Последний тамплиер - Хаури Реймонд - Страница 13

— Я с ним однажды встречалась у папы, — ответила она, — но, по-моему, он специализировался на финикийцах.

— Так и есть, но ты ведь знаешь, как обстоит дело с тамплиерами. Для археологов это порнография, проявить к ним интерес — настоящее научное самоубийство. Дошло до того, что никто не хочет серьезно ими заниматься. Слишком много безумных охотников за тайнами роются в их истории. Помнишь, что писал Умберто Эко?

— Нет…

— Верный признак безумца: рано или поздно он приплетет к делу тамплиеров.

— Я постараюсь счесть это за комплимент.

— Слушай, я на твоей стороне. Они очень даже заслуживают серьезного исследования, — Эдмондсон повел плечом. — Только, я же говорю, много лет не связывался с Венсом. Последний раз, когда о нем слышал, он был в Колумбийском университете, так что на твоем месте я бы начал с Симмонса. Его я тебе легко могу выловить.

— Ладно, давай, — улыбнулась Тесс.

В палату заглянула медсестра.

— Через пять минут анализы.

— Потрясающе, — простонал Клив.

— Ты дашь мне знать? — спросила Тесс, собираясь выходить.

— Не сомневайся. Вот выберусь отсюда, и как насчет того, чтоб я угостил тебя обедом, а ты меня — продолжением истории?

Она вспомнила свой последний обед с Эдмондсоном. В Египте, после совместных подводных раскопок затонувшего под Александрией корабля. Он упился аракой, сделал слабую попытку за ней поухаживать и, получив мягкий отпор, заснул прямо в ресторане.

— Конечно, — сказала она, решив, что у нее еще будет время придумать подходящую отговорку, и тут же устыдилась своей недоброй мысли.

ГЛАВА 13

Люсьен Боссар, крадучись, прошел через магазинчик, подобрался к окну и выглянул из-за золоченых бронзовых часов. Мимолетно отметив, что надо бы их почистить, снял часы со стены и поставил на стол, на газету.

Ту самую, со страницы которой в глаза ему бросились снимки налета на Метрополитен.

Он провел пальцем по фотографии, разгладил складку.

Ни в коем случае нельзя в это ввязываться.

Но и ничего не делать было нельзя. Гас убьет его за отказ так же просто, как за ошибку.

Оставался только один выход, который пришел ему в голову, когда Гас начал ему угрожать. Заложить его, особенно после того, что он сотворил в музее, было страшно. С другой стороны, учитывая его выходку с мечом перед музеем, Люсьен полагал, что риск не слишком велик. Мало шансов, что здоровяк когда-нибудь выйдет из тюрьмы и сможет ему отомстить. Даже если они не изменили закон и не воткнут в него иголку, наверняка ему светит пожизненное без права амнистии.

А главное, у Люсьена хватало собственных проблем. У него на хвосте висел коп. Назойливый salopard [5]присматривался к нему не первый год и никак не хотел отвязаться. А все из-за чертова жезла догонов с Мали, оказавшегося не столь древним, как уверял Люсьен, и, следственно, на порядок дешевле цены, за которую ушел. Престарелый покупатель, на счастье Люсьена, скончался от инфаркта раньше, чем адвокаты разобрались между собой. Люсьен сумел выкарабкаться, но детектив Стив Бучински не желал сдаваться. Для него это стало чем-то вроде личного крестового похода. Люсьен пытался скормить копу пару конвертиков с чаевыми, но они не подействовали. И не подействуют, не стоит и тратиться.

А вот это — другое дело. Скормить ему Гаса Уолдрона, и может быть — но только может быть, — пиявка отлепится.

Люсьен взглянул на часы. Половина второго.

Открыв ящик с визитками, Люсьен откопал ту, которая была ему нужна. Затем взял телефон и набрал номер.

ГЛАВА 14

Остановившись перед тяжелой, покрытой деревянными панелями дверью квартиры на пятом этаже в западной части Центрального парка, глава оперативной группы ФБР поднял ладонь с растопыренными пальцами и осмотрел свою команду. Его помощник осторожно протянул вперед руку и замер в ожидании. На дальней стороне холла снайпер поднял к плечу тяжелое помповое ружье. Четвертый щелкнул предохранителем шоковой гранаты. Еще двое беззвучно сняли предохранители на автоматах «Хеклер и Кох М-35».

— Пошли!

Ближайший к двери агент ударил кулаком и заорал:

— ФБР! Откройте!

В ответ сквозь дверь почти мгновенно ударила очередь и посыпались щепки.

Снайпер-фэбээровец возвратил комплимент, его ружье не умолкало, пока в двери не появилось несколько пробоин, в которые можно было просунуть голову. Амелия Гейнс даже сквозь наушники ощутила ударную волну, расходящуюся в замкнутом пространстве.

Новые выстрелы изнутри расщепили косяк. Со стен холла посыпалась штукатурка. Человек с гранатой выдвинулся вперед и ловко метнул гранату в одну из пробоин, автоматчики снесли остатки двери и мгновенно оказались внутри.

Секундная пауза. Гулкая тишина. Одиночный выстрел. Новая пауза. Кто-то говорит:

— Чисто.

Еще несколько восклицаний:

— Чисто!

Затем спокойный голос произносит:

— Порядок, конец вечеринке.

Амелия вошла в квартиру последней. Любая роскошь показалась бы здесь дешевкой. Квартира буквально источала запах больших денег. Правда, стоило Амелии со старшим группы наскоро обыскать квартиру, как стало ясно: к этому запаху примешивается сильный аромат наркотиков.

Все четверо обитателей квартиры оказались хорошо знакомыми колумбийскими наркоторговцами. Один из них получил серьезное пулевое ранение чуть выше живота. В квартире были обнаружены крупная партия наркотиков и куча наличных — улики, достаточные для того, чтобы на много месяцев осчастливить управление по борьбе с наркотиками (ДЕА).

Наводчик, анонимный голос в телефонной трубке, сообщил о горячих деньгах, оружии и людях, говорящих на иностранном языке. Все подтвердилось. И все это не имело отношения к случившемуся в Метрополитен-музее.

Еще одно разочарование.

Наверняка не последнее.

Пока выводили колумбийцев в наручниках, Амелия уныло осматривала квартиру и сравнивала ее с собственным жильем. У нее была славная квартирка. Обставленная со вкусом, стильная, как считала Амелия. Но эта — что-то потрясающее. Здесь было все, вплоть до вида на парк. Подумав, Амелия решила, что избыток роскоши не в ее вкусе и она не собирается ничему здесь завидовать. Разве что виду из окна.

Минуту она постояла у окна, любуясь парком. Ей были видны два наездника на дорожке для верховой езды. Вернее, две наездницы: это было заметно даже с такого расстояния. У одной что-то не ладилось: то ли попалась горячая лошадка, то ли ее напугала пара юнцов на роликах, промчавшихся мимо.

Амелия еще раз обвела глазами квартиру и, оставив старшего оперативника подводить итоги, отправилась в контору докладывать Рейли об очередной неудаче.

Рейли погрузился в череду неофициальных визитов в мечети и прочие места скопления нью-йоркских мусульман. После краткого предварительного обсуждения с Янссоном Рейли решил, что это будут именно визиты. Простые визиты не более двух агентов или копов, и чтоб один из пары, по возможности, был мусульманином. Ничего похожего на рейды. Им нужно было добровольное содействие, и в большинстве случаев они его получали.

Компьютеры в конторе ФБР на Федеральной площади безостановочно извергали сведения, которые вместе с информацией от департамента полиции, службы иммиграции и внутренней безопасности грозили превратиться в цунами.

После Оклахомы базы данных, пестрящие именами радикалов и экстремистов, разрослись, как грибы; а те, что проросли после 11 сентября, были переполнены мусульманами всех наций. Рейли знал, что большинство из них попадало в базу данных не потому, что власти подозревали их в содействии террористам или в преступных наклонностях, а просто из-за своего вероисповедания. Ему было не по себе от этой мысли; к тому же предстояло основательно потрудиться, отфильтровывая возможных соучастников преступления из множества людей, не виновных ни в чем, кроме своей веры.