Лабиринт - Коултер Кэтрин - Страница 90

Она продолжала молча лежать, судорожно сглатывая набегавшую слюну, моля Бога, чтобы Диллон нашел ее записку, и понимая в то же время, что следует рассчитывать только на свои силы.

Интересно, где Ханна, подумала Лейси. В мрачном помещении склада царила тишина, если не считать шуршания множества облюбовавших это место крыс. В спертом воздухе стоял запах падали. Лейси почувствовала, что тошнота и головокружение усиливаются. Она снова, в который уже раз, сглотнула, сдерживая приступ рвоты. Открыв глаза, она увидела прямо перед собой небольшой круг света и в нем – моток бечевки.

Думай, приказала себе Лейси. Оба ее пистолета были у Марлина. Видит ли он ее сейчас? Она медленно огляделась. Увы, вокруг не было ничего, совсем ничего такого, что можно использовать как оружие – вот разве что бечевка.

Лейси медленно приподнялась, встала на колени и позволила себе передохнуть еще несколько секунд. Голова кружилась, но тошнота постепенно отступала. Лейси порадовалась, что Марлин развязал ей руки, теперь она могла хотя бы двигаться совершенно свободно.

– Эй, я вижу, ты уже оклемалась, – раздался откуда-то из темноты голос Марлина. – Это хорошо. Мне показалось, что ты чересчур долго была в отключке, но отец говорит, мне просто не терпится начать нашу игру. Послушай-ка вот это, Марти.

В уши Шерлок ввинтился крик Ханны.

– Я держу ее здесь, Марти, в центре лабиринта. Это была просто небольшая демонстрация, не волнуйся, я не сделал ей слишком больно. Должно быть, у нее просто низкий болевой порог – я только вывернул ей руку и слегка дернул кверху. Учти, если ты сюда не доберешься, очень скоро твоя подружка будет разобрана на части. Так что или ты входишь в лабиринт и начинаешь по нему идти, или я начинаю ее резать – сначала отхвачу пальцы на руках, потом нос, потом пальцы на ногах. И каждый раз, когда я буду вонзать в нее нож, ты будешь слышать, как она кричит, Марти. Язык я ей отрежу в последнюю очередь, так что ты будешь слышать все. Ведь если я сразу вырежу ей язык, она будет только сипеть и булькать, а это неинтересно.

Лейси встала, держа в руке бечевку.

– Я иду, Марлин. Не мучь ее. Обещаешь?

Ответа не последовало. Лейси поняла, что Марлин отвлекся на разговор с Эразмусом. Значит, они там вместе – это хорошо. По крайней мере ей не надо будет постоянно думать о том, что кто-то притаился у нее за спиной.

– С ней будет все в порядке до тех пор, пока я буду знать, что ты продвигаешься вперед! – прокричал наконец Марлин. – Давай, Марти, начинай. Вот так, молодец. Теперь я тебя вижу.

Лейси, однако, прекрасно понимала, что Марлин не может видеть ее все время – это было возможно только на тех участках лабиринта, где он установил зеркала. Она двинулась вперед, наматывая на руку бечевку, и тут же остановилась. Нет, так не пойдет, подумала Лейси. Надо сложить бечевку вдвое, решила она, и через каждую пару дюймов завязывать на ней узелки. Она так и сделала и снова пошла вперед – сначала медленно, с трудом управляясь с бечевкой непослушными пальцами, потом, приспособившись, все быстрее и быстрее.

– Я иду, Марлин. Не трогай Ханну.

– Сейчас я не делаю ей больно, Марти, можешь не беспокоиться. Просто иди на мой голос – и все дела. Вот так, правильно. Ты пользуешься бечевкой, Марти? Ты должна ею пользоваться, таковы правила игры.

– Да, пользуюсь.

– Хорошо. Ты умная маленькая сучка, верно?

Лейси перевела дыхание и, набрав в легкие побольше воздуха, крикнула:

– О да, Марлин! Да, маленький вонючий ублюдок, я такая умная, что прикончу тебя, можешь быть в этом уверен! И никто тебя не пожалеет. Все только обрадуются, если я отправлю тебя в преисподнюю. Туда тебе и дорога.

– Не смей говорить так с моим сыном, птичка, а не то тобой займусь я, – послышался из темноты голос Эразмуса. Отец и сын о чем-то заговорили между собой, но Лейси не могла разобрать ни слова.

– Я только что сказал отцу, что был прав, сто раз прав. Ты так грязно ругаешься, что, безусловно, заслуживаешь наказания. – Марлин громко, самодовольно рассмеялся. Но Лейси почудилось, что в его смехе прозвучали едва заметные нотки страха. Боялся ли Марлин? Трудно сказать. Однажды она уже прострелила ему живот, и он, конечно же, прекрасно помнил об этом, но Лейси не могла взять в толк, что могло вызвать у него страх сейчас – ведь на сей раз ситуацией владел он, а она была совершенно безоружна.

Тем не менее выбора у нее не оставалось, и она продолжила играть в ту игру, которую затеяла.

– Ты помнишь, каково это – получить пулю в брюхо, а, Марлин? Помнишь те иголки, которые в тебя воткнули в больнице, и те трубки, которыми тебя обвешали? Тебе даже в член засадили иглу. Надеюсь, ты не забыл, как лежал на больничной койке и выл от боли и страха, а лицо у тебя было совсем серое. Да, вид у тебя был жалкий, ничего не скажешь. Ты выглядел как маленький мальчик, которого выпороли. Я смотрела и радовалась, что всадила в тебя пулю. Я надеялась, что ты издохнешь, но ты выкарабкался. Но уж на этот раз ты точно подохнешь, Марлин. Ты псих ненормальный, можешь быть в этом уверен!

– Тебе это дорого обойдется, Марти.

– Не пытайся пугать меня, маленький вонючий подонок. Ты же трус, Марлин, и ты боишься меня. Ведь так? Я слышу это по твоему голосу. Он у тебя дрожит. Ты дерьмо, Марлин, ты просто жалкий неудачник.

– Нет! – выкрикнул Джоунс-сын, и Лейси почувствовала, что он буквально задыхается от ярости. – Я убью тебя, Марти. Я буду убивать тебя долго, наслаждаясь каждой минутой твоих мучений. Ты заслуживаешь смерти больше, чем кто бы то ни было!

– Дай-ка я займусь ею, сынок.

– Нет! Она моя, и эта, вторая, тоже. Ты ведь знаешь, эта ее подружка тоже все время ругается. Вот увидишь, как здорово я их исполосую. Ты сможешь гордиться мной, папа.

Марлин говорил с отцом повелительным и в то же время умоляющим тоном. Чувствовалось, что нервы у него на пределе.

– Я умею резать этих тварей лучше всех на свете, даже лучше тебя! Я, я умею лучше! – орал он.

Лейси тем временем медленно шла по лабиринту, наматывая на руку бечевку и аккуратно завязывая на ней узелки. Она невольно отметила удивительное мастерство, с каким был построен лабиринт. Лейси уже дважды упиралась в тупик и вынуждена была возвращаться назад.

– Эй, Марлин! – крикнула она. – Похоже, ты наконец-то научился строить лабиринты. Я только что угодила во второй по счету тупик. Правда, ты такой тупой ублюдок, что дошел до этого лишь сейчас, а не тогда, когда был мальчишкой и твой папаша учил тебя строить подобные штуки. Много же времени тебе на это понадобилось, недоносок ты долбаный!

– Заткнись, сука! Не смей так говорить со мной, тварь! Я знаю, что ты специально меня злишь, чтобы я потерял контроль над собой, но ничего у тебя не выйдет. Я знаю, что ты не всегда так выражаешься. Ведь так? Ты слышишь меня? Отвечай, сука! – Ты прав, жалкий придурок. Крепкие выражения я приберегаю для тебя, Марлин, козел ты недоделанный.

– Молчи, мразь!

Голос Марлина заметно дрожал. Лейси это обрадовало.

– А какого черта, собственно, я должна молчать? – осведомилась она ледяным тоном.

– Сейчас я разделаюсь с тобой, Марти. Мой «магнум» у меня под рукой, он заряжен и готов к стрельбе. Шевелись пошустрее, иначе твоя Ханна потеряет один из своих розовых пальчиков.

– Я иду, Марлин. Я же сказала тебе, что пройду через лабиринт. В отличие от тебя я свое слово держу. В этой ситуации мучить Ханну может только трус, а ты уверял меня, что ты не трус, ведь так?

До Лейси снова донеслось тяжелое дыхание Марлина. Она буквально физически ощущала исходящую от него здобу.

– Ладно, я ее не трону. Во всяком случае, пока. Пока – ты понимаешь, что я имею в виду, Марти? Сначала я должен разобраться с тобой.

Лейси вошла в круг света, держа моток бечевки так, чтобы его нельзя было разглядеть.

– А где же твой папочка, Марлин? Он что, прячется где-нибудь за углом в лабиринте? Он тоже трус. Ты ведь унаследовал все свои мерзкие качества от него, а, Марлин?