Мир волшебства - Астор Бьюла - Страница 27

Но тут шум в коридоре заставил доктора обернуться, и Норман увидел, как два полицейских подошли к двери. Один сказал, что они ничего не обнаружили, но примут меры к розыску белой или серебристой «шевроле» с номерным знаком округа Колумбия.

Норман похолодел.

— Ночью будет трудно ее опознать. В такую погоду на улицах машин не очень много, — послышался голос полицейского с протяжным южным выговором.

Судя по описанию, машина была такая же, как у Джеймса Уолтона. Неужели Джим побывал здесь, и в этом причина всеобщего беспокойства? Неужели Норман, удирая от Уолтона, привел его к Виктории и Норману Генри?

— Что случилось?

Норман обернулся и встретил пристальный взгляд Джека. Тот смотрел на него по-прежнему доброжелательно, но Норман не сомневался, что он заметил его реакцию на слова полицейского.

— Кто-то стрелял пару раз около дома, попал в собаку Виктории, но вы обратили его в бегство.

— Я заставил его убежать? — медленно проговорил Норман.

— Это то, что я слышал.

— Должно быть, я испытывал незабываемое наслаждение, преследуя его.

Джек улыбнулся очень искренне, и Норман подумал, что он чертовски хороший психиатр.

— Вы тоже стреляли и, похоже, попали ему в ногу.

Норман недоверчиво взглянул на доктора. Его пистолет был надежно спрятан в номере одного из мотелей.

— Но при мне не было моего оружия.

— Как я понял, вы пользовались пистолетом Виктории.

Прежде чем Норман успел задать очередной вопрос, уже готовый сорваться с губ, в дверях показалась голова того парня, который называл хозяйку дома Вики.

— Джек?

Доктор поднялся, на удивление спокойный и невозмутимый.

— Пит?

Значит, этот человек не Норман Генри, не муж Виктории. Норман непонятно почему почувствовал огромное облегчение.

— Полицейские говорят: сейчас опасно ехать, дороги сильно обледенели. И еще, они рады были бы отправиться вместе с тобой.

— Пытаешься от меня избавиться?

— Ради бога, можешь оставаться, — проговорил, Пит, и на его лице появилась усталая усмешка. — Просто я думал, что мы должны дать тебе поспать хоть одну ночь за эти выходные.

Джек улыбнулся, а по телу Нормана пробежал холодок. Доктора вызывали сюда и раньше? Для него?

— Что ж, я закончил, — сказал Джек, поворачиваясь к Норману.

Тот внезапно почувствовал себя беззащитным. Он слишком переживал, оказавшись непрошеным гостем в доме Виктории Генри. Страшась забытых им дней, он хотел просить доктора взять его с собой, но боялся показаться смешным.

— А сейчас вам следует уснуть, — сказал доктор, словно прочитав мысли Нормана. Джек подошел к кровати и протянул руку. — У вас все будет хорошо. И не волнуйтесь по поводу пребывания в этом доме. Виктория настаивает, чтобы вы остались.

Виктория Генри просит его остаться? Эта мысль вызвала в его воображении множество восхитительных образов, похожих на юношеские мечты, но он постарался отогнать их прочь.

Глядя на доктора, который, надев пальто, весело подхватил с кровати свой нелепый желтый саквояж, Норман понял, что ему неизбежно придется взглянуть в карие глаза Виктории Генри и прочитать в них все, что она о нем думает. В тот злопамятный вечер ему достаточно было только увидеть ее, получить автограф на книге и, возможно, встретить улыбку, когда она узнает, что у него с ее мужем одинаковые имена.

Это ложь, сказал он себе. Ему нужно было много больше. Но он никогда, даже в самых смелых мечтах, не представлял себя в ее доме.

Джек вышел, но через секунду вернулся и выключил свет. Переход к темноте был настолько резким, что комната показалась чернильно-черной.

— Спите, — скомандовал доктор и удалился.

Норман вслушивался в приглушенные голоса, доносившиеся из коридора. Один из полицейских сказал, что в такой шторм да еще с ранением нападавший вряд ли объявится здесь снова.

Норман стиснул зубы. Они не знают Джеймса Уолтона. Если он выяснил, что Норман здесь, никакая буря, никакая рана его не остановят. Он все равно вернется, чтобы избавиться от Нормана Генри, и сделает это сразу после того, как полиция покинет хозяев, уверенных, что остаток ночи они проведут спокойно.

Норман сел и откинул одеяло. Не обращая внимания на охватившую его слабость, чуть покачиваясь, он подкрался к двери, чтобы лучше разобрать слова.

— Он действительно ничего не помнит из того, что произошло в последние три дня? — донесся высокий голос Пита.

— Возможно, самые крохи, — проговорил Джек, и Норману показалось, что голос его прозвучал печально и несколько… успокаивающе, словно врач хотел пролить бальзам на чье-то разбитое сердце. Сердце Виктории? Ну почему он чувствует вину за нечто большее, чем заботы и хлопоты хозяев? Почему от одной только мысли, что она страдает, у него сжимается грудь? Почему руки жаждут обнять ее? И главное, почему это кажется ему таким естественным и знакомым? Что он делал в эти дни? Почему так сожалеет о том, что забыл их?

— Однако сон — лучшее лекарство. Ну и разумеется, больше никаких погонь за нехорошими дядями в такую свирепую погоду. Ничего больше не могу посоветовать. Физически он здоров. Психически тоже. Словом, вполне нормальный человек. Так что справится.

Я должен справиться, подумал Норман, как тогда, после смерти Мэри, и как сейчас, после гибели Майкла. Справиться с чувствами, которые у него вызвали рыдания Виктории.

В это время открылась дверь. Холодный воздух ворвался в комнату и коснулся обнаженной груди Нормана.

Он вернулся к кровати и схватил лежащий на полу свитер — тот был насквозь мокрым. Должно же здесь быть еще что-то из одежды. Он бесшумно открыл стенной шкаф и увидел свой льняной пиджак, висевший в гордом одиночестве. Сняв его с вешалки, Норман вспомнил шутки Майкла по поводу плечиков. Желая произвести впечатление на женщину, он не взял в ту ночь пистолет и не смог помочь Майклу остановить Джеймса. Он тихо затворил шкаф, натянул пиджак и, обернувшись, окаменел.

В дверях стояла Виктория. Контуры ее тела четко вырисовывались на фоне освещенного проема. Волосы были распущены и отливали золотом, единственным цветом, который был различим в темноте. Ее руки бессильно повисли.

— Куда ты собрался? — охрипшим голосом спросил она.

— Я… — Он хотел сказать, что ищет пистолет, так как Джеймс обязательно вернется. Но разве такое можно говорить? Это безумие, хоть и правда.

— Джек считает: тебе надо поспать, — промолвил Виктория, и Норман готов был поклясться, что она собиралась что-то добавить. Но что?

— Я не чувствую особой усталости, — солгал Норман. Он жаждал подойти к ней, повернуть к свету и увидеть в глазах то, что она не договорила. Но страх удержал его.

— Пожалуйста, — едва смогла произнести она, но это единственное слово вместило в себя столько печали, что оставило на сердце Нормана глубокую рану. Он сомневался, молила ли его о чем-то Виктория, но в этот момент готов был отдать ей абсолютно все.

— Виктория, — сказал Норман, и собственный голос показался ему слишком грубым. В нем слышалась тоска, столь сильная, что причиняла ему физическую боль. — Прости меня.

— Нет, — быстро проговорила женщина, резко взмахнув рукой и, как саблей, отсекая непрошеные извинения. — Я не могу… — Ее голос прервался, и она тихо продолжила: — Пожалуйста, постарайся заснуть.

Потом нерешительно повернулась, страстно желая, чтобы он остановил ее.

— Мы… поговорим утром, — сказала она и выбежала из комнаты, даже не придержав хлопнувшую дверь.

Сбросив оцепенение, Норман пересек комнату, вышел в залитый светом коридор и заглянул в гостиную. Он чувствовал, что, позволив Виктории уйти, потерял что-то очень дорогое, даже бесценное. Норману хотелось позвать ее, удержать в объятиях и умолять объяснить, откуда взялись призрачные воспоминания, которые казались просто мечтами. Но не мог же он просто подойти и спросить, были ли они любовниками, говорила ли она, что любит его. Как он мог признаться, что не помнит этого?

— Все будет в порядке, Вики, — сказал, Пит в другой комнате.