Путь через равнину - Ауэл Джин Мари Антинен - Страница 160

— Ты медленно обучаешься?! Не видел никого, кто так быстро выучивал бы другой язык!

Она пропустила его слова мимо ушей.

— Здесь все иначе. Другие обладают памятью для словесного языка, но мы учимся произносить слова от тех, кто рядом. Узнать другой — это просто запомнить порядок звуков, а иногда способ их соединения. Не полностью, но понять друг друга можно. Его язык более трудный… Но проблема в обязательстве. В долге.

— Обязательство? Не понимаю.

— Ему страшно больно, хотя он никогда не скажет об этом. Я хочу помочь ему, хочу заняться его ногой. Не знаю, как они намерены добираться до Клана, но об этом поговорим позже. Мне нужно вправить и зафиксировать его ногу. Он — наш должник, и он знает об этом, насколько я поняла. Если он думает, что мы спасли его жизнь, то это обязательство обозначает родство.

— Что это такое?

— Такое бывает между охотниками Клана. Если один человек спасает жизнь другого, то получает от него кусочек души. Человек, который должен был бы умереть, отказывается от частицы души, чтобы поправиться. Поскольку человек не хочет, чтобы какая-то частица его души умерла, то он беспокоится о том человеке, которому принадлежит эта частица, охраняет его и сделает для спасения его жизни все. Это делает их родственниками. Такое родство ближе, чем братство.

— Да, в этом есть смысл.

— Во время охоты они должны помогать друг другу, нередко спасая друг другу жизнь, обмениваясь частицами души. Такое родство крепче семейного. Нет ничего сильнее такой связи между охотниками. Они все зависят друг от друга.

— В этом есть разумное начало, — задумчиво сказал Джондалар.

— Это называется «долг родства». Этот человек не знает обычаев Других, а если и знает, то вряд ли задумывается об этом.

— И это после Чароли и его банды?

— Сейчас его заботит совсем не это. Он чувствует себя несчастным из-за того, что должен нам.

— Он говорил об этом?

— Нет, конечно. Но язык Клана — это не только руки. Это и то, как человек стоит или сидит, выражение его лица, любые мелочи. Все имеет значение. Я выросла в Клане. Это — часть его, как и часть меня. Я знаю, что его беспокоит. Если бы он мог поверить, что я — целительница Клана и умею лечить, это помогло бы ему и мне.

— Но в чем разница между их целительницей и тобой?

— Это означает, что я владею частицей его души.

— Но ты даже не знаешь его! Как ты можешь владеть частицей его души?

— Целительница спасает жизни. Становясь целительницей, ты отдаешь частицу своей души Клану и получаешь взамен частицу души каждого из соплеменников. Таким образом, не важно, кого ты спасаешь, долг уже оплачен. Когда меня объявили мертвой, я долго об этом думала. После смерти Изы Креб удержал частицы ее души, чтобы они не ушли в другой мир. Но когда Бруд приговорил меня, никто не взял мою душу, хотя для них я умерла.

— А если бы они знали это?

— Меня для них не существовало. Они не разрешали себе видеть меня. Я могла стоять прямо перед ними и кричать, но они не слышали меня. Они думали, что я — злой дух, пытающийся увести их в другой мир. — Эйла задрожала от нахлынувших воспоминаний.

— Но почему ты говоришь, что рада, что сохранила частицы души?

— Потому что я не могу говорить одно, а думать другое. Я не могу лгать ему. Он должен знать это. Нельзя рассказать ему о проклятии, даже если он догадывается об этом. Но я могу сказать ему, что я — целительница Клана, потому что это правда. У меня до сих пор частицы душ. Но когда-нибудь я действительно умру. Что будет, если я уйду в тот мир с частицами их душ?

— Не знаю, Эйла.

Она вздрогнула, гоня мысли прочь.

— Но пока мы живем в этом мире. Если он воспримет меня как целительницу Клана, тогда он перестанет думать, что должен мне. Для него неприемлем «долг родства» по отношению к Другим, особенно к женщине, владеющей оружием.

— Но ты же охотилась, когда жила в Клане.

— Это было исключение. Бран разрешил мне, потому что моим тотемом был Пещерный Лев. Вначале он решил проверить меня, а потом решил, что может допустить к охоте женщину с таким сильным тотемом. Именно он дал мне охотничий талисман и назвал меня Женщина, Которая Охотится.

Эйла притронулась к кожаному мешочку, который всегда носила на шее, и подумала о первом талисмане — кусочке охры, который дала ей Иза, когда Эйлу приняли в Клан. Тот амулет не шел ни в какое сравнение с великолепно украшенным амулетом, подаренным ей на церемонии ее удочерения племенем Мамутои, она до сих пор хранила его вместе с кусочком красной охры. Там же находились овальная пластинка из бивня мамонта — охотничий талисман — и черный камень, вмещавший частички душ людей Клана, который ей вручили, когда она стала целительницей.

— Джондалар, ты помог бы, если бы поговорил с ним. Он не уверен в себе. Он жил согласно обычаям, а тут сразу столько событий. Если бы он смог поговорить с мужчиной, даже из Других, это помогло бы ему лучше понять происходящее. Ты помнишь знак приветствия для мужчин?

Джондалар показал, и Эйла одобрительно кивнула.

— Не пытайся приветствовать женщину. Это будет для него оскорблением. Не принято заговаривать с женщинами без основательной причины для этого. К тому же он должен еще разрешить тебе. Между родственниками меньше формальностей, а близкий друг может даже разделить Наслаждение с его спутницей, но — только с его разрешения.

— Разрешает он? Не женщина? Почему же женщины позволяют обращаться с собой так, как будто они хуже мужчин?

— Они так не думают. Они знают, что женщина и мужчина равно важны, но в Клане мужчины и женщины очень отличаются друг от друга.

— Конечно, отличаются. Везде мужчины и женщины отличаются.

— Это не то, что ты имеешь в виду. Ты можешь делать все, что делает женщина, кроме рождения ребенка, и хотя ты сильнее, я могу делать все то, что можешь ты. Но мужчины Клана не могут делать многих вещей, доступных женщинам, и наоборот. У них для этого нет родовой памяти. Когда я училась охоте, многие удивлялись тому, что у меня есть способности к обучению и даже желание учиться, что шло вразрез с традициями Клана. Особенно это удивляло женщин. Такое никогда бы не пришло в голову женщине Клана.

— Ты говорила, что люди Клана и Другие очень похожи.

— Да. Но кое в чем есть существенные различия. Ты готов поговорить с ним?

— Да.

Высокий белокурый мужчина подошел к сидевшему на земле мощному коренастому человеку. Опустившись перед ним, Джондалар взглянул на Эйлу, та одобрительно кивнула.

Джондалар никогда еще не видел плоскоголовых так близко, и он сразу вспомнил Ридага. При взгляде на этого мужчину стало ясно, что тот мальчик — странный болезненный ребенок — не был настоящим плоскоголовым. Он вдруг понял, что черты лица у Ридага были очень смягчены. Лицо же этого человека было массивным, тяжеловатым, с мощными челюстями и довольно большим острым носом. Шелковистая, недавно подстриженная борода не могла замаскировать отсутствия подбородка. При виде густой каштановой массы чуть курчавых волос на огромной, удлиненной формы голове, круто скошенного лба с тяжелыми надбровными дугами Джондалару невольно захотелось для сравнения ощупать свои лоб и голову. Теперь он понимал, почему их называют плоскоголовыми. Это выглядело так, как будто кто-то слепил из глины обыкновенную голову, а затем сплюснул ее, убрав излишки глины назад.

Под кустистыми бровями поблескивали желтоватые, почти как у газели, глаза, полные любопытства, ума и скрытой боли. Джондалар понял, почему Эйла решила помочь этому человеку.

Приветствуя его жестом, Джондалар почувствовал некоторую неловкость, но на сердце полегчало, когда он увидел изумление человека из Клана и его ответный жест. Джондалар не знал, что делать дальше. Решив вести себя так, как если бы он встретил человека из другой пещеры или из другого стойбища, он стал вспоминать жесты, которыми объяснялся с Ридагом.

Он показал жестами:

— Этого мужчину зовут… — А затем четко произнес свое имя: — Джондалар из Зеландонии.