Мир волшебства - Астор Бьюла - Страница 9

— Десять лет, — быстро ответил Норман.

Джек на мгновение заколебался.

— И… где вы провели медовый месяц?

Норман несколько секунд таращился на Джека, а затем посмотрел на Викторию. Она видела, как он мучается. Ей хотелось ответить, за него, пускай даже медового месяца никогда и не было.

— Я не помню, — медленно произнес Норман. Он тряхнул головой, будто это могло прояснить его разум, и снова пристально посмотрел на Джека. — Я не помню.

— Это потому, что у вас, его не было, — съязвил Пит.

К нему вернулось присутствие духа, так как голова больного была забинтована.

— Пит, — предупредила Виктория и поглядела на Нормана. Тот повернул голову в ее сторону и криво усмехнулся. Выражение его лица заставило сердце Виктории забиться сильнее. Оно было полно тепла, нежности и любви.

— Он будет, — мягко сказал Норман. — Скоро. Очень скоро.

5

— У вас сотрясение мозга, — сказал Джек. — Провалы в памяти исчезнут после небольшого отдыха. И еще, поразмыслите как следует, вдруг вы еще чего-то не можете вспомнить?

Норман на мгновение задумался, но решил сказать правду.

— Да. — Он посмотрел с досадой. — Я не знаю, что находится в этих выдвижных ящиках, — коротко, с отвращением сказал он, указывая на встроенный шкаф в дальнем углу гостиной.

— Это потому, что вы здесь никогда не были, — начал было Пит, но Виктория и Джек взглядом выразили неодобрение. Тогда он уставился в потолок и умолк.

Норман продолжил:

— До тех пор пока я не пойму, где Виктория давала то ночное интервью, я не смогу вспомнить, был ли я там или где-нибудь еще. Мне кажется, я находился тогда совсем в другом месте, но где, не представляю.

Услышав об интервью, Виктория почувствовала слабость. Так вот откуда Норман мог так много узнать о ней.

И как бы в ответ на ее догадку Норман произнес:

— Я помню, Виктория рассказывала о нас. О нашей последней книге, Пите и о книжном магазине. Она говорила о Максе. Даже Майкл сделал по этому поводу замечание.

— Майкл? — спросил Джек.

Норман бессмысленно посмотрел на него.

— Что?

— Вы сказали, что Майкл сделал по этому поводу замечание. Кто такой Майкл?

Норман покачал головой.

— Я… не… знаю.

Он поднял руку и потер незабинтованную часть лба так, как если бы дотронулся до своего воспаленного сознания.

Джек вновь потянулся к желтой сумке и достал оттуда запаянные в целлофан таблетки.

— Антибиотик, — сказал он, подавая их Норману, а затем вытащил блокнот и начал писать. — Принимать до конца недели по три раза в день во время еды. Затем обновим рецепт.

Джек поднялся и вопросительно посмотрел на Викторию.

— Норман действительно должен сейчас немного поспать. Вы не против?

— Мне кажется, людям, у которых сотрясение мозга, нельзя спать, — возразила Виктория.

— Выдумки, — с усталой улыбкой произнес Джек, — это опасно только для больных в коматозном состоянии — они могут не проснуться. А вообще, сон — лучшее лекарство от всех болезней… включая эту.

Поднявшись с дивана, Норман слегка покачнулся. Джек подошел к нему, чтобы поддержать и вновь вопросительно посмотрел на Викторию.

— В комнату для гостей, — сказала она, не обращая внимания, на возражения Пита, впрочем, как и Нормана тоже.

— Почему в комнату для гостей? — Его самолюбие было задето. Очевидно, он надеялся разделить спальню с Викторией, что поразило и позабавило ее.

— Это на первом этаже, — неуверенно сказала она.

Печальная улыбка тронула губы незнакомца.

— Ты, вероятно, неважно себя чувствуешь. Боюсь, я сегодня тоже не в форме.

Щеки Виктории запылали. Еще в машине Пит высказался против всей этой затеи.

— Я могу взять его с собой, — тихо заметил Джек.

Виктория благодарно улыбнулась ему, но прежде, чем она успела ответить, Норман выпалил:

— Я никуда не поеду.

Его глаза отважно встретились с взглядом Виктории, и в них она увидела подтверждение всему, что произошло этой ночью.

Повернувшись к Джеку, она медленно покачала головой.

— Хорошо, он останется здесь.

— А как же ты? — тихо спросил Джек.

— Я позабочусь о ней, — сказал Норман, и легкая ирония послышалась в его голосе. — Справлялся же я с этим десять лет.

— Я тоже останусь, — вмешался, Пит, сердито глядя на Викторию.

Норман насмешливо посмотрел на него и улыбнулся.

— Хочешь помочь мне, так что ли? — спросил он, уже расстегивая рубашку.

— Я выпущу Макса, — поспешно сказала Виктория.

Когда она вернулась в комнату, Джек и Пит, помогали Норману раздеться. Виктория остановилась в дверях пораженная. Ее новоявленный муж-самозванец стоял сейчас к ней спиной. Его рубашка, брюки, носки были сброшены. Но не нагота смутила Викторию, а мужская красота: широкие плечи с упругими бицепсами, тонкая талия, длинные мускулистые бедра. Он что-то говорил Джеку, повернувшись к ней в профиль. Потерянный и сконфуженный, он в то же время выглядел по-хулигански вызывающе.

Виктория ощутила сухость во рту, а ее тело покрылось испариной. Этот мнимый Норман Генри обладал всем, что должно быть в мужчине, и даже большим. Легкий пушок темных волос покрывал его от широких плеч до пупка и стрелой указывал на другие секреты, которые могли вскоре открыться. В тот момент, когда Норман засунул пальцы за пояс своих эластичных плавок, он обернулся и замер. На губах появилась усмешка, а в глазах засветились озорство и удовольствие.

— Помоги мне, — расплывшись в улыбке, произнес он.

Виктория быстро отвернулась в смятении.

Так она чувствовала себя в тот день, когда узнала, что мужчины и женщины существа разные. Но этот отличался от всех других мужчин на земле. Никто прежде не пробуждал в ней подобных ощущений: страстного желания и страха перед ним. Она хотела, чтобы он и исчез, и остался навсегда.

Кто-то прикоснулся к ее плечу, и она вскрикнула, освобождаясь от напряжения, возникшего еще в книжном магазине, когда в первый раз увидела незнакомца.

— Виктория? — спросил Норман.

Его голос казался грубым и нежным одновременно, напоминающим потрескивающий костер в глухой зимней тишине.

Виктория оторвала взгляд от его обнаженной груди и плеч.

— Что?

Он не ответил. Просто наклонился и осторожно приблизил свои губы к ее губам. Исходящий от него жар грозил захватить Викторию. Кроме того, она видела, что Пит и Джек стоят здесь же, в нескольких шагах, причем один недовольно хмурится, а другой предостерегающе поднимает руку.

Но даже если бы всю комнату заполнили ее родственники и друзья, а сильные руки соскользнули с плеч, она так и стояла бы, вдыхая аромат незнакомца, ощущая на своих губах, щеках и обнаженной шее его нежную ласку.

В глазах Нормана светилась любовь, и Виктория поняла, почему позволила целовать себя — в эту ночь она могла бы в мечтах унестись вместе с ним. И не только потому, что ей самой хотелось этого, а потому, что это было необходимо ему. Для нее это была сладостная греза, а для него — спасение.

Незнакомец отошел от Виктории, пересек комнату и лег в постель. А она все еще не двигалась с места. Когда мужчина закрыл глаза с ее именем на устах, Виктория осознала, как сама страстно жаждала, чтобы его фантазии стали правдой. И как ребенок, мысленно скрестила на счастье пальцы и послала ему воздушный поцелуй, надеясь, что если искренне поверит в сказку, то она станет реальностью.

Однако ей уже не шесть, не десять и даже не двенадцать лет, а много больше. Дни мечтаний с запертыми на чердаках коробками, наполненными пожелтевшими бумажными куклами, книгами с картинками, где нарисованы эльфы и чародеи, единственным поцарапанным хрустальным башмачком и пластмассовой волшебной палочкой давно миновали.

Какое чудо заставило этого человека поверить, что он — ее муж, шпион и писатель Норман Генри, что он любит ее, а главное, что и она его любит?

Сочувственно кивнув в сторону Виктории, Джек вытолкнул Пита из комнаты. Виктория подошла к краю кровати, и, взглянув на незнакомца, выключила свет.