть, во неволюшке?  Во тюрьме сидеть за решетками,  За решетками за железными?»  — Ах ты, матушка, ты, родимая!  Ты сходи, сходи к прокурору в дом,  Попроси-ка ты его милости,  Не отпустит ли меня, доброго молодца,  На свет белый погулять еще? VI  Привелось мне, доброму молодцу,  Ехать мимо каменной тюрьмы.  На тюремном-то на белом окошечке  Сидел добрый молодец:  Он чесал свои русы кудерушки,  Частым белым гребешком.  Расчесавши свои русы кудерушки,  Сам восплакал слезно и сказал:  «Вы подуйте-ка, буйны ветры,  На родиму сторону!  Отнесите-ка вы, ветры буйные,  Моему батюшке низкий поклон,  Как моей родимой матушке челобитьице!  А жене молодой вот две волюшки:  Как первая воля — во вдовах сиди,  А вторая воля — замуж пойди!  На меня-то, молодца, не надейся,  У меня-то, молодца, есть своя печаль непридумная:  Осужден-то я на смертную казнь,  К наказанью ль кнутом да не милостному [33]. VII  Ты не пой-ка, не пой, млад жавороночек,  Сидючи весной на проталинке,  На проталинке — на прогалинке.  А воспой-ка, воспой, млад жавороночек,  Воспой-ка, воспой при долине.  Что стоит ли тюрьма,  Тюрьма новая,  Тюрьма новая, дверь дубовая;  Что сидит ли там, сидит добрый молодец,  Он не год сидит, он не два года,  Сидит ровно семь годов.  Заходила к нему матушка родная!  «Что я семь-то раз, семь раз выкупала,  Что и семь-то я, семь тысяч потеряла,  Что осьмой-то, осьмой-то тысячи не достало». VIII Сад ли мой, садочек, Сад зеленый виноград! Отчего садик поблек? — В саду Ванюшка гулял, Красных девок забавлял, Во победушку попал, Во победу, во нужду: В крепку каменну тюрьму. Под окном Ваня сидел, С конем речь говорил: «Ах ты, конь мой вороной, Конь, добра лошадь моя! Ты не выведешь меня Из победы, из нужды, Из крепкой каменной тюрьмы». Как солнце на восход, — Ведут Ваню на допрос. Поперед палач с плетьми, Позаде жена с детьми Уливается слезами. «Ах ты, женушка моя! Жена, барыня моя! Чем дарила палача?» — Со белой шеи платком, Со правой руки кольцом. — Красно солнце на закат, Ведут Ванюшку назад.

Сопоставляя эти песни рядом, мы видим в них разительное сходство в основных мыслях: одна служит основанием другой. Если источник этих песен лежит в думах заключенников русских тюрем (где они, по всему вероятию, и придуманы), то, тем не менее песни эти любимые и у сибирских арестантов. Одна песня (№ IV) даже до такой степени освоилась в Сибири, что ее там признают все за свою, называют сибирскою национальною и знают ее и поют все, начиная с тюремных казарм и крестьянских изб и кончая богатыми кабинетами и гостиными богатых купцов и золото- промышленников. Эта — одна из самых известных и распространенных песен в Сибири, несмотря на то, что коренной сибиряк вообще петь не охотник, мало знает песен и почти ни одной своей не придумал. Сибирскою можно назвать упомянутую песню разве потому только, что сибиряки несколько изменили напев, отличающийся от русского боль- шею тоскливостью (к тому же он и растянутее). Творчество в Сибири, по-видимому, не шло дальше того, что завещано Россиею, и остановилось, удовлетворенное старыми русски- ми образцами. Взамен того, в Сибири заметно явление противоположного свойства: там из готового материала составляются новые песни, в которых начало взято из одной, конец приставлен из другой. Эта перетасовка и перекройка стихов — дело обычное у арестантов, примеры мы укажем ниже. Вот, между прочим, один, отвечающий сразу трем песням, помещенным нами под №№ III, IV и V. В России III песне отвечает следующая, очень распространенная:

Ты воспой, воспой, млад жавороночек, Сидючи весной на проталинке. Сидит молодец в темной темнице, Во темной темнице-заключеньице; Пишет он граматку к отцу, к матери, К отцу, к матери, к молодой жене: «Ох ты, матушка, родной батюшка! Выкупи, выручи доброго молодца, Доброго молодца из темной темницы». Как отец-то и мать отказалися, Все сродники отступаются [34]. Ты воспой, воспой, мил жавороночек, Сидючи весной на проталинке. Сидит молодец в темной темнице, Во темной темнице, в заключеньице; Пишет граматку к красной девице, К красной девице, прежней полюбовнице: «Выкупи, выручи доброго молодца, Ах ты душенька — красная девица, Ты, прежняя моя полюбовница!»  Красная девица горько всплакнула,  Горько всплакнула, слова молвила:  «Ох вы нянюшки, мои мамушки!  Вы берите скорей золоты ключи,  Отпирайте вы кованы ларцы,  Вы берите казны сколько надобно,  Выкупайте доброго молодца,  Доброго молодца из темной темницы,  Из темной темницы-заключеньица».