Цена наслаждения - Коул Кресли - Страница 56

Тори чуть не уронила плюшку.

– В городе? – Она терпеть не могла городов – они были такие шумные и тесные. – А как же вы?

– Нам предложили место в одном поместье около Бата.

– Так вы не останетесь в Белмонте? – удивилась Кэмми.

– Нет, – решительно ответила миссис Хакаби. – Наши семьи служили у Дирборнов в общей сложности больше века. Без леди Виктории с ее маленькими детками здесь не будет никого из Хакаби.

– Но мы не уедем, пока не найдем место для вас обеих. – Хакаби ободряюще улыбнулся. – Хотя, видимо, с этим нужно поторопиться. Через сорок пять дней Корт отойдет к кредитору, если мистер Сазерленд не заявит свои права.

– Вы хотите сказать, что нужно его заявление? – медленно проговорила Тори. – Разве их соглашение с графом этого не предполагает?

– Нет-нет. Соглашение было только дополнением к завещанию графа. Если Сазерленд не воспользуется им в течение сорока пяти дней, завещание вступает в действие, как обычно, в установленном порядке. Тогда вы наследуете поместье, и у вас остается один день, чтобы заплатить по векселям, иначе кредитор предъявит вам претензию.

Грант часто обвинял Викторию в том, что она важные для себя вещи пропускает мимо ушей, но каждое слово, произнесенное им перед отбытием из Белмонт-Корта, ей запомнилось очень хорошо. «Я не приеду заявлять свои права на поместье».

Ее брови сошлись на переносице. А вдруг Грант в самом деле отказался от поместья? Граф очень любил Корт и говорил, что не знает места лучше. Он так боялся его потерять. Почему однажды он сказал, что это могло разбить сердце ее отца? Почему ее мать постоянно вспоминала о том покое, который она находила здесь? Возможно, это разрушенное поместье назначено Тори самой судьбой и ей изначально было определено вернуться сюда с другого конца света?

Существовал только один способ выяснить это.

Тори выскочила из-за стола и, крикнув через плечо:

– Я скоро вернусь! – торопливо накинула плащ и зашагала к выходу.

Едва она открыла дверь, чтобы направиться к конюшням, как в лицо ей ударило яркое солнце. После нескольких дней, проведенных в четырех стенах, у нее защипало глаза от боли. Она жмурилась и моргала, пока наконец не оправилась от шока.

При виде ошеломляющих перемен в ландшафте что-то внутри ее дрогнуло. Вокруг все было изумительно зелено.

– О... – произнесла Тори со вздохом, поворачиваясь кругом, обнимая взглядом холмы, покрытые молодой травой, и цветы, смело пробивающиеся между скалами. Так вот что имела в виду Николь!

От представшего перед ней зрелища просто захватывало дух. Даже такому неуверенному ездоку, как она, не терпелось поскорее сесть на лошадь и отправиться исследовать эти места.

Исполненная решимости, Тори бодро промаршировала к стойлам, рассчитывая разыскать там юного Хака.

– Мне нужно что-нибудь такое, что не может быстро бегать, – сбивчиво объяснила она. – Что-то маленькое, как букашка, с короткими крошечными ножками.

– Другого в Корте и нет, – успокоил ее Хак. – Учитывая, как идут дела, это все, что осталось от прежней конюшни. Прошли те времена, когда мы гоняли на лихих скакунах. Вот возьмите Принцессу. – Он вывел из стойла приземистую кобылу, выглядевшую так, словно ее опоили снотворным.

Быстро приноровившись к лошади, Тори пустила ее легким шагом, и как только она выехала на пастбища, ей сразу стало понятно, что имела в виду Николь. Это было то же ощущение свободы, которым Тори наслаждалась на острове. Земля с ее широкими просторами выглядела такой же великолепной, как и зеленые моря, в которых она когда-то плавала.

Да, этот мир был далек оттого, к чему она привыкла, но ее влекло к нему какое-то необъяснимое чувство. Что влекло ее к этому месту? То ли ее корни, то ли некая неизвестная сила заставляла любить его, хотя разум говорил, что все это неродное, чужое.

Но может, хотя бы попытаться?

Запутавшись в своих мыслях, Тори предоставила лошади свободу, и они спустились на живописное холмистое пастбище рядом с деревней в долине. Небольшое селение состояло из четырех или пяти рядов домишек, заключенных внутри своих садов с деревянной изгородью. Вокруг бродили овцы, и маленькие ягнята бегали за резвящимися ребятишками.

Тори въехала на общинную землю, где большинство работников устроились на отдых в полуденный перерыв. Как только ее заметили, к ней подошла группа арендаторов и попросила уделить им немного времени.

После короткого вежливого вступления они перешли к делу.

– Если мы не получим семян в этом сезоне, можете не ждать урожая от наших полей.

– Старина Хилл сломал руку и выбывает на сезон. Кто его заменит на стрижке?

– Мой сын, – вызвалась помочь какая-то женщина. – Он достаточно крепкий.

– Помолчи уж! Он еще маленький и хлипкий, как прут...

– Мой мальчик – лучшее, что у нас есть, после того как вся молодежь ушла искать работу в других местах.

Тори уже обратила внимание, что здесь были только дети, женщины и много пожилых мужчин. Если работа встанет, что будет с деревней? Она вздохнула, вспомнив, как Хакаби сказал, что восемь из девяти его детей ушли в города. Но до сегодня она не понимала, что у них не было выбора.

Между тем сельчане продолжали докладывать о других хозяйственных недостатках.

– Этой осенью мы вырастили овец, – сказал самый молодой из мужчин, представившийся Джеральдом Шепердом. – Такое же поголовье, как всегда. Но кто будет помогать во время окота? И потом, нужно чинить крышу овчарни: шерсть – материал скоропортящийся и не терпит влаги. – Шеперд умолк, и Тори подумала, что он высказал все, но, оказывается, он только сделал паузу. – К тому же этой осенью вода из ручья затопила несколько акров. Теперь там, где выращивалась большая часть нашего урожая, болото, а другие угодья заняты овцами.

Это сообщение встревожило Тори больше, чем все остальное.

– Значит, если я не осушу залитые акры, у нас не будет пищи?

– Совершенно верно.

– И здесь нет другой свободной земли?

– Разве что розовые сады, – язвительно заметил мужчина.

Вес дружно загалдели.

Чтобы о ней не подумали, будто она паникует, Тори сказала:

– Хорошо. Я все обдумаю к завтрашнему дню.

– Потерянное время, – проворчал пожилой мужчина.

– Потерянное время, – передразнила его Тори и, вернувшись домой, сразу разыскала чету Хакаби.

– Я решила остаться здесь и разобраться с финансами. Итак, впереди у нас масса дел. – Она пустилась в долгое перечисление претензий жителей деревни.

Некоторое время супруги беспомощно поглядывали друг на друга, потом Хакаби кашлянул.

– Здесь уже ничего не поправишь. Не надо иметь большого ума, чтобы это понять. Если вы не получите ссуду, других дополнительных средств у нас уже не осталось. Кредитор одалживал графу деньги, но теперь, когда граф умер, кредита больше не будет.

– А что, если я сама обращусь к кредиторам? – задумчиво сказала Тори.

– Название их конторы – «Уэст-Лондон файнэнсиерз». Они люди прижимистые, как им и положено. Около года назад мы подавали прошение об отсрочке погашения по залогу, и в тот же день они прислали платежный документ с угрозой лишения права выкупа.

Сердце Тори упало.

– Мы с миссис Хакаби хотим здесь работать, – продолжал дворецкий, – но нам придется уехать, разумеется, после того, как мы подберем вам хорошее жилище где-нибудь в городе. Вы могли бы там безбедно жить довольно долгое время, если будете экономны.

Без этой земли... Тори чувствовала, как у нее усиливается горький вкус во рту. Ну почему, когда она только-только увидела скрытые возможности, все сразу же разваливается?

Она откашлялась, собираясь спросить, когда можно ждать их отъезда. Но странная мысль, родившись однажды, заявляла о себе все настоятельнее. Когда они приехали сюда, миссис Хакаби показала ей комнату наверху, где родился отец Тори. Пока Тори стояла там, она вдруг осознала, что явилась в этот мир из ниоткуда. «Мои дети родятся здесь», – подумала она тогда.