Обретение судьбы - Белл Клэр - Страница 37

Для нее это был очень горький кусок мяса, но еще горше было понимать, что она попала в такое положение только из-за собственной глупости.

Ратха стиснула зубы, вспомнив сверкающие янтарные глаза и насмешливую улыбку, обнажавшую сломанный клык.

Ей было бы намного проще ненавидеть Костегрыза, если бы она не слышала его выступления на совете. Но каждое сказанное им слово было мудрым и правильным. И Ратха знала, что Костегрыз говорил искренне. Он бросился на серебристого, потому что верил в свою правоту.

«Может, проще стать настоящей Безымянной? — с горечью подумала Ратха. — Не думать, не помнить, не переживать... Как было бы просто!»

Хриплый вопль разорвал вечерние сумерки — это был сигнал к атаке. Молодой самец с младенческими пятнами на шкуре первым выскочил из зарослей. Ратха помчалась за ним, а за ней устремились два мышастых самца и вонючая старуха. Еще одна бежевая самка пронеслась мимо Ратхи, а подросток, возглавивший набег, отдавал какие-то приказы, совершенно неразличимые за топотом лап и дикими воплями, рвущимися из каждой глотки.

Ратха тоже визжала вместе со всеми, и свирепая радость стаи охватила все ее существо.

Хлынув из леса на луг, Безымянные огромной волной обрушились на пастухов, которые лишь плотнее сомкнулись вокруг стада. Но и Безымянные нападали не аморфной массой, они разбились на группы, каждая из которых бросалась на слабые места в обороне пастухов.

Еще одна стая под предводительством серебристого пробежала мимо группы Ратхи и сцепилась с пастухами. Битва превратилась в множество отдельных схваток.

Краем глаза Ратха видела, как старый Срасс встал на задние лапы и набросился на серебристого. В следующее мгновение они рухнули на землю и покатились, превратившись в извивающийся когтистый ком. Тогда подросток повел свой отряд через прорыв в кольце обороны на беззащитных трехрогих. Животные, испуганно блея, начали разбегаться по лугу. Ратха слышала истошные вопли пастухов, отдающих приказы друг другу, но трехрогие уже отделились от пестроспинок и с громким топотом помчались через высокую траву.

Разбойники и пастухи, без разбора, очутились под тяжелыми копытами, и разрытая земля стала красной от крови.

Ратха, опьяненная азартом погони, помчалась за самым крупным оленем. Он оторвался от стада и стремительно бежал впереди, легко выкидывая ноги и высоко запрокинув рога.

И тогда Ратха забыла об Имеющих Имя, о племени и обо всем на свете, кроме этого восхитительного животного. Она знала, что только опытный охотник сможет справиться с этим оленем. Если она убьет его, то докажет всем, что стала настоящей охотницей.

Поэтому Ратха со всех ног бросилась в погоню за трехрогим. Она шмыгала между топающими ногами, пригибалась, ныряла и уворачивалась, спасаясь от мелькающих копыт и грозных рогов. Догнав свою дичь, Ратха отрезала оленя от стада и стала высоко подпрыгивать, кусая его за бока и холку. Во время одного такого безумного прыжка ей удалось запрыгнуть трехрогому на спину, и несколько мгновений она скакала на нем, глубоко вцепившись когтями в жесткую шкуру животного. Затем трехрогий взбрыкнул и сбросил ее, но Ратха быстро вскочила на лапы и продолжила погоню.

Она бежала за трехрогим так, как никогда не бегала во время своего недолгого пастушества в племени. Она гнала его, наслаждаясь собственной силой и своими навыками охотницы и пастушки. Она металась и вертелась, точно рассчитывая каждый свой рывок и бросок, она плясала перед животным, заставляя его бегать по кругу, пока, наконец, олень не выбился из сил и, закатив глаза, не стал спотыкаться, позволив Ратхе приблизиться почти вплотную и приготовиться к последнему, смертельному броску.

Ратха даже не догадывалась, что пастушеские навыки выдают ее с головой, поэтому оцепенела, услышав грозный вопль за спиной:

— Она племенная! — надрывался знакомый голос. — Племенная пастушка режет скот вместе с разбойниками! Вырвать ей хвост! Выпустить ей кишки!

Обернувшись, Ратха увидела несущегося на нее Срасса, покрытого кровоточащими ранами после схватки с серебристым.

Ратха была молода и без единой царапинки, однако бешенство придало Срассу силы. В мгновение ока он очутился возле нее. Ратха услышала тяжелое сопение пастуха, почувствовала его дыхание между ушей. До смерти перепуганная, она попыталась убежать, но Срасс впился зубами ей в загривок, и они, сцепившись, покатились по траве.

Ратха лягалась и царапалась, молотя Срасса лапами по животу, а он цапнул ее за горло. Она оторвала ему остаток драного уха. Он располосовал ей грудь и глубоко расцарапал внутреннюю сторону передней лапы. А потом битва вдруг прекратилась. Ратха оказалась на свободе. Ничего не понимая, она вскочила. Потом потрясла головой и вытаращила глаза.

Срасс отчаянно отбивался от двух мышастых самцов и серой старухи. Серебристый держал старого пастуха зубами за загривок.

Срасс пытался вырваться, но он был один против четверых, поэтому вскоре прекратил сопротивление. Запрокинув голову, он подставил врагам горло, демонстрируя полную покорность. Ратха ожидала, что теперь, когда Срасс целиком признал свое поражение, Безымянные его отпустят. Но серебристый лишь слегка ослабил хватку, а затем поудобнее схватил Срасса зубами за шкуру под затылком. Старый пастух напрягся всем телом, глаза его помутнели от страха.

— Заберите стадных животных, — сказала Ратха. — Отпустите его. Зачем убивать напрасно? — Слова застряли у нее в глотке, когда она увидела, что ни один из четверых даже не подумал отойти от пастуха. — Он подставил вам горло! — бросила Ратха. — Он больше не будет драться. Оставьте его!

— Я пришел сюда, чтобы попробовать вкус племенной крови, — прорычал серебристый, не разжимая зубов.

Бросив злорадный взгляд на Ратху, серая старуха вцепилась зубами в бок Срасса и вырвала из него кровавый лоскут. Мышастые, не произнося ни звука, оскалили зубы на Ратху. Холодея от ужаса, она поняла, что Безымянные собираются убить пастуха. Но ведь Срасс показал им горло! Этот знак был известен всем, даже Безымянным. Это был один из древнейших законов, который почти никогда не нарушался.

Ратха увидела, как напряглись мышцы на щеках серебристого.

— По крайней мере, окажите ему уважение — разорвите ему глотку! — в отчаянии завизжала она.

Серебристый бросил на нее быстрый взгляд. Потом с силой сомкнул челюсти. Срасс истошно завизжал, и Ратха услышала глухой хруст кости. Тело пастуха забилось в предсмертной агонии, сокращающиеся мышцы заставляли его лапы дергаться неестественным образом. Ужасный вопль продолжал рваться из разинутой пасти Срасса даже после того, как его череп хрустнул под зубами серебристого. Затем последняя судорога сотрясла тело несчастного, и он обмяк, а его полные ужаса глаза погасли.

Серебристый разинул пасть, и тело Срасса с тяжелым стуком упало на землю. Кровь быстро сочилась из его раздавленной головы и шеи.

— Вот как вы убиваете? — закричала Ратха, поворачиваясь к серебристому. — Вы режете их, как дичь!

Пта

!

— Для нас они и есть дичь, — ответил охотник, облизывая окровавленную пасть. Потом он сощурил глаза на Ратху. — Я слышал, самка, как эта падаль кричала, будто ты тоже из племени, хотя и охотишься с Безымянными. — Он отошел от трупа Срасса и шагнул к Ратхе. — Твою голову будет очень просто раздавить, самка. Пусть лучше твои лапы поскорее уносят ее подальше отсюда, пока я не открыл пасть еще раз.

Фыркнув, Ратха развернулась и бросилась прочь. Ночь оглашалась воплями, воем, визгом и блеяньем перепуганных животных. На бегу Ратха видела, как Безымянные волокут в лес зарезанных пестроспинок. Встала луна, и зловещие темные пятна проступили на примятой траве в тех местах, где разбойники творили свою резню.

Звуки битвы то нарастали, то стихали, битва бушевала в разных концах луга. Пастухи терпели поражение, их круг неумолимо сужался, и они теснее прижимались друг к другу, чтобы защитить оставшихся трехрогих и пестроспинок.

Ратха остановилась, чтобы зализать рану на передней лапе. Царапина уже запеклась, стянув кожу, поэтому Ратха начала прихрамывать. Она закрыла глаза и вновь увидела предсмертный ужас в глазах Срасса. Его убили, как стадное животное, и глаза его выкатились из орбит, как у стадного животного, когда серебристый расколол ему череп.