Аграмонт - Спиранде Валерия - Страница 9

Нитеро взвилась ввысь и взмахнула крыльями. Небо окрасилось в синий цвет, разлились реки, появились ветра и стихии. Анидес пробежала по земле, и от ее легких следов зазеленели травы, деревья и кусты. Даниада хлопнула в ладоши и прошептала: «Артиноэ!» И землю населили народы — гороны и кокиры, цоры и люди. Леса наполнились животными и птицами.

Увлеченные своей работой, феи пели и танцевали. Они летали над созданным миром, благоустраивая его и украшая. Закончив свою работу, феи собрались вместе и взялись за руки. Мир осветили разноцветные искры. Три феи соединились в Золотую Трифорсе — символ Судьбы Аграманта.

Трифорсе содержит в себе силу трех небесных фей и хранит Аграмонт. И когда в тяжелые для этого мира времена рождается Избранный, ему помогают Анидес, Нитеро и Даниада. Избранные всегда рождаются среди кокиров, ибо кокиры — вечные дети. И лишь у детей чистая душа, лишь дети умеют бескорыстно любить и дружить, лишь дети умеют искренне верить и прощать.

Какое бы зло ни пробралось в Аграмонт, всегда остается возможность спасения. Надо только добраться до Золотой Трифорсе, и она выполнит три желания. Три желания, произнесенные чистым душой Избранным, могут спасти мир. Но три желания черной злой души могут мир разрушить. Поэтому Избранный должен помешать злу завладеть Трифорсе…

— Ох, — хранитель обеспокоенно посмотрел на Алина, — я и забыл, что Нави ранена и нуждается в помощи!

Тут фея, все это время пытавшаяся прийти в себя, взлетела в воздух и наигранно вздохнула:

— Спасибо, наставник! Я уже думала, что обо мне все забыли. Я в порядке. А вот что происходит с тобой, наставник?!

И в самом деле, дыхание Деку-дерева стало частым и тяжелым, а голос охрип. Каждое слово давалось ему с трудом:

— Уходите, друзья. Жизнь покидает меня, и я вот-вот умру. Алин, найди принцессу Эльду. Она тебе все объяснит, ибо я уже не в состоянии это сделать. Удачи, Алин, храбрейший из Избранных, удачи!

Кора Деку-дерева побелела, будто мгновенно покрылась инеем. Глаза остекленели и закрылись. На землю медленно осыпались желтые листья.

Алин, стараясь не оглядываться, пошел в Деревню. В горле застрял комок сдерживаемых слез. В мире должно быть что-то вечное. Что-то, что существует всегда. И в мире кокиров этим «всегда» был Деку-дерево. И теперь его нет. Что же будет с миром, если умирает бессмертное?

Ладонь мальчика, в которой сидела фея, стала совсем мокрой. Нави не могла сдерживать свое горе внутри. Она была слишком мала, а горе — слишком велико.

Вслед уходящему Алину тихо шептали деревья, вторя старому дубу: «Удачи… удачи…»

Глава 4

Междумирье

Алину хотелось убежать от стража подальше. Он боялся, что кто-то обвинит его в смерти хранителя. Ведь даже самому мальчику казалось, что, успей он пораньше, все можно было бы изменить.

Алин был полон тяжелых мыслей, когда с дерева на дорогу спрыгнула Салия.

— Я знаю, ты не виноват в смерти Деку-дерева. Ты должен был победить королеву Гому. И ты ее победил, не так ли? Птицы принесли весть обо всем случившемся в Деревню. Никто не винит тебя. Все верят в тебя, как верил хранитель. Даже Мидо очень ждет твоего возвращения. У него кое-что есть для тебя. Так что поспеши. И мне надо спешить. Счастливо, Алин, еще увидимся!

Салия махнула на прощание рукой и убежала.

Нави подлетела к уху Алина. Она была полна жгучего женского любопытства:

— Скажи мне, Алин, куда это так спешила Салия? Разве Деревня кокиров в той стороне? Или, может, там находится вход в Потерянный лес? По-моему, там, куда направилась Салия, начинается Междумирье. А что, позволь спросить, этой девочке понадобилось в Междумирье?

Фея с загадочным видом явно строила предположения и хотела ими поделиться. Но мальчику было гораздо интересней узнать, что хочет подарить ему вредный Мидо. А потому он пожал плечами в ответ на слова Нави и быстро зашагал к дому деревенского старосты.

Мидо сидел на сундуке и, видимо, давно ждал Алина. Как только молодой кокир переступил порог, староста спрыгнул с сундука и почти по пояс залез под его крышку. Он явно что-то искал. Потешно чихая, Мидо показался из-под крышки. В руке он сжимал нечто зеленое и блестящее. Это нечто еще больше разожгло любопытство юного воина.

Староста отряхнулся от пыли, откашлялся и торжественно произнес:

— Итак… Избранный, ты получаешь священный камень леса — Смарагд кокиров. Наш народ хранил его много лет. Но Деку-дерево сказал, что теперь все священные камни должны быть у тебя. Я не знаю, что ждет тебя впереди. Не знаю, почему именно тебе выпало спасать мир. Но так мне сказал Деку-дерево. И я должен пожелать тебе удачи и победы.

Мидо на секунду остановился. Было заметно, что в нем борются противоречивые чувства. Алин и Мидо, несмотря на незаметную глазу разницу в возрасте, всегда были соперниками. В любых играх и соревнованиях они отнимали победу друг у друга в честном противоборстве. Алин с удовольствием соревновался со старостой. Ведь только с сильным противником можно отточить собственное мастерство. Алин не сердился, когда проигрывал, не таил в душе досаду, когда оказывался слабее. Мидо же — напротив. За каждый свой проигрыш он дулся на Алина все больше и больше, начинал вредничать по пустякам.

Мидо жил на свете так долго, что постепенно утрачивал детскую незлобивость, воспринимая соперничество очень по-взрослому. Их отношения с Алином давно стали у кокиров предметом для шуток. И теперь Мидо, выполняя волю наставника, должен был фактически признать превосходство Алина и доверить ему величайшую ценность своего народа.

Мидо долго готовился к своей роли, дожидаясь юного соперника. Но теперь застарелые чувства взяли верх. Мидо быстро подошел к Избранному, стараясь не смотреть ему в глаза, сунул в руки Смарагд и буркнул:

— А теперь исчезни! Вот если у тебя все получится, тогда я признаю, что хранитель не ошибся в тебе.

Алин не стал больше мучить Мидо своим присутствием, спрятал камень и отправился домой. На Деревню уже опустились сумерки. Пока Алин поднимался по лестнице в свой дом, окончательно стемнело. Зацверкали сверчки. Наступила ночь.

Мальчик положил камень леса на стол и лег в постель. Этот день казался ему самым длинным в жизни. «Столько приключений за один день, — подумал Алин, — неужели теперь каждый мой день будет таким же насыщенным, как этот?» Столько горя, радости, страха, сомнений и самоотверженности, пережитых за одни сутки, измучили мальчика, и он заснул, едва коснувшись щекой подушки.

Нави полетала по комнате в поисках подходящего места для сна, зевнула и упала в чашку. Она устала не меньше Алина, сил искать ложе получше у нее не осталось. Сон сморил маленькую помощницу.

Юный герой и фея еще не знали, что ждало их впереди…

Алин проснулся довольно рано. Правда, Нави пробудилась еще раньше и уже по-хозяйски шуровала по полкам в поисках какой-нибудь еды. Сама фея могла насытиться и цветочным нектаром, но, чувствуя ответственность за мальчика, она собиралась организовать его питание самым полноценным образом. Она здраво рассудила, что нынешний день может выдаться еще более трудным, чем вчерашний. А значит, на поиски пищи может попросту не найтись времени. Размеры Алина не оставляли сомнений в том, что питание нектаром его от голодной смерти не спасет.

Хозяин дома оказался запасливым. На полках был дикий мед в глиняном горшочке, лесные орехи, холодный травяной чай в кувшине, полное лукошко душистой малины и хлеб. Остальную найденную снедь, вроде сушеных грибов и вяленой рыбы, фея сочла неуместной для завтрака.

Алин помог Нави накрыть на стол и с удовольствием позавтракал. Вчера он был так занят, что ему было некогда испытывать голод, зато сегодня это самое чувство разбудило его ни свет ни заря.

Алин всерьез испугал Нави своим аппетитом. Он уничтожил почти все запасы, и только неодолимая икота удержала его от поедания рыбы. Заметив ужас на лице феи, Алин смутился: