Корабль Рима - Стэк Джон - Страница 61

— Приступайте, — просто сказал Дуилий.

Лентул и Аттик встали, и капитан отсалютовал ударом кулака в грудь. Дуилий кивнул, стараясь не выдать нетерпения, — ему очень хотелось, чтобы лежавшие перед ним чертежи поскорее воплотились в реальную конструкцию.

— Значит, он не знатного происхождения? — спросил Гиско, пытаясь понять, не обманывает ли его римлянин.

Похоже, нет. Сидящий перед ним человек действительно ненавидит Гая Дуилия. Сомнений в этом не было, но адмирал никак не мог понять причину.

— Нет, — презрительно ответил Сципион. — Выскочка, сын небогатого крестьянина.

В Карфагене монархия была упразднена лишь пятьдесят лет назад, но Гиско, как и все, кто занимал высокие должности в армии и правительстве, вел родословную по меньшей мере от одного из древних царей. Идея, что простой человек может подняться к вершинам власти, не укладывалась у него в голове, и адмирал с презрением подумал, что появление в Риме подобных руководителей — еще один признак слабости.

— Как ему это удалось? — спросил Гиско.

— Деньги.

В тоне Сципиона сквозило отвращение, словно само это слово было вульгарным. Он не вспоминал о том, что именно богатство позволило его предкам занять место в сенате.

— У него есть военный опыт?

— Дуилий никогда не участвовал в сражениях и не проходил военную подготовку.

И вновь Гиско с трудом поверил в искренность римлянина. Адмирал заставил себя объективно отнестись к словам консула, подавляя чувство превосходства, которое все усиливалось при перечислении слабых сторон противника.

— Чтобы достичь такого положения, он должен быть достаточно изобретателен.

— Дуилий изобретателен, но только по части обмана и интриг.

Гиско кивнул, не испытывая к сидящему напротив человеку ничего, кроме презрения. Консула снедала ненависть. Гиско было знакомо это чувство, но Сципион с готовностью предал свой город ради мести римлянину, которого считал личным врагом. Желая отомстить человеку по имени Дуилий, Сципион жертвовал целым флотом своих сограждан.

— Ты сообщил мне ценную информацию, — бросил адмирал.

Сципион улыбнулся, изображая благодарность.

— У меня есть просьба, адмирал. — В голосе Сципиона слышалась надежда. — Позволь принять ванну и переодеться, прежде чем меня отведут в каюту.

Гиско улыбнулся.

— Стража!

Дверь тут же открылась, и в каюту вошли трое солдат.

— Верните мерзавца в трюм, — приказал Гиско.

Услышав эти слова, Сципион поник. В отчаянии он поднес ладони к лицу, но ему заломили руки, подняли со стула и вытолкали из каюты.

Гиско смотрел ему вслед. Если Дуилий званием и способностями уступает этому сломленному человеку, карфагеняне навсегда очистят моря от римлян.

— Отпускай!

Веревка ослабла, и «ворон» на мгновение замер, а затем начал опускаться, сначала медленно, потом все быстрее, пока с оглушительным грохотом не рухнул на бак галеры, стоящей перпендикулярно «Аквиле».

— Хорошо, — пробормотал Лентул, ни к кому не обращаясь, и один из его помощников согласно кивнул.

— Но слишком медленно, — прибавил Аттик. — Он должен падать сразу же, лишь только отпускают веревку.

— Согласен, — задумчиво произнес Лентул. — Я внесу кое-какие изменения.

Аттик смотрел, как матросы выбирают веревку, снова поднимая изобретенную им конструкцию в вертикальное положение. Он назвал новое оружие «вороном» — эта птица считалась вестником смерти, и Аттик намеревался сделать все возможное, чтобы устройство оправдало свое имя.

«Ворон» представлял собой соединение крана и сходней: массивный трап длиной тридцать шесть и шириной четыре фута, нижний конец которого подвешивался на петлях к вертикальной мачте, установленной в центре бака. Мачта поднималась над палубой на высоту сорока футов, позволяя поднять трап вертикально, а петли позволяли трапу поворачиваться на сто восемьдесят градусов, так что «ворон» можно было перебрасывать как через правый, так и через левый борт галеры. Трап опускался одним стремительным движением, и легионеры высаживались на вражеское судно. Широкий «ворон» мог пропустить легионеров в полной боевой выкладке — в том числе с четырехфутовым скрутумом — и в достаточном количестве для быстрого формирования боевого порядка на вражеской палубе.

Аттик покинул мастеров и подошел к бортовым поручням, откуда за испытаниями наблюдал Септимий. Капитан хотел подробнее расспросить его о тактике боя.

— Знаешь, — улыбнулся капитан «Аквилы», — если все получится, морские пехотинцы останутся без работы.

Он повернулся к Септимию, но центурион не смеялся; его лицо выглядело озабоченным.

— Я приходил на «Аквилу» позапрошлым вечером, — неожиданно сказал он, решив высказать вслух то, что не давало ему покоя. — Тебя не было на борту.

— Точно. — Аттик лихорадочно размышлял, как скрыть свое отсутствие и поездку в Рим. — Я задержался у Дуилия и вернулся только после полуночи.

Септимий невозмутимо кивнул, скрывая гнев. Неправда. Центурион ночевал на «Аквиле» и точно знал, что Аттик не возвращался на борт галеры. Он хотел уже обвинить Аттика во лжи, но их разговор прервали.

— Мы готовы попробовать еще раз, — послышался сзади голос Лентула.

— Чтобы ускорить опускание трапа, мы не будем поднимать «ворон» вертикально. Нагрузка на мачту увеличится, но я уверен — она выдержит.

Аттик кивнул, одобряя это решение, и взглянул на матросов, удерживавших веревку.

— Готовы?

Матросы кивнули.

— Отпускай!

«Ворон» опустился мгновенно, без паузы.

— Лучше, — удовлетворенно отметил Аттик.

В этот момент пришла сильная волна, и расстояние между галерами увеличилось. Прежде чем Гай успел вернуть «Аквилу» на место, дальний конец «ворона» соскользнул с палубы «врага».

— Еще одна проблема, которую нам нужно решить, — сказал Лентул.

Пока «Аквила» маневрировала, приближаясь к другой галере, Аттик наблюдал, как трап поднимают вновь. В морском бою два судна удерживают вместе только абордажные крючья, и если враг быстро отреагирует и перерубит веревки, у него появится шанс сманеврировать и уклониться от атаки. Абордажная команда попадет в затруднительное положение, а те, кто уже находится на «вороне», упадут в воду. Нужно найти способ удержать трап на палубе врага, прочно соединив два судна.

— Думаю, этому «ворону» не помешают когти, — сказал Аттик.

Гиско с любопытством разглядывал стоящего перед ним человека. Нубиец держался прямо, а его поза выдавала незаурядного бойца. Взгляд был высокомерным — адмирал удивился, впервые столкнувшись с таким взглядом у раба.

Нубийца обнаружили в каюте старшего консула после разгрома римского флота в гавани Липары. Гиско сразу же обратил внимание на фигуру и осанку опытного воина и приказал не отправлять его к гребцам, как всех остальных пленных. Теперь, когда флот приближался к Панорму, Гиско нашел время оценить возможности личного слуги Сципиона.

Халил подробно рассказал о своей судьбе и о жизни в плену, подтвердив догадку Гиско о том, что он был гладиатором. Идея использовать нубийца против тех, кто его обучал, показалась адмиралу забавной. Оставался лишь один вопрос: можно ли доверять Халилу. В его ненависти к римлянам сомнений быть не могло, и Гиско не сомневался, что Халил не пощадит ни одного римлянина, с которым встретится в бою. Но для подчинения нубийца своей воле нужно найти стимул, который обеспечит его преданность.

— В предстоящей битве мне понадобятся такие люди, как ты, — сказал Гиско.

Халил молчал, однако адмирал заметил искорку интереса в его глазах.

— Если будешь хорошо сражаться против римлян и беспрекословно повиноваться мне, обещаю тебе свободу после победы.

Халил опять не отреагировал, и его молчание возмутило Гиско.

— Ты согласен? — Адмирал начинал злиться на непонятного нубийца.

— Мне не нужна свобода, пока я не отдам долг чести. Я хочу жизнь Сципиона.