Подменыш - Елманов Валерий Иванович - Страница 20

20

«Этот же, если решится, то пойдет до конца, — сделал вывод посол. — И со всем остальным у него в порядке. Звезд с неба не хватает, но оно ему и ни к чему». А вот если и он не согласится, то будет совсем худо. Великий визирь славного султана Сулеймана I, да живет и здравствует вечно этот властитель Порты и счастливый баловень судьбы, навряд ли простит ему неудачу в таком пустяковом деле. Потому он чуть не выдал себя, облегченно вздохнув, когда наутро услышал прозвучавшее из уст Ядигера короткое: «Я согласен».

А дервиши с остроконечными бородками, в высоких колпаках и чуть ли не через одного с белыми повязками — знак того, что они совершили хадж [74], прибывшие с торговым караваном и оставшиеся в Казани, и впрямь сотворили чудо. Им было не привыкать. Пускай повязки имел не каждый, зато все они были из ордена бекташей [75]и как настраивать людей, чтобы они возжаждали стать газиями [76], знали прекрасно, не зря же именно под их началом воспитывались мальчики, которые составляли непобедимую гвардию нового войска [77]великого султана.

К тому же препятствий им никто не чинил. Находящиеся в Казани русские татарским языком не владели вовсе, а за время пребывания в городе сумели освоить десяток-другой слов, да и то из повседневного обихода, которые помогали во время прогулок по базару и торга за понравившуюся вещицу. Те, кто знал его относительно хорошо, тоже не замечали особых странностей в поведении дервишей, а на них самих смотрели как на юродивых, совершенно не прислушиваясь к их речам. А напрасно.

Говорили те и впрямь мало, невнятно и туманно, но все, что срывалось с их уст, звучало как зловещие предсказания, к которым внимательно прислушивались жители города. Да и как их не слушать, ведь дервиш у мусульман все равно что блаженный или юродивый у православных. Считалось, что их устами говорит сам пророк, и откровения, которые срываются с их уст, тоже переданы им свыше. Тем более масхари шериф [78]все равно читать никто не умел.

Но главное заключалось даже не в пророчествах, а в их плясках. Дикие и неистовые, время от времени сопровождаемая истошными воплями: «Я-гу-у! Я-хак! Ля илляхи илля-гу-у» [79], они доводили до исступления не только самого пляшущего дервиша, но и всех, кто наблюдал за ним.

Трудно сказать, можно ли вообще назвать это сумасшедшее вращение, которое они обычно начинали на левой ноге и все больше и больше ускоряясь, пляской [80]. Да оно и неважно. Хотя и считалось, что этот танец-вращение не более чем обрядовый, который нужен для дальнейшего продвижения по пути постижения божественной истины и только, но знающие суфии хорошо ведали, что истины в этом вращении достичь не дано никому. Скорее уж наоборот. И вообще, заниматься им надо только тогда, когда ты встал на путь борьбы. Эти — встали именно на него.

И они кружились, вертелись, выкрикивая многочисленные имена аллаха, после чего в неистовстве падали, грызли зубами землю, вселяя в глазевших на них горожан совсем иной дух — злобы и ненависти, потому что это был не просто танец-безумие, он был еще и заразен, как черная немочь.

А если добавить к этому еще и ядовитый шепоток, который с первого же дня их пребывания в городе, подобно скользкой гадюке, вползал в каждую лачугу и в каждый дом, то можно было считать, что дело сделано.

— Хадис [81]пророка Мухаммеда, да будет благословенно имя его во веки веков, гласит, — шептал дервиш, собрав возле себя толпу народа. — Кто будет убит при защите своей жизни и имущества, тот — мученик.

— А можно ли назвать истинно правоверным мусульманина, который готов покорно склонить голову перед неверными? — тут же задавал коварный вопрос второй дервиш.

— И что вы ответите Накиру или Мункару [82], которые спросят вас, где вы были в те дни, когда требовалось защищать веру, и что делали? — вещал третий.

— А если вы и впрямь ничего не сделали, то как вы сможете пройти по Сирату [83], тонкому как волос, горячему как пламя и острому как меч Азраила [84], и не упасть? — впивался горящими глазами в человека четвертый.

— Неужто ты жаждешь встречи с Маликом, а не с Ридваном? [85] — вопрошал пятый.

— Третья сура масхари шериф спрашивает каждого правоверного: «Или вы думаете, что войдете в рай, когда аллах еще не узнал тех, которые усердствовали из вас?» Ты готов усердствовать во имя всемогущего? — И грязный крючковатый палец шестого дервиша с черной траурной каймой под длинным синеватым ногтем упирался в грудь человека.

— Вот вы поднимались и не поворачивались ни к кому, а посланник звал вас, — предостерегал седьмой…

А спустя неделю их шейх уже открыто выкрикивал на всех базарах и площадях подходящие суры из Корана: «И сказано было им: «Приходите, сражайтесь на пути аллаха»». Даже если аят [86]подходил не до конца, он его все равно использовал, замалчивая окончание.

— И сражайтесь на пути аллаха с теми, кто сражается с вами! — вопил он, не договаривая «но не преступайте, — поистине, аллах не любит преступающих».

И кричал еще:

— Убивайте их везде, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда изгнали они вас, — и вновь с умалчиванием неподходящего продолжения.

А дервиши все кружились и кружились, подобно бешеным волчкам, которые запустил кто-то огромный и злобный. От стремительного вращения яркие заплаты на их старых плащах сплетались в один разноцветный узор, от которого кружились головы у смотревших, в ушах у которых набатом звучали гневные вопли-призывы старого многоопытного шейха, знающего толк в подобных представлениях.

И вскоре заразились все. Оставалось лишь направить искусно вызванную злобу в нужное русло, то есть не просто против неверных, но и назвать их имя. И в тот роковой день оно прозвучало и неведомый враг стал ясным и отчетливо видимым. Русские! От них все зло и все беды. Их надо убивать, как бешеных собак, и не просто убивать, но вначале помучив как следует…

На руку дервишам сыграли и отпросившиеся у русских воевод в Казань Ислам, Кебяк и мурза Аликей. Приехав в Казань, они затворили скрипучие ворота, щедро обитые железом и украшенные по бокам витиеватым орнаментом, после чего объявили жителям, что русские непременно истребят их всех, да и Шиг-Алей, дескать, утверждал то же самое.

Поэтому выехавшие из Свияжска князья Семен Микулинский и Петр Серебряный, боярин Иван Васильевич Шереметев и шедший со сторожевым полком князь Ромодановский на полпути к Казани были встречены сконфуженным Иваном Черемисиновым, так ничего и не уразумевшим из происходившего, потому и объявившего им, что все беды от тех татар, которых отпустили из Москвы.

Поразмыслив, воеводы решили не пугать горожан еще больше своими полками и оставили их на Булаке, проследовав дальше с малыми дружинами. Однако это не помогло. Впрочем, прояви кто-нибудь из русских князей или бояр решительность, и большой крови, может быть, удалось бы избегнуть, несмотря на малочисленность имеющихся под рукой отрядов, но оставалась надежда решить все мирным путем…

Немало смутили князей да бояр и те из казанцев, кто был менее восприимчив к неистовству дервишей, а, следовательно, остался верен Руси, невольно сыграв дурную службу. Верно определив причину волнений — «возмутили землю лихие люди», — они не сумели угадать, насколько все это затянется, попросив обождать, пока все не утихнет само по себе.

вернуться

74

Хадж ( араб.путешествие) — паломничество в Мекку.

вернуться

75

Бекташи — члены дервишского ордена, возникшего в Малой Азии в XII или XIII в. (название по имени полулегендарного основателя — дервиша Хаджи Бекташи). Верования и обряды бекташей сочетают элементы шиизма и христианства (культ Али, почитание 12 шиитских имамов, вера в Троицу, состоящую из Аллаха, Мухаммеда и Али, причащение вином, хлебом и сыром, обет безбрачия). Бекташи были покровителями янычар.

вернуться

76

Газий — борец за веру.

вернуться

77

Именно так переводится слово «янычар», происходящее от тур. ени чери — «Новое войско».

вернуться

78

Масхари шериф — благородная книга. Так мусульмане обычно называли Коран.

вернуться

79

Да это он справедливый, нет другого аллаха, кроме него! (араб.).

вернуться

80

Сейчас этот «танец» именуют «зикр» и он входит в основы мусульманской психотехники. Знающие, что он несет в себе, не рекомендуют заниматься им без опытного наставника — слишком опасно для здоровья и рассудка.

вернуться

81

Хадис — рассказ о высказываниях и действиях пророка Мухаммеда.

вернуться

82

Накир и Мункар — мусульманские ангелы смерти, которые проводят предварительный опрос душ умерших мусульман и требуют дать отчет во всех делах.

вернуться

83

Сират — мост, переброшенный над адом. Все мусульмане должны пройти по нему, и те, кому это удается, попадают в рай. Остальные, чьи грехи оказываются тяжелы, падают вниз, в ад.

вернуться

84

Азраил — ангел смерти, синоним христианского архангела Гавриила.

вернуться

85

Малик — ангел, страж ада, Ридван — страж рая.

вернуться

86

Аят (знамение, чудо) — стих, из которых состояли суры.