Что остается от небес - Харрис К. С. - Страница 26

– Да этот полоумный священник куда-то запропастился, – пояснил сквайр. – По словам миссис Эрншоу, его преподобие вчера вечером ушел из дома, сказав, что не помнит, запер ли он дверь в ризницу. С тех пор его никто не видел.

Себастьян бросил взгляд на древнюю церковь, толстые каменные стены которой под облачным небом выглядели мрачными и зловещими.

– А в склепе смотрели?

Колыхнув широкой грудью, помещик медленно выдохнул:

– А то как же. Благодарение Господу, пастора там не оказалось. Зато вот что мы нашли, – он выудил из жилетного кармана какую-то вещицу и протянул виконту.

Себастьян уставился на вырезанный из черного камня классический профиль в массивной серебряной оправе.

– Кольцо сэра Нигеля?

Дуглас Пайл кивнул:

– Один из парней обнаружил на куче щебня возле тех рассыпавшихся гробов. Должно быть, как-то закатилось туда, потому мы в прошлый раз его и не заметили.

– А отец Эрншоу часто так поступал? – Девлин вернул перстень помещику. – В смысле, ходил по ночам в церковь?

– Супруга утверждает, что иногда – когда его что-то тревожило.

– А пастора что-то тревожило?

– Миссис Эрншоу говорит, что, судя по виду, да.

– Она не знает, что именно?

Сквайр покачал головой:

– С той поры, как священник обнаружил трупы в крипте, он вел себя как-то необычно. Хотя кто бы после такого не переменился?

– И то правда, – согласился виконт, пытливо вглядываясь в полное, дружелюбное лицо сэра Дугласа. – Насколько хорошо вы знали Нигеля Прескотта?

– Сэра Нигеля? Не так чтобы очень. Баронет был гораздо старше, – помещик потер ладонью затылок. – Говорят, то страшилище в синем бархате оказалось им?

– По всей видимости.

– Аж не по себе становится, – мотнул головой Пайл, – как подумаешь о том, что добрых три десятка лет каждое воскресенье он лежал у нас прямо под ногами с ножом в спине, а никто и не догадывался.

Себастьян наблюдал, как отправившиеся на поиски жители деревни расходятся в разные стороны.

– Насколько я понимаю, баронет был неприятным человеком.

– Неприятным? – ухмыльнулся сквайр. – Тяжеловато вам будет отыскать в округе хоть кого-то, кто скажет о нем доброе слово.

– Нечасто встретишь столь отличающихся друг от друга братьев.

Помещик потер ладонью подбородок и отвел взгляд в сторону, словно выискивая слова.

– Ходили слухи о прежней леди Прескотт, матери сэра Нигеля… ну, вы понимаете, о чем я. Между Френсисом Прескоттом и остальными его братьями и сестрами не наблюдалось сильного семейного сходства.

– И все же, не родись Питер Прескотт, имение отошло бы к епископу?

– Ну да, так бы и случилось, – подтвердил сэр Дуглас, покачивая головой. – Кто бы мог подумать, при пятерых-то сыновьях?

Он снова покачал головой, словно подчеркивая сказанное:

– Пятеро сыновей. И если бы не посмертный младенчик, все досталось бы самому младшему.

* * * * *

Поместье, унаследованное Питером Прескоттом при рождении, располагалось к северу от деревни, на краю пустоши Ханслоу-Хит. Себастьян ехал меж ухоженных полей поспевавшего ячменя, пшеницы и овса, колыхавшихся под легким июльским ветерком. Тучные бурые коровы щипали траву на пастбищах, обнесенных крепкими каменными оградами и густыми живыми изгородями. Возле крытых соломой домиков дети играли с собаками, которые с лаем бросились за коляской, когда Себастьян покатил по аллее, ведшей к старинному особняку.

Здание являло собою живописное и беспорядочное нагромождение пристроек, одни из которых были деревянно-кирпичные, из красного кирпича эпохи Тюдоров, другие – из средневекового камня. Все это располагалось вокруг мощеного прямоугольного двора, а центром был большой холл, датируемый, должно быть, тринадцатым или четырнадцатым веком.

Леди Прескотт, мать нынешнего баронета и вдова сэра Нигеля, находилась в саду, простиравшемся к востоку от древнего холла. С корзинкой на сгибе локтя и садовыми ножницами в руке она срезала цветы с буйных кустов роз и пионов, мальв и лаванды, образующих широкий бордюр вдоль поросшего травой края канавы, оставшейся от оборонительного рва. Это была невысокая, стройная женщина лет пятидесяти с небольшим. Ее золотистые косы уже тронула седина, а в голубых глазах, смотревших из-под широкополой шляпки на приближавшегося виконта, сквозила печаль. Дама была одета в строгое черное платье с глухим воротником, как и приличествует женщине, пребывающей в глубоком трауре по мужу и деверю.

– Прошу прощения, но сын отсутствует и не может вас принять, – заговорила леди Прескотт, протягивая визитеру руку. – Однако он должен скоро вернуться. Кажется, Питер обсуждает с арендаторами вопросы ремонта некоторых коттеджей.

Она передала корзинку с цветами и ножницы лакею, который сопроводил Девлина, и обратилась к слуге с улыбкой:

– Фредерик, попросите миссис Норвуд поставить букет в воду, хорошо?

– По правде говоря, мы с сэром Питером виделись вчера, – сообщил виконт, когда лакей, поклонившись, удалился. – Я надеялся, что смогу побеседовать именно с вами.

Дама кивнула:

– Сэр Генри сообщил мне, что архиепископ попросил вашего содействия в этом ужасном деле. Постараюсь помочь, чем смогу.

Они пошли вместе вдоль бордюра. Несмотря на облака, день стоял теплый, в неярком солнечном свете броско алели и розовели пышные розовые кусты.

– Вам может показаться, что по прошествии трех десятилетий меня не должно было потрясти обнаружение тела сэра Нигеля, – заговорила хозяйка поместья. – Но считать кого-либо умершим и знать это доподлинно – совершенно разные вещи.

Себастьян всмотрелся в тонкие черты спутницы, мелкие морщинки, расходившиеся веером от уголков глаз. Леди Розамонда все еще оставалась очень привлекательной женщиной, в юности же она наверняка была удивительной красавицей.

– Когда сэр Нигель исчез, что, вы подумали, с ним сталось?

– Поначалу? Когда его лошадь нашли бродившей по пустоши, я решила, что с мужем приключился несчастный случай, и мы найдем его где-нибудь в кустах раненного.

– А когда не нашли?

– Если честно, я предположила, что супруга убили.

– Никаких догадок, кто?

Леди Прескотт бросила через плечо взгляд на гостя. На ее губах промелькнула тень странной улыбки.

– Скажите, лорд Девлин, ведь вы уже беседовали со многими людьми, знакомыми с моим мужем: удалось вам обнаружить хоть кого-то, кто хорошо знал сэра Нигеля и, тем не менее, мог сказать о нем доброе слово?

– Кажется, кто-то утверждал, что ваш супруг мог быть обаятельным, – улыбнулся в ответ Себастьян.

– О да, и вправду мог. Когда считал нужным, – повернувшись, вдова сорвала с буйствующей клумбы розовую мальву. – Я шокирую вас?

– Вы восхищаете меня своей прямотой.

Леди Прескотт вертела цветок обтянутыми перчаткой пальцами.

– Тридцать лет назад я не стала бы так откровенничать. Однако долгие годы, прожитые не то женой, не то вдовой, сделали свое дело.

Дама оглянулась на газон, где садовник в рабочем халате раскидывал навоз по пустым цветочным грядкам, и спустя мгновение добавила:

– Я буду еще честнее с вами, лорд Девлин. Мне безразлично, что случилось с мужем, раз уж он точно мертв, и я никогда больше его не увижу, – ее челюсти сжались, подбородок вздернулся. – Ну, вот и сказала. Думайте обо мне, что вам угодно.

Виконт смотрел в бледное, напряженное лицо собеседницы. «Каким же человеком следовало быть, – размышлял он, – чтобы внушить своей юной благовоспитанной жене столь неистовые и непреходящие враждебные чувства?». И все же…

Все же, по свидетельству Лавджоя, леди Прескотт заплакала, когда увидела доказательства того, что сэр Нигель действительно погиб.

Вслух же Девлин произнес:

– Мне говорили, что в то время, как ваш супруг пропал, приходским священником в церкви Святой Маргариты был его брат, Френсис Прескотт?

– Да, он очень поддержал меня в то время, – свернув в сторону от древнего рва, спутники пошли по дорожке, ведшей к растущим вдали молодым вязам и каштанам. – А почему вы спрашиваете?