Ларец Самозванца (СИ) - Субботин Денис Викторович - Страница 43

Яцек, словно по заказу, открыл глаза. Он с видимым трудом разлепил губы и еле слышно простонал:

— Больно…

— Терпи! — выкрикнул Марек, давясь слезами. — Терпи! Только дотерпи! Вот выживешь, мессир Иоганн тебя залечит… у, то есть, вылечит… Станцуешь ещё с Зариной!

— Нет… — прошелестел почти беззвучно Яцек. — Я умираю, Марек! Ты выиграл…

Марек рыдал уже в голос, не заботясь о том, что это не достойно воина. С превеликим трудом подняв тяжёлое тело, он забросил его поперёк седла. Плохо, конечно, но другого выхода не было. Волокушу мастерить слишком долго, а на закорках он тяжёлого Яцека не дотащит. Слишком далеко до лагеря.

— Ты продержишься! — решительным, хотя и неверным из-за слёз голосом сказал он бесчувственному Яцеку. — Ты выживешь!

Яцек ничего не ответил.

Месяц неспешно двинулся по небу.

2

— Что-то не видать наших охотников! — сморщив длинный нос, проворчал Людвик, ковыряясь тлеющей веткой в костре. — Слышь, пан Анджей?

— Ничего! — возразил пан Анджей, потянувшись так, что пузо в очередной раз выскочило из-под туго обтягивавшего его кушака. Ругаясь, пан Анджей вынужден был заняться восстановлением порядка в одежде.

— Ничего! — усмехнулся, завершая его речь, пан Роман. — Марек — охотник опытный, не в таких местах охотился… В ЭТОМ лесу заблудиться он не сможет…

— …Идут! — громкий вопль прервал его речь, но пан Роман был не в обиде. Вскочив резко на ноги, он всмотрелся…

Одинокая фигура — невысокая, значит — Марек. Два коня, через которые перекинута добыча… вон, рога торчат в сторону… А где же Яцек?!

Почти тут же последовал и ответ.

— Лекаря! — ещё издалека закричал Марек. — Где пан Иоганн?!

Мессир Иоганн жутко не любил, когда его называли на польский лад — паном, но сейчас — стерпел. Яцека, который оказался переброшен через седло своего коня, осторожно сняли, положили на землю…

— Что с ним… Ого?! — мессир Иоганн, больше ни о чём не спрашивая, отодрал потемневшую, заскорузлую от засохшей крови тряпку и, щуря глаза, склонился над раной. — Темно… Свет! Дайте света!

Сразу несколько горящих ветвей, выдернутых из костров, треща и разбрасывая искры, повисли на вытянутых руках над его головой.

— Так — достаточно светло? — спросил пан Анджей. — Что с ним?

— Ранен! — коротко ответил мессир Иоганн. — Рана неопасная, важные органы не задеты… но крови он потерял много! К тому же, в рану могла попасть грязь… Сумку мою! Чистые тряпки! Горячую воду! Гданьскую!

Всё было… кроме гданьской водки. Ехали они по земле Московской и новомодного напитка здесь не знали. Скривившись, словно от зубной боли, мессир Иоганн решил обойтись без неё.

Когда он склонился над раной, одновременно пытаясь сделать так, чтобы на неё падало побольше света от «факелов», пан Роман, взяв Марека цепкими пальцами за плечо, отвёл его в сторону.

— Что случилось? — спросил он хмуро. — Только не говори, что Яцек наткнулся на сучок! Как бы ни было, раны, нанесённые клинком, я отличить сумею!

— Я и не говорю! — так же хмуро возразил Марек. — Я его ударил! Дагой. У нас был поединок!

— У вас с Яцеком?! — не поверил пан Роман. — Вы же друзья!

— У друзей тоже могут быть ссоры! — уточнил Марек. — Это был честный бой!

— И ты ударил его сзади! — мрачно усмехнулся пан Роман. — Ну-ка, расскажи, как это было! Ты поймал его на противоходе?

— Нет…

— Значит, заставил его споткнуться? И ударил падающего?

— Нет…

— Так что же было, Марек? — подошедший Андрей Головня с насмешкой глядел на оруженосца. — Удар был нанесён сзади, с близкого расстояния… да в упор! Или я ничего не понимаю в ударах, пан Роман!

— Что там у вас случилось, Марек? Вы ведь сражались на саблях? Как это ты оказался рядом с Яцеком? А, Марек?

— Я прибью этого маленького гадёныша! — взревел вдруг пан Анджей, разворачиваясь в сторону Марека. — Я убью его, мерзавца!!!

Было ли страшно Мареку в этот момент? Было, наверное… Пан Анджей в гневе был ужасен! Вот только лицо мальчишки не выражало ничего. На пана Анджея он даже не взглянул. Как и на своего господина. Смотрел прямо перед собой, явно вознамерившись сотворить из себя античного героя.

— Марек, что у вас случилось? — попробовав заглянуть к нему в глаза, да так и не сумев, спросил пан Роман. — Ведь вы же друзья!

— У нас был честный бой! — твёрдо сказал Марек. — Я ударил его ножом… Это так получилось, что — сзади!

— Дайте его мне! — взревел пан Анджей. — Я выбью из мерзавца всю дурь вместе с паршивой душонкой! Он убил моего Яцека!

— Не убил! — возразил, вставая с колен, мессир Иоганн. — Я — хороший лекарь! Я спас ему жизнь… а раньше, спас он! Ты есть очень умелые руки, Мариус! Твоя повязка спасла ему жизнь, как прежде твой удар — чуть не отнял! Чуть-чуть правее, и ты пробил бы ему почку!

Пан Роман стоял молча, мрачно о чём-то размышляя. Потом кивнул, словно бы что-то для себя решив.

— Клим, Андрей, Людвик… И, конечно, ты — пан Анджей! Поговорить надо! Марек, постой пока здесь…

Отошли… Клим Оглобля, Андрей Головня и Людвик-пушкарь, три самых уважаемых воина в отряде, вместе с двумя панами встали в небольшой кружок.

— Кто что думает?.. Да погоди ты, пан Анджей! Твои мысли нам ясны! Ты что-то хотел сказать, Андрей?

— Да! — кивнул тот. — Я верю Мареку! Мальчишка, конечно, избалован тобой, господин… но он не подлец! Я верю ему, когда он говорит, что был честный поединок. Другое дело, как он повернулся потом… И почему удар нанесён не саблей, а кинжалом. Марек не дурак, под самый палаш не полез бы! Да и не думаю, что он собирался ударять всерьёз… Боюсь, что там что-то случилось. Уже во время поединка… Эх, если бы Яцек очнулся!

— Я знаю, из-за чего поединок! — внезапно сказал Людвик. — Вернее, из-за кого! Всё бабы, чтоб им… Они оба в Зарину влюблены! Наверняка из-за неё драка была!

— Это верно! — поддержал его, покручивая рыжий ус, Клим Оглобля. — Марек давно порывался Яцека проучить… Так что зачинщик всё же он! И потом, даже если это и был поединок, сейчас ему не место и не время. Если оставить его без последствий, это будет неправильно. Но и слишком сурово наказывать нельзя. Если каждого шляхтича наказывать за то, что обнажил саблю, Речь Посполитая сгинет! Нет, наказать надо, но не так, чтобы Марек от этого наказания себя героем обиженным возомнил… а так, чтобы он понял свою вину!

— Удивительный ты человек, Клим! — хмыкнул Андрей Головня. — Это что ж получается… Если Марек прав, нам не за что его наказывать! Если же виновен, наказать надо по всей строгости. Нельзя половинным наказанием обходиться. Чревато это! Недобрым будет итог…

— А кто говорит — половинным? — удивился Клим. — Просто нельзя мальчишку как воина наказывать! Или ты предлагаешь его считать за двадцатилетнего? Так ему — всего четырнадцать! Плетей ему дюжину всыпать, чтобы сесть не мог, вот и вся недолга!

— А за Яцеком поручить Зарине ухаживать! — дьявольская усмешка озарила лицо сказавшего это пана Анджея. — Чтобы невинно обиженным времени себя почуять не было.

Пан Роман задумался… Марека он любил, но любя — требовал с него как с самого себя. Сейчас у него даже мысли не мелькнуло — прикрыть его, оборонить от наказания или хотя бы смягчить его. И единственный довод в оправдание Марека — ведь он не бросил, донёс Яцека до лагеря, так и остался не сказанным.

— Марек! — решительно окликнул он замершего в отдалении отрока. — Ну-ка, пойди сюда!

Марек подошёл с явной неохотой. Встал в трёх шагах, с гордой рожей, на которой уже не различить было раскаяния за гордыней и страха за решимостью выдержать, снести любое наказание.

— Взять его! — коротко приказал пан Роман и Андрей с Людвиком быстро — не увернёшься и крепко — не вырвешься, взяли его под локти.

— Порты!

Прежде чем Марек успел дёрнуться, его распоясали и шаровары, настоящие казацкие шаровары, которыми мальчик так гордился, упали на траву.