Последний дар любви - Арсеньева Елена - Страница 6

6

Итак, на Дарью Христофоровну надежды не было никакой, и он вновь вспомнил об этом сейчас с обидой.

– А есть ли кто-нибудь, какая-нибудь девушка, которой можно доверять? – спросил он, глядя на жену.

Александрина кивнула:

– Есть. Ее зовут Варенька Шебеко. Подружки называют ее Вава. Она очень мила, но весьма невзрачна, а потому с охотой станет…

Александрина замолчала и взялась за кофейник, однако Николай прекрасно понял, что хотела сказать жена. Дурнушка-фрейлина охотно станет шпионить за своей хорошенькой подругой и дважды с охотой вставит ей палки в колеса, причем наилучшей маскировкой ее завистливым козням станет прямой приказ императора и забота о государственных интересах.

Он попросил Александрину показать ему эту Ваву – ну что за имя?! Николай терпеть не мог уменьшительные имена, сложенный на младенческий манер: Вава, Диди, Кики, Мими, Люлю, Зизи… За шестнадцать лет супружеской жизни между ним и женой вспыхнула единственная ссора. Случилось это, когда Александрина попыталась назвать его Коко. Кое-как он согласился именоваться Ники, но предпочитал, когда его называли Никс [4]. В этом имени была хоть какая-то решительность, пусть даже это была решительность отрицания!

Так вот, Вава.

Вава Шебеко оказалась и впрямь неприглядна, зато обладала пылкими, умными, выразительными глазами, которые вспыхнули, когда она услышала о поручении императора.

Император сразу смекнул, что девушка была такой же прирожденной интриганкой, как Дарья Христофоровна.

– Только вот что, дитя мое, – ласково сказал он, – постарайтесь, чтобы действия ваши заинтересованными персонами замечены не были. Если вы восстановите против себя великого князя, я вынужден буду удалить вас от двора, а этого вам вряд ли хочется.

Конечно, Ваве этого не хотелось. И она поклялась, что все выполнит с охотой, но останется совершенно незаметной.

Император порадовался, что нашел новую шпионку, потому что сын с Мари Трубецкой глаз не сводил. Слава Богу, больше о Наташе Бороздиной даже не вспоминал!

Глава 7

Фаворитка приступает к своим обязанностям

У Мари закружилась голова, когда она обнаружила, что наследник осаждает ее. Он казался совершенно влюбленным. Ох, какой елей пролило это ухаживание на ее сердечную рану! Барятинский не подавал о себе никаких вестей. Бросил, забыл, поменял на какую-нибудь черкешенку… Мари была невыносимо, безумно самолюбива, и хотя Барятинский ей никогда ничего не обещал, она считала его изменником. И все же, отчаянно флиртуя с цесаревичем и понимая, чего он хочет, она пока не могла решиться. Распаляла его, распалялась сама, но что-то ее все же сдерживало. Ждала какого-то знака от судьбы.

И вдруг до Петербурга дошли слухи о гибели Барятинского.

Узнав об этом, Мари лишилась чувств. Весь день она проплакала и оставалась в своей комнате. Потом вышла, но была так грустна, что с нею даже Мэри опасалась болтать, а Александр посматривал издали и чувствовал, что теряет терпение.

Николай Павлович наблюдал за «щенками» и наслаждался. Ужасно хотелось с кем-нибудь заключить пари, что уже послезавтра ухаживания сына увенчаются успехом! Но не хотелось прослыть бо€льшим циником, чем он уже и так слыл. Поэтому он лишь прищелкнул языком, когда через два дня получил от Вавы Шебеко сообщение, что цесаревич на два часа задержался во фрейлинских покоях, а вслед за этим Мари Трубецкая внезапно сказалась больной.

Ну, что он говорил?! Жаль, что не поспорил хотя бы с Адальбергом, подумал Николай с насмешкою и не преминул вспомнить Шекспира:

Башмаков еще не износила, В которых шла за гробом мужа, Как бедная вдова, в слезах… И месяц только! Слез ее коварных Следы не высохли – она жена другого!

Вообще, устроена прелестная головка Мари Трубецкой была очень странно. Пожалуй, другую девушку известие о смерти возлюбленного надолго отвратило бы от светских удовольствий и уж точно не бросило бы в объятия первого подвернувшегося мужчины, не суть важно, цесаревич он или какой-нибудь пошлый гусарский поручик. Однако смерть Барятинского была ею воспринята, как бесспорное доказательство его измены. Коварной измены! И, в страстном желании хоть как-то ему отомстить, пусть даже мертвому, Мари с каким-то извращенным, почти страдальческим наслаждением отдалась великому князю Александру. И почувствовала себя истинно королевой… Хотя стала она после этого всего лишь la reine d'une gauche main [5], как называют фавориток французы.

Что же касается Барятинского, то произошло с ним вот что.

В те годы действия русской армии против горцев особыми успехами не отличались, главное было не столько наступать, сколько удерживать взятую ранее территорию между крепостью Анапой, морем и устьем Кубани. В одной из экспедиций в сентябре 1835 года против племени натухайцев, живших в верховьях реки Абин, участвовал и Барятинский. Командуя сотней пеших казаков, в пылу рукопашного боя, окончившегося победой над горцами, князь был тяжело ранен ружейной пулей в бок.

Его вынес из боя бывший офицер, разжалованный в рядовые, Николай Колюбакин. Рана была очень серьезная (пулю до конца его жизни не извлекли), и он двое суток находился между жизнью и смертью, в беспамятстве. В один из редких моментов, когда возвратилось сознание, Барятинский продиктовал командиру черноморских казаков Безобразову духовное завещание, в котором распределил все свое имущество между родными и друзьями и просил ходатайствовать о возвращении Колюбакину офицерского звания. Последнюю просьбу исполнили, однако ходатайство это и явилось причиной для распространения слухов о гибели Барятинского.

Тем временем поистине богатырский организм князя поборол недуг, и ему разрешили для поправления здоровья уехать сначала в Петербург, а потом и за границу. Колюбакин по просьбе генерала Вельяминова, в отряде которого служил князь, описал его геройское поведение в послании его матери. Мария Федоровна Барятинская с гордостью показала письмо императрице Александре Федоровне. Та всегда живо интересовалась воинскими успехами своего прежнего протеже, а от нее подвиг Барятинского стал известен и при дворе, и всему петербургскому обществу.

Наградой за экспедицию было производство князя в поручики и пожалование золотой сабли. А когда он прибыл в Петербург, то в доме Барятинских с визитами, соболезнованиями и поздравлениями перебывал весь аристократический мир. Высшей честью для себя Барятинский должен был считать посещение его наследником цесаревичем…

Однако это был хоть и самый почетный миг, но и самый трудный. Слух, что у наследника престола появилась фаворитка, уже был у всех на устах, и Леонилла, особа довольно злоехидная, вздорная и совершенно безочарованная, несмотря на молодость, к тому же втайне завидовавшая «карьере» Мари, немедленно сообщила брату, как высоко поднялась (или сколь низко пала, тут уж каждый понимал вещи согласно своей испорченности) ее бывшая подруга.

– А помнишь, как ты целовался с ней на балконе? – не преминула она спросить, исподтишка поглядывая на брата.

И Александр словно только сейчас осознал, что он, оказывается, помнил об этом всегда, будто это происходило вчера…

Он еще не успел освоиться с новостью, как прибежал слуга с всполошенным видом: приближался выезд цесаревича!

И вот в дом Барятинского вошел великий князь Александр Николаевич со словами:

– Государь император повелевает вам состоять при наследнике! – И протянул руку молодому герою.

Князь Барятинский был благородный человек, превыше всего ставил служение долгу, остальное для него не существовало, поэтому он руку Александра принял и ответил на сердечное объятие цесаревича. Пожалуй, он не лгал в конце жизни, когда говорил, что это мгновение стало торжественным моментом очищения от прежней греховной жизни. Другое дело, что под этими словами он понимал очень многое…

вернуться

4

Niks произносится так же, как nix – ничто (нем.).

вернуться

5

Королева с левой руки (фр.).