Путешественник - Дженнингс Гэри - Страница 51

51

вкусной. Однако в пустыне, где вода очень плохая, обычно нет деревьев. Поэтому всегда старайся иметь с собой запас угля. Его можно использовать снова и снова, прежде чем он промокнет настолько, что станет бесполезным.

Возможно, мы бы и чаще разбивали лагерь под открытым небом, если бы не одно обстоятельство: отец легко процеживал воду, вылавливая оттуда насекомых, но не так-то просто было обезвредить птиц, а я уже упоминал, что в этой стране в изобилии водились золотистые орлы.

Помню, как-то раз дядя по счастливой случайности набрел в траве на большого зайца, который сидел совершенно неподвижно и дрожал от удивления. Дядя выхватил свой поясной нож, метнул его и убил зверька. Именно по этому случаю – раз уж у нас появилось свежее мясо, причем не баранина – мы и решили в тот день разбить свой первый лагерь. Но когда дядя Маттео насадил освежеванного зайца на шампур из дерева ююба, подвесил его над огнем, мясо зашипело и вместе с дымом разнесся упоительный аромат, то случилось происшествие, изумившее нас ничуть не меньше, чем перед этим встреча с человеком удивила несчастного зверька.

В ночном небе вдруг раздался громкий шелестящий звук. Прежде чем мы успели поднять глаза, сверкающее коричневое пятно по дуге упало между нами прямо в костер и снова взмыло в темное небо. На этот раз раздался звук, похожий на хлопок, и из костра в разные стороны полетели искры и угли; заяц исчез прямо с шампуром, а мы услышали торжествующий пронзительный крик: «Кья!»

– Malevolenza![119] – воскликнул дядя, поднимая большое перо из почти догоревшего костра. – Проклятый вороватый орел! Acrimonia![120]

Этим вечером нам пришлось поужинать жесткой соленой свининой из наших запасов.

Очень похожий случай произошел и когда мы решили разбить лагерь во второй раз. В тот день нам случайно удалось купить у проходивших мимо бедуинов заднюю часть только что убитого верблюжонка. Когда мы пристроили мясо на огне, орлы опять заметили его, и один из них ринулся в атаку. Однако на этот раз, едва услышав шелест его крыльев в воздухе, дядя совершил отчаянный прыжок, защищая мясо. Это спасло наш ужин, но мы едва не потеряли дядю Маттео.

Размах крыльев золотистого орла больше распростертых рук человека, а весит он как собака приличного размера; потому-то, когда эта птица камнем падает вниз, как говорят сокольники, она представляет собой чудовищный метательный снаряд. В тот раз орел ударил дядю по затылку, и еще хорошо, что только крылом, а не когтями, однако удар оказался такой силы, что отбросил бедолагу прямо в костер. Мы с отцом оттащили дядюшку прочь и сбили огонь на его тлеющем абасе; какое-то время он тряс головой, пытаясь прийти в себя, а затем разразился отборными проклятиями, завершившимися приступом кашля. Тем временем я встал рядом с шампуром и принялся размахивать тяжелой веткой, чтобы отогнать орлов, только так нам и удалось приготовить и съесть в тот вечер ужин. Потому-то мы и решили, что пока находимся в стране орлов, то постараемся как-нибудь перебороть свою брезгливость и с этого времени будем каждую ночь проводить в караван-сарае.

– Вы поступили мудро, – сказал нам сутки спустя хозяин.

Мы как раз ужинали отвратительной бараниной с рисом. В этот вечер мы оказались единственными гостями в его караван-сарае, поэтому араб вел с нами беседу, выметая набравшуюся за день пыль за дверь. Его звали Хасан Бадр-ал-Дин, и нельзя сказать, чтобы это имя ему подходило, потому что оно означало Краса Божественной Луны. Хозяин караван-сарая больше напоминал старое оливковое дерево: высохший, угловатый, сморщенный. У него были жесткое морщинистое лицо, смахивающее на передник сапожника, и борода, похожая на дым. Он продолжил:

– Эх, неладно это – оставаться ночью без крова на землях Мулекта – Вводящих в Заблуждение.

– А кто это такие – Вводящие в Заблуждение? – спросил я, отхлебнув шербета, такого горького, словно он был сделан из незрелых фруктов.

Краса Божественной Луны теперь ходил по комнате и брызгал водой, чтобы прибить оставшуюся пыль.

– Вы, возможно, слышали – их еще называют ассасинами. Это убийцы, которые убивают для Горного Старца.

– Где это ты видел тут хоть одну гору? – рявкнул дядя. – Эта земля такая же плоская, как и безмятежное море.

– Его всегда называли так – Шейх-уль-Джебаль, хотя никто не знает, где в действительности он живет.

– Он уже нигде не живет, – пояснил отец. – Ильхан[121] Хулагу, когда монголы прошли здесь пятнадцать лет назад, уничтожил этого старого зануду.

– Так-то оно так, – сказал хозяин, – да не совсем. Это был Старец Рукн-ад-Дин Куршах. Но, знаете ли, Горный Старец вечен. Если умрет один, то всегда появляется другой.

– Этого я не знал.

– Конечно, откуда. И Старец все еще повелевает Мулектом, хотя некоторые из Вводящих в Заблуждение, должно быть, и сами уже далеко не молоды. С разрешения Горного Старца ассасинов нанимают правоверные, которые нуждаются в их службе. Я слышал, что в Египте мамелюки заплатили высокую цену за то, чтобы Вводящие в Заблуждение уничтожили английского принца, который возглавляет христиан-крестоносцев.

– Ну, тогда они потеряли свои деньги, – заметил дядя Маттео. – Англичанин разбил ассасинов.

Краса Божественной Луны пожал плечами и сказал:

– Значит, другие попытаются, и так будет, пока они не добьются своего. Старец прикажет, и они подчинятся.

– Но почему? – спросил я, проглотив весьма неаппетитный комочек риса. – Почему один человек должен рисковать своей жизнью, становясь убийцей по приказу другого человека?

– Ох! Чтобы это понять, молодой шейх, вы должны знать кое-что из Священного Корана. – Старик подошел и присел к нам за скатерть, словно обрадовавшись возможности поделиться своими знаниями. – В этой Книге пророк (да пребудут с ним мир и счастье) обещает каждому правоверному мужчине, что если тот будет непоколебимым праведником, тогда он единожды в своей жизни сможет насладиться чудесной ночью – Ночью Возможностей, во время которой будет исполнено любое его желание.

И тут старик соорудил из своих морщин удивительную улыбку, которая наполовину была счастливой, а наполовину – меланхоличной.

– Ночь, наполненная покоем и наслаждениями, великолепной едой и напитками, и бандж[122], и красивыми и податливыми девами-гуриями и мальчиками, вернувшейся юностью и вместе с тем достаточной зрелостью, чтобы насладиться с ними zina. Потому-то каждый мужчина и верит, что он проживет жизнь праведником, мечтая о Ночи Возможностей.

Старик замолчал и, похоже, погрузился в размышления. Через некоторое время дядя Маттео произнес:

– Красивая и притягательная мечта.

На это Краса Божественной Луны отстраненно заметил:

– Мечты – это нарисованные картины в книге сновидений.

Мы еще немного помолчали, а затем я сказал:

– Но я все-таки не понимаю, при чем тут Горный Старец?..

– О! – Старик словно резко пробудился ото сна. – Горный Старец как раз и дает людям Ночь Возможностей. А затем он предлагает им повторить такие ночи.

Мы трое обменялись удивленными взглядами.

– Сомневаетесь?! – раздраженно воскликнул хозяин караван-сарая. – А все очень просто. Горный Старец или кто-то из его наемников-ассасинов найдет подходящего человека – сильного и храброго мужчину – и подмешает некоторое количество банджа в его еду или питье. Когда человек этот забудется сном, его похитят и доставят в замок Шейха-уль-Джебаля. После пробуждения он обнаружит, что находится в самом прекрасном саду, который только можно себе представить, окруженный миловидными юношами и девушками. Они накормят его великолепными яствами, угостят гашишем и даже запретными винами. Они очаруют его песнями и танцами, явят ему свои увенчанные сосцами груди, гладкие животы и зазывные тайные местечки. Они пленят его такими изощренными ласками и любовью, что он наконец уснет снова. И снова его похитят – перенесут обратно в прежнюю жизнь, которая в лучшем случае однообразна, а скорее всего, и уныла. Совсем как жизнь хозяина караван-сарая.

вернуться

119

Ах, мерзавец! (ит.)

вернуться

120

Паршивец! (ит.)

вернуться

121

Ильхан – «повелитель народов», титул монгольских ханов, управлявших Персией.

вернуться

122

Наркотик.