Кровавый глаз - Кристиан Джайлс - Страница 4

В этот момент через равномерный шум прибоя пробился какой-то странный звук. Не доставая крючка из воды, я вставил удочку в расселину, вскарабкался на скалы, однако ничего не увидел. Прозрачная туманная дымка шевелилась, словно диковинный зверь, то открывая поверхность океана, то снова заволакивая ее. Тишина нарушалась лишь пронзительными криками белых чаек и шумом набегающих волн. Я уже готов был спрыгнуть обратно, как вдруг снова услышал странный звук.

На этот раз я застыл, как сосулька. Мышцы напряглись так, что крепко стиснули кости. Дыхание застряло в груди, холодок страха пробежал по спине и принялся пощипывать затылок. Опять прозвучала высокая гулкая нота рожка, затем послышался ритмичный плеск весел.

В тумане появился дракон, словно пришедший из мира духов, деревянное чудовище с брюхом из наборных досок, переходящим в тонкую шею. В голове невиданного зверя тускло светились выцветшие красные глаза.

Мне захотелось унести отсюда ноги, но я прилип к скале, словно раковина, завороженный пристальным взглядом здоровенного бородатого воина, который стоял, обхватив одной рукой шею дракона. В его бороде раздвинулась щелочка, открывая злобную усмешку, но тут киль судна с громоподобным скрежетом скользнул по гальке. С борта стали прыгать люди. Они поскальзывались на мокрых камнях и с плеском падали в прибой. Гортанные голоса эхом отразились от скал, торчавших у меня за спиной. Мои внутренности потекли, став жидкими.

Судя по всему, еще одно судно-дракон пристало к берегу чуть дальше, за скалой Отшельника. Из тумана вышли воины с мечами, боевыми топорами и раскрашенными круглыми щитами. Громкий лязг их доспехов разорвал неестественную тишину. Воины обступили меня, как стая волков, тыкали пальцами на восток и на запад. Их резкие голоса смешались с криками мечущихся чаек.

Бородач, только что стоявший на носу лодки, подошел ко мне и схватил за горло. Я пробормотал молитву Христу и Его святым, прося их о том, чтобы смерть моя была быстрой. Бородатый верзила толкнул меня другому язычнику, и тот могучей рукой стиснул мне плечо. На нем был зеленый плащ, закрепленный на груди серебряной застежкой в виде волчьей головы. Я разглядел под плащом стальные кольца бриньи, то бишь кольчуги, и меня стошнило.

Сейчас, по прошествии стольких лет, я имею полную возможность сказать неправду. Сомневаюсь, что в живых остался хоть кто-нибудь из тех, кто поймает меня на лжи. Я мог бы заявить, что гордо выпятил грудь, железной рукой обуздал страх и не надул в штаны. Но кто мне поверил бы? Эти свирепые чужестранцы, выпрыгивающие из своих драконов, были вооружены до зубов. Закаленные в боях воины, взрослые мужчины окружили мальчишку.

Тут на меня словно упало необъяснимое и пугающее волшебство. Резкий язык пришельцев начал меняться, таять. Отрывистые непонятные возгласы превратились в поток звуков, которые почему-то были мне знакомы. Я сумел частично проглотить страх и начал водить языком по этим звукам так же, как вода ласкает гальку. Я привыкал, повторял их. Наконец они перестали быть просто шумом, превратились в слова, которые я понимал.

— Но посмотри на его глаз, Дядя! — воскликнул воин с застежкой в виде волчьей головы. — Мальчишка отмечен богами. Сам Один дал ему вместо одного глаза сгусток крови. Клянусь, я чувствую, как Отец всех дышит мне в затылок!

— Я согласен с Сигурдом, — подхватил второй, подозрительно прищурившись. — В том, как этот юнец появился в тумане, было что-то сверхъестественное. Вы сами все видели. Пар превратился в живую плоть! Обычный человек просто убежал бы от него. — Воин указал на резную голову дракона. — Этот стоял на месте, словно… словно ждал нас. Я не хочу пачкать руки его кровью, Сигурд, — закончил он и покачал головой.

Я молил бога о том, чтобы пришельцы не увидели удочку в расселине, и надеялся, что макрель еще спит. Ведь она дерется как сущий дьявол. Если какая-нибудь рыбина заглотит крючок, то леска дернется. Тогда язычники поймут, кто я такой на самом деле.

— Могу вам помочь, — поспешно пробормотал я, внезапно окрыленный надеждой на то, что чужеземцы заблудились, сбились с пути, направляясь… кто знает, куда они направлялись?

— Мальчик, ты говоришь по-норвежски? — удивленно спросил тип с волчьей мордой, и его сильное обветренное лицо потеплело.

Остальные воины рассыпались цепью, развернулись лицом на север и настороженно всматривались в туман.

— Я Сигурд, сын Гаральда. Мы купцы, — продолжал воин, пристально разглядывая меня, словно пытаясь понять, кто я такой. — У нас есть меха, янтарь и кость. Трюмы наших кораблей полны товаров, которые понравятся англичанам. Мы будем с ними торговать. — Тут он усмехнулся. — Если, конечно, у них есть то, что нам нужно.

Я не поверил, что это купцы. Ведь чужаки были одеты в кольчуги, кожаные доспехи и держали в руках орудия смерти. Но я был подростком, испытывал страх и не хотел умирать.

— Проводи нас до ближайшей деревни, — потребовал Сигурд.

Его глаза сверлили меня насквозь. Мне потребовалось собрать все свои силы, чтобы выдержать такой взгляд. Подобно тому как ни одна макрель в тот день не попробовала на вкус мой крючок, так и этот воин — я точно знал — не проглотит мою ложь.

— Поторопись, мальчишка! Мы привезли англичанам много товаров, — заговорил огромный рыжеволосый язычник с браслетами на руках, ухмыляясь и стискивая рукоятку меча.

К самому моему горлу подступила тошнота, голова закружилась. Я повел этих скандинавов к своему дому, всем сердцем понимая, что лучше было бы принять от них смерть.

Я брел, спотыкаясь о валуны и гальку, медленно передвигая ноги, а северные воины подталкивали меня в спину. Наверное, норвежцев было человек пятьдесят, хотя половина из этого числа осталась у кораблей. Все прочие поднимались по склонам дюн, заросшим травой. Красноклювые кулики при нашем появлении испуганно покидали свои гнезда, поднимались в воздух и наполняли окрестности громкими криками. Скандинавы, готовые к бою, крепко сжимали мечи, топоры и щиты. Никто не говорил ни слова. Наконец дюны сменились твердой землей. Мы вышли на каменистую осыпь и взобрались по ней на вершину холма, откуда открывался вид на мою деревню.

Я пытался убедить себя в том, что воины нашли бы Эбботсенд и без моей помощи. Деревушка раскинулась на равнине, прямо у холма. Норвежцам достаточно было подняться наверх, и они обязательно обнаружили бы ее. Однако правда заключалась в том, что их вел я. Точно так же Арсбайтер мог тащить за собой Гриффина по следу барсука. Если прольется кровь, то она будет на моих руках, ибо у меня не хватило мужества умереть.

Скандинавы остановились у древней, полуразвалившейся сторожевой башни, оглядывая сверху небольшое поселение. Шестнадцать убогих домов, крытых соломой, мельница, ратуша, маленькая каменная церковь — вот и весь Эбботсенд. Но, судя по всему, этого оказалось достаточно. Некоторые воины даже довольно улыбнулись.

Рука, державшая меня за рубаху, ослабла. Я воспользовался шансом и зайцем понесся вниз, раскинув в стороны руки для равновесия и вопя так, что проснулся бы и мертвый. Люди поднимали взгляд на вершину холма и разбегались кто куда. Их крики, проникнутые ужасом, долетали до вершины холма по склону. Уже тогда мы были наслышаны о зверствах и грабежах северных язычников. Скандинавы тоже побежали, торопясь достигнуть деревни до того, как ее жители успеют спрятать свои пожитки или обрести мужество.

Я споткнулся и растянулся в грязи между домами, где мужчины Эбботсенда уже выстраивались в жидкую цепочку, угрюмо сжимая в руках топоры и вилы, все острое, чем можно убить человека. Я поднялся на ноги как раз в тот момент, когда из кузницы тяжелой поступью вышел Сивард, ее хозяин, держащий в сильных мускулистых руках охапку мечей, как уже отполированных, с рукоятками и эфесами, так и еще черных, не отделанных. Он принялся раздавать клинки всем тем, кто был готов встретить приближающегося врага с оружием в руках.

Я бросился к нему.

— Прочь с дороги, парень! — проворчал Гриффин и перехватил руку Сиварда, прежде чем кузнец успел вручить мне меч.