Дворец полуночи - Сафон Карлос Руис - Страница 49

49

Ответы на эти вопросы, равно как и его тайны, погибли навсегда в чудовищном взрыве, расколовшем небо над Калькуттой на рассвете 30 мая 1932 года, как хлопья снега тают безвозвратно, поцеловав землю.

Но какой бы ни была истина, мне достаточно сказать, что вскоре после того, как огненный поезд канул в воды Хугли, озерцо свежей крови, хранившее неприкаянный дух женщины, которая подарила жизнь близнецам, испарилось бесследно. И тогда я понял, что души Лахаважда Чандры Чаттерджи и его спутницы обрели вечный покой. Я никогда больше не увижу во сне печальные глаза лучезарной принцессы, склонившейся над моим другом Беном.

Прошло много лет, и я больше не виделся со своими друзьями — с тех пор, как вечером того рокового дня поднялся на борт корабля, который должен был увезти меня навстречу моей судьбе в Англии. Я помню грустные лица ребят, махавших мне на прощание с берега Хугли, пока корабль поднимал якоря. Помню, как мы клялись держать связь и никогда не забывать о тех необыкновенных событиях, свидетелями которых стали. Я не отрицаю, что в тот момент я понимал, что все обещания останутся за кормой корабля, отплывавшего под пылающим закатным небом Бенгалии.

На пристани были все, кроме Бена. Но именно за него мы переживали больше всего.

Обращаясь теперь к своим воспоминаниям о днях ранней юности, я чувствую, что каждый из моих друзей до сих пор живет в отдельном уголке моей души, который я запечатал навсегда в свой последний вечер в Калькутте. Уголок, где нам всем по-прежнему едва исполнилось шестнадцать, и где дух общества «Чоубар» и Дворца полуночи существуют, пока дышу я.

Относительно того, что приготовила судьба для каждого из нас, скажу, что время стерло следы многих моих друзей. До меня дошло, что Сет спустя годы стал преемником тучного мистера Де Розио на посту директора библиотеки и архива Индийского музея, сделавшись таким образом самым молодым человеком в истории этого учреждения, кто занимал названную должность.

Также я кое-что знаю об Изобель. Через несколько лет после описанных событий она вышла замуж за Майкла. Их союз длился пять лет, и после развода Изобель отправилась путешествовать по свету в составе скромной театральной труппы. Время не убило ее мечту. Не знаю, что из этого вышло. Майкл, который до сих пор живет во Флоренции, где преподает рисунок в институте, больше ее никогда не видел. А я все еще надеюсь, что однажды ее имя напечатают крупным шрифтом в газетах.

Сирах скончался в 1946 году. Последние пять лет своей жизни он провел в бомбейской тюрьме, осужденный за кражу, причем он до конца утверждал, что невиновен. Как предсказывал Джавахал, небольшая толика везения, доставшаяся ему, иссякла. Удача отвернулась от него навсегда.

Рошан стал преуспевающим и могущественным коммерсантом, хозяином львиной доли старых кварталов «черного города», где он рос бездомным попрошайкой. Он единственный, кто год за годом отдает дань традиции и посылает мне большое поздравительное письмо в день рождения. Из писем Рошана я знаю, что он женат, и число внуков в семье сравнимо только с величиной его состояния.

Что касается меня, судьба была щедра ко мне, и позволила пройти путь, который заканчивается небытием, спокойно и без особых лишений. Вскоре после того, как я завершил учебу, клиника доктора Уолтера Хартли в квартале Уайтчепел [16]предложила мне должность. Именно там я по-настоящему освоил специальность, о которой всегда мечтал. Она же меня до сих пор и кормит. После смерти Айрис, моей жены, я переехал в Борнмут [17]и живу в этом городе уже двадцать лет. Мой дом и врачебный кабинет расположены в небольшом уютном коттедже, из окон которого открывается вид на пологий берег бухты Пул-Бей. С тех пор как Айрис покинула меня, моими единственными спутниками являются память о ней и тайна, которую давным-давно я разделил с друзьями из общества «Чоубар».

И снова я оставил Бена напоследок. Даже теперь, когда с того дня, когда мы виделись последний раз, прошло больше пятидесяти лет, мне трудно говорить о том, кто был и всегда будет моим лучшим другом. Благодаря Рошану я узнал, что Бен вместе с Ариами Бозе поселился в доме, принадлежавшем его отцу, инженеру Чандре Чаттерджи. Дух Ариами был сломлен. Эта женщина не выдержала потрясения, вызванного смертью Шири, и безвозвратно погрузилась в меланхолию, которая, возможно, и привела ее к кончине в 1941 году. С той поры Бен жил и работал один в доме, построенном его отцом. Там он написал все свои книги. Однажды Бен бесследно исчез.

В декабре, через год после того как все, включая Рошана, сочли его мертвым, я получил небольшую бандероль. Мне принесли ее, когда я любовался берегом с небольшой пристани перед своим домом. На посылке стоял штамп почтового отделения Калькутты. Мое имя было написано почерком, который я не забуду, даже если доживу до ста лет. В посылке я обнаружил медальон в форме солнца, завернутый в несколько слоев бумаги. Это была часть украшения, которое Ариами Бозе разделила пополам, решив разлучить Бена и Шири в трагическую ночь 1916 года.

Сегодня, когда я дописывал на рассвете последние строки своих мемуаров, первый снег в этом году укутал белым покрывалом землю под моим окном. И воспоминания о Бене вернулись ко мне после стольких лет как эхо тихого шепота. Я представил, как он идет по суетливым улицам Калькутты среди множества людей, среди множества историй, неведомых, как его собственная. И впервые я осознал, что мой друг так же, как и я, уже стар, и стрелки его часов вот-вот завершат свой путь. Странно чувствовать, как жизнь утекает у нас между пальцев…

Не знаю, услышу ли я еще о своем друге Бене. Но я не сомневаюсь, что где-нибудь в непостижимом «черном городе» все еще живет мальчик, с которым я простился навсегда тем утром, когда в Калькутте выпал снег. И он не дает погаснуть в душе огоньку памяти о Шири, надеясь, что придет день, когда они вновь встретятся там, где уже никто и ничто не сможет их разлучить.

Я верю, что ты найдешь ее, друг.

вернуться

16

Район лондонских трущоб.

вернуться

17

Курортный город на берегу Ла-Манша.