Грехи отцов - Коултер Кэтрин - Страница 64

– Нет, – остановил его Адам, – не смейте! А если заденете ее? Где пожарные?

Огонь уже вырвался на крышу, балкон спальни Томаса пылал. Еще немного – и крыша раскалится, а потом рухнут перекрытия.

И тут все услышали ее. Бекка говорила очень громко, отчетливо выговаривая каждое слово.

– Все кончено, – обратилась она к молодому человеку, стоявшему совсем близко от нее. – Наконец-то все кончено. Ты проиграл, Михаил, но восемь человек погибли только потому, что ты появился здесь.

– О нет, гораздо больше, – усмехнулся он, поднимая голову и морщась от боли. – Но все они – просто грязь под ногами. Я использовал их, а потом избавился. На что еще они годны?

– Почему ты не остановился, когда погиб твой отец?

– Погиб? – расхохотался Кримаков. – Скажи лучше, был убит. Глупая ты сука! Я собственными руками сломал ему шею! Он просил меня все прекратить, твердил, что я и так по горло в крови, что это уж слишком. Трус, жалкий слизняк! Слабак несчастный! Он вышел в тираж! Предал память моей любимой матери! Это я отправил его на тот свет, а потом столкнул машину в пропасть!

Стоявшие внизу потрясенно молчали. Вдали послышался вой сирен. Пламя подбиралось все ближе. Бекку необходимо срочно вытащить оттуда!

Адам умоляюще смотрел на коллег.

– Здесь все и оборвется, Михаил, – снова заговорила Бекка. – Ты, конечно, попытаешься скрыться через люк на крыше, но я не позволю тебе. Ни за что. Тебе конец.

– Ты права, все кончено, – согласился он. – Я пришил ублюдка, погубившего мою мать. Твоего любимого папашу. Я сделал все, что обещал. И заодно позабавился, убирая с дороги паразитов, испоганивших мою жизнь.

Он выпрямился, красивый молодой мужчина, высокий, с бездонными глазами, тот, кто совсем недавно шутил с ней в тренажерном зале.

– Мой отец жив, Михаил. Ты промахнулся.

– Сейчас провалится крыша. Она уже и так накалилась. Спалишь ноги.

Пожарные машины останавливались у обочины. Из них выпрыгивали люди и начинали разворачивать шланги и раскладывать лестницы.

– Горит двухэтажный жилой дом! – прокричал кто-то. – Что тут делается?

– О дерьмо! На крыше люди! У женщины пистолет!

– Мы не можем установить лестницы, слишком поздно. Готовьте спасательную сетку!

Бекка слышала их, ощущала нарастающий жар и понимала, что это последние минуты ее жизни.

– Прыгаем, Михаил, – скомандовала она. – Смотри, растянули сеть! Давай!

– Нет, – покачал он головой и, вытащив из кармана зажигалку, поджег рукав рубашки, дотронулся до джинсов.

Бекка, пораженная ужасом, оцепенела. Потом он вдруг улыбнулся ей и метнулся вперед, охваченный огнем:

– Уйдем вместе, Бекка! Бойфренд возьмет тебя с собой. Полетим на небо!

Бекка спустила курок, но он все же надвигался на нее, охваченный пламенем, с распростертыми руками. Она стреляла и стреляла, пока обойма не опустела. Михаил наконец упал, чуть не сбив ее с ног. Бекка едва успела увернуться. Он катился по горячей черепице, переворачиваясь снова и снова, пока не рухнул вниз. Раздались истерические вопли.

Рыжий язычок огня зацепил подол ее сорочки. Бекка метнулась к краю крыши.

– Прыгай, Бекка! – взмолился Адам.

И она без колебаний повиновалась. Сорочка вздулась пузырем, белые длинные рукава дымились. Бекка провалилась в сеть.

– Поймали! – воскликнул пожарный. – Все в порядке!

Адам наблюдал, как она выбирается на землю, расталкивает пожарных и бежит к нему. Увидел ее потрясенные, широко распахнутые глаза, искаженное горем лицо. Он никак не мог придумать, что ей сказать, да и времени уже не было. Ноги неожиданно подкосились, и он тяжело рухнул на землю. Последнее, что Адам услышал перед тем, как провалиться в пустоту, был рев огня, треск обвалившихся стропил и голос Бекки, повторяющей его имя.

Глава 31

Он утопал в боли, такой острой, что выбраться на поверхность сознания не было никакой возможности. Но он знал, что сумеет справиться, и даже был рад этой боли, поскольку она означала, что он жив. Наконец после целой вечности страданий и горячечного бреда он заставил себя приоткрыть глаза и сразу увидел улыбающееся личико Бекки. Почему у нее такой встревоженный взгляд?

Он ощутил, как она прикоснулась к его бровям, скулам, подбородку. Она наклонилась и стала осыпать его поцелуями.

– Привет, Адам. Добро пожаловать назад. У тебя все хорошо. Сестра сказала, что ты захочешь пить. Сейчас дам воды. Глотай помедленнее.

Адам припал к трубочке. Вода казалась нектаром.

– Томас? – выдавил он.

– Он выживет. Сам это мне сказал, когда его вывезли из операционной. Доктора говорят, шансы есть. Он в хорошей форме, так что это утешает.

– А твоя рука?

– Ничего серьезного, небольшой ожог. Кримаков мертв. Больше он никому не причинит зла. Тебе, должно быть, очень больно. Пуля раздробила ребро. Другая прошила руку навылет. Но, слава Богу, все обошлось.

Адам устало опустил веки:

– Я чуть не умер, глядя, как ты стоишь с ним на крыше. Огонь подбирался все ближе, ветер развевал твою сорочку и раздувал пламя. Я рвался к тебе, но не мог двинуться с места и медленно сходил с ума.

– Прости, Адам, но только я знала, как поймать его. Он пробрался в дом Томаса по длинной толстой ветке дуба, а потом прыгнул на крышу, открыл дверцу люка и спустился на чердак. Когда я заметила, как он бежит в конец коридора, где находилась приставная лестница на чердак, то сразу поняла, что он пытается сбежать. Тогда все началось бы сначала. Поэтому я погналась за ним. – Она повернула голову, словно вглядывалась во что-то невидимое. – Он хотел умереть. И попытался взять меня с собой. Мне чудом удалось спастись.

Она снова поцеловала его, и на этот раз Адам, несмотря на слепящую боль, ухитрился раздвинуть губы в улыбке.

– Вот и все. Больше об этом ни слова. И так приходится с утра до вечера отвечать на вопросы агентов ФБР. Мистер Вудхаус приезжает каждый день, но в основном чтобы навестить отца. Знаешь, что вытворяет Диллон? Сидит в комнате для посетителей и заставляет свой компьютер выбрать церковь, в которой мы будем венчаться. Утверждает, что уже делал это для другого агента ФБР, которого тоже подстрелили. И этот агент женился именно в той церкви, которую посоветовал Савич. Диллон клянется, что его истинное призвание – помогать влюбленным.

– А мои родители? – спросил Адам. Боль все усиливалась, сломанное ребро впивалось в него кинжалом. Улыбки и уговоры больше на него не действовали. В голове был туман. Но он хотел продержаться еще немного только для того, чтобы посмотреть на нее подольше, послушать ее голос. Может, она догадается поцеловать его?

Он снова попытался улыбнуться, но губы жалко скривились. Какое счастье, что Бекка жива! Ему ничего не нужно, только лежать спокойно, знать, что с ней ничего не случилось и что она придет и положит прохладную руку ему на лоб.

– Но, Бекка, сначала я должен попросить тебя стать моей женой. А если ты откажешь?

– Ты уже вроде попросил меня, когда мы были в твоем доме. Но я хочу услышать настоящее предложение руки и сердца. И тогда посмотрим, что я отвечу.

– Я сейчас завою от боли, но перед этим все же спрошу: ты выйдешь за меня? Понимаешь, оказывается, я тебя люблю.

– Конечно, выйду. Я тоже люблю тебя. Кстати, Савич уже поговорил с твоими матерью и отцом. Когда я в последний раз заходила в комнату для посетителей, они сидели по обе стороны от него и смотрели на экран компьютера. Они мне очень понравились, Адам. Кроме того, постоянно приходят и уходят твои братья, сестры, родные, двоюродные и троюродные. Одни дежурят, другие отсыпаются. Кстати, каждый предлагает свою церковь и дату венчания. Не знала, что у тебя такая огромная семья.

– Даже чересчур. И все лезут не в свое дело.

Адам кашлянул и едва не потерял сознание от боли. Больше терпеть нет сил. Он уплывает, уплывает в небытие. Опу-стится на дно и никогда больше не покажется.

– Сейчас сделаю укол морфия, – донесся неизвестно откуда голос медсестры. – Ему надо отдохнуть.