Разоблачение - Крайтон Майкл - Страница 46

– А мне бы хотелось, чтобы преследовал.

– Угу. Но я не преследую.

– А как бы это было здорово! – сказала она, призывно улыбаясь.

Сандерс не знал, как на это реагировать, и только отрицательно помотал головой. В молчании они доехали до богато украшенного вестибюля.

– Я живу в четыреста двадцать третьем номере. Заходи в любое время, – сказала напоследок Мередит и направилась к лифту.

Подождав, пока она уйдет, Сандерс прошел через вестибюль и повернул налево, к ресторану. Встав у входа, ой увидел за угловым столиком Дорфмана, обедавшего в компании Гарвина и Стефани Каплан. Макс что-то говорил, наклонившись вперед и резко жестикулируя. Гарвин и Каплан тоже подались вперед, внимательно слушая. Сандерс припомнил, что когда-то Дорфман был директором компании, и, согласно рассказам, весьма могущественным директором. Это Дорфман убедил Гарвина расширить производство и начать выпускать, помимо модемов, аппаратуру беспроводной связи и портативные телефоны. Это в то время, когда никто еще и представить не мог, что может быть что-то общее между компьютером и телефоном. Это сейчас такая связь стала очевидна всем, но не тогда, в начале восьмидесятых, когда Дорфман сказал: «Ваше будущее не в периферийном оборудовании; ваш бизнес – это средства связи и доступа к информации».

Дорфман же сформировал костяк персонала фирмы: Каплан, предположительно, заняла свой пост после того, как Дорфман дал ей блестящую характеристику; Сандерс перевелся в Сиэтл по рекомендации Макса; благодаря ему же взяли на работу Ливайна. А многие вице-президенты канули в Лету после того, как профессор обнаружил, что им не хватает кругозора или энергии. Он был могущественным союзником – или смертельным врагом.

В вопросе продажи фирмы его влияние было также сильно: хотя Дорфман ушел от дел давным-давно, он продолжал держать весьма значительный пакет акций «Дид-жиКом». Гарвин по-прежнему прислушивался к каждому его слову. У Дорфмана все еще оставались связи и репутация, благодаря которым слияние, подобное тому, которое предстояло «ДиджиКом», могло пройти намного проще. Если Дорфман одобрит условия сделки, его сторонники убедят «Голдмен и Сахс» и Первый бостонский банк выложить деньги без вопросов. Но если профессору что-то не понравится, если он только намекнет, что в слиянии двух компаний нет особого смысла, сделка может и не состояться. Это все знали. Все знали, какой властью обладал Дорфман, и в первую очередь сам Дорфман.

Сандерс торчал у входа в ресторан, не решаясь войти. Через минуту Макс поднял голову и заметил его. Не переставая говорить, профессор едва заметно качнул головой:

«Нет». Затем слегка стукнул ногтем по стеклу часов. Сандерс кивнул, прошел в вестибюль и присел в кресло, положив на колени пачку ксерокопий номеров «КомЛайм». Бессистемно перебирая их, он снова изучал перемены, которые Мередит внесла в свою внешность. Несколько минут спустя Дорфман въехал в вестибюль на своей каталке.

– Итак, Томас, я рад, что тебе еще не наскучила жизнь.

– Как вас понять?

Дорфман хохотнул и махнул рукой в сторону ресторана. – Они только о вас говорят. Единственная тема – это ты и Мередит. Все так возбуждены. Так обеспокоены.

– И Боб тоже?

– Да, конечно, и Боб тоже. – Он подрулил поближе к Сандерсу. – Я не могу сейчас долго разговаривать. Есть что-нибудь важное?

– Я думаю, вам нужно взглянуть на это, – сказал Сандерс, передавая профессору ксерокопии. Он рассчитывал, что тот сможет передать их Гарвину и объяснить ему, в чем дело.

Дорфман молча просмотрел бумаги.

– Какая красивая женщина, – сказал он наконец, – какая прелестная…

– Обратите внимание на разницу, Макс; посмотри что она с собой сделала.

Дорфман пожал плечами:

– Она поменяла прическу. Очень приятно для глаз. И что?

– Я думаю, что она к тому же сделала пластическую операцию.

– Это меня не удивляет, – сказал Дорфман. – В наше время их делают многие женщины. Это для них то же, что зубы почистить.

– Это мой шанс.

– Почему? – поинтересовался Дорфман.

– Потому что это закулисная интрига, вот почему!

– Что же тут закулисного? – пожал плечами Дорфман. – Она изобретательна, и это говорит в ее пользу.

– А я готов биться об заклад, что Гарвин представления не имеет, что она это сделала, – сказал Сандерс.

Дорфман тряхнул головой.

– До Гарвина мне нет дела, – заявил он. – Меня заботишь ты, Томас, ты и твой проступок. М-м-м?..

– Я объясню, почему я совершил этот проступок, – сказал Сандерс. – Здесь хороший образец подлянки, которую может совершить женщина, но не может совершить мужчина. Она изменила внешность, она стала одеваться и вести себя, как дочь Гарвина, и это дало ей преимущество перед остальными. Потому что остальные не могут изображать из себя дочь Гарвина!

– Томас, Томас, – вздохнул Дорфман, укоризненно качая головой.

– Вот я, например, не могу. А что? Скажете, могу?

– Ты находишь удовольствие в собственной злости? Мне кажется, ты наслаждаешься этим.

– Нет!

– Тогда отбрось все это! – рявкнул Дорфман, разворачивая каталку так, чтобы видеть лицо Сандерса. – Прекрати нести чепуху и посмотри правде в глаза: молодые работники продвигаются вперед благодаря сотрудничеству со старшими и более влиятельными. Так? И всегда так было! Когда-то отношения были официальными – мастер и подмастерье, ученик и учитель – так и полагалось. Но сегодня их отношения не закреплены официально. Сегодня мы можем говорить только о наставничестве. Молодые люди в бизнесе имеют наставников. Так?

– Вроде…

– Как молодежь привлекает к себе внимание наставника? Как это происходит? Во-первых, чтобы старший товарищ видел в молодом нужного человека, тот старается делать свою работу как можно лучше; во-вторых, чтобы быть привлекательным для наставника, он копирует привычки и перенимает его вкусы; и, наконец, в-третьих – берет его сторону во всех вопросах внутри компании.

– Все это прекрасно, – согласился Сандерс, но как это вяжется с пластической хирургией?

– Ты помнишь, как пришел на работу в «ДиджиКом» в Купертино?

– Да, помню.

– Ты перевелся из фирмы «ДЕК». Кажется, в восьмидесятом году?

– Да.

– В «ДЕК» ты каждый день носил пиджак и – обязательно! – галстук. Но, когда ты перешел в «ДиджиКом» ты обнаружил, что Гарвин носит джинсы. И очень скоро ты тоже надел джинсы.

– Конечно, ведь таков был стиль, принятый в компании.

– Гарвину нравились «Гиганты», и ты начал ходите Кендлстик-парк на все их игры.

– Но он же начальник, черт возьми!..

– Гарвин любил гольф. Ты терпеть не мог гольф, но тоже стал играть. Я хорошо помню, как ты жаловался мне что ненавидишь гольф. Эту дурацкую гонку дурацкого маленького белого мяча…

– Но послушайте! Я же не делал пластической операции, чтобы стать похожим на его ребенка!

– Потому что в этом не было нужды, Томас, – ответил Дорфман, возбужденно поднимая руки. – Неужели ты сам этого не понимаешь? Гарвину нравились нахальные, агрессивные молодые парни, которые хлестали пиво, ругались, как сапожники, и бегали за девками, и ты исправно делал все это.

– Я был молод, и все молодые ребята так поступают.

– Нет, Томас. Это Гарвин хотел, чтобы так поступали молодые ребята. – Дорфман качнул головой. – В основном это выходит бессознательно. Бессознательный контакт, Томас. Но способ установления контакта зависит еще и от того, одного ли ты пола со своим наставником или нет. Если твой наставник мужчина, ты будешь подражать его сыну, брату или отцу. Или же самому наставнику, каким он был в твоем возрасте – ты будешь напоминать ему самого себя в былые годы. Ведь так? Сам видишь, что так. Вот и славно. Но, будь ты женщиной, все обстояло бы по-другому. Теперь нужно было бы копировать дочь наставника, или его любовницу, или жену. Возможно, и сестру. В любом случае это совсем другая задача.

Сандерс нахмурился.

– Я часто с этим сталкиваюсь, с тех пор как мужчины и женщины начали работать вместе, – продолжал Дорфман. – Частенько мужчины не могут наладить отношения с женщиной-начальницей, потому что не могут понять, как вести себя в качестве подчиненного. А бывает, они легко срабатываются с женщинами, изображая из себя послушного сына, или любовника, или мужа. И если у них это получается хорошо, их сотрудницы – женщины – начинают злиться, потому что понимают, что у них не получится имитировать сына, любовника или мужа. Поэтому они чувствуют, что у мужчин и здесь есть преимущество.