Очищение убийством - Тримейн Питер - Страница 26

Протестующие крики со скамей сторонников Рима вынудили его замолчать.

Наконец встал Освиу и поднял руку.

Постепенно шум в большом зале стих.

— Братия, наш спор сегодня утром был долгим и жарким, и, без сомнения, мы получили немало пищи для размышлений. Теперь настало время подкрепить нашу плоть, равно как и дух. Какое-то время нам следует провести в раздумьях. Вечером мы вновь соберемся здесь.

Собрание встало и начало потихоньку расходиться, но спорщики не унимались.

— Кто из них Ательнот? — спросила Фидельма у своей соседки.

Сестра огляделась, слегка нахмурившись и рассматривая кучки монахов.

— Вон тот человек, сестра, в дальнем конце зала. Рядом с молодым человеком, у которого волосы цвета соломы.

Глянув на Эадульфа, сестра Фидельма повернулась и стала пробираться через толпу спорящих к человеку, на которого указала монахиня, — тот стоял чуть позади маленького задиристого Вилфрида Рипонского, словно дожидаясь, когда можно будет заговорить с ним. Рядом с ним стоял белокурый монах, зажавший под локтем несколько книг и пергаментов.

— Брат Ательнот? — спросила она, подошедши к нему сзади.

Человек слегка вздрогнул, мышцы у него на шее напряглись. Потом он полуобернулся, нахмурившись.

Он был невысок, этот человек, — пять футов и пять дюймов ростом, не больше, но казалось, что он возвышается над своим спутником. Лицо широкое, лоб высокий и покатый, нос орлиный, глаза темные. Фидельма подумала, что многие женщины нашли бы его привлекательным, но, на ее вкус, он был слишком угрюм и задумчив.

— Я тебе нужен, сестра? — спросил он, голосом низким, звучным и приятным.

Тут подошел Эадульф, слегка запыхавшийся — ему пришлось проталкиваться сквозь толпу.

— Ты нужен нам.

— Время неудобное. — В голосе Ательнота слышалось превосходство, и теперь, рассматривая Эадульфа, он обращал свои слова к монаху-саксу. Фидельму раздражала эта манера всех саксов — если присутствует мужчина, он всегда считается выше рангом, чем женщина. — Я жду, когда можно будет поговорить с настоятелем Вилфридом.

Прежде чем Фидельма успела ответить, заговорил брат Эадульф. Возможно, он заметил, что в ней закипает гнев.

— Это займет немного времени, брат. Это касается смерти настоятельницы Этайн.

Ательнот не смог полностью совладать со своим лицом. В выражении его произошла мгновенная перемена — и исчезла прежде, чем сестра Фидельма разобралась в ее значении.

— Какое отношение имеете вы к этому делу? — ответил монах с некоторым вызовом в голосе.

— Нам поручено расследовать его королем Освиу, а также Колманом, епископом Нортумбрийским, и Хильдой, настоятельницей Стренескалька.

Сестра Фидельма отвечала спокойно, но так четко, что рот Ательнота крепко сжался. С такой властью он не мог спорить.

— Чего вы хотите от меня? — спросил он.

Теперь в его голосе она расслышала оборонительную нотку.

— Давай пойдем туда, а то здесь и самого себя не слышишь, — предложил Эадульф, указывая на боковую дверь храма, в стороне от спорящих монахов, многие из которых еще не ушли к полуденной трапезе.

Ательнот колебался, бросив взгляд на Вилфрида, погруженного в беседу с Агильбертом и толстым Вигхардом, который поддерживал дряхлого архиепископа Кентерберийского, Деусдедита, под руку. Они были так поглощены своим спором, что никого не замечали, и с подавленным вздохом Ательнот повернулся и пошел с Эадульфом и Фидельмой к двери. Они свернули в hortus olitorius, огромный монастырский огород позади храма.

Майское солнце пригревало, и запах множества трав и цветов стоял в воздухе.

— Давайте пройдемся немного и подышим свежим воздухом, этим даром Божьим, после духоты соборной, — предложил Эадульф почти елейным голосом.

Фидельма шла по одну руку от Ательнота, Эадульф — по другую.

— Ты знал настоятельницу Этайн? — спросил Эадульф почти небрежно.

Ательнот бросил быстрый взгляд в его сторону.

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду, — ответил он.

— Возможно, мне лучше переиначить вопрос? — быстро сказал Эадульф. — Как хорошоты знал Этайн из Кильдара?

Ательнот нахмурился. Лицо его покраснело, он колебался. Потом коротко ответил:

— Недостаточно хорошо.

— Недостаточно насколько? — не отставала Фидельма, довольная тем, как монах-сакс начал допрос.

— Я познакомился с ней всего четыре дня тому назад.

Поскольку никто ничего не сказал, Ательнот поторопился добавить:

— Епископ Колман позвал меня к себе неделю назад и сказал, что ему донесли, что прибывает настоятельница Этайн из Кильдара, чтобы принять участие в большом синоде. Ее корабль пристал в порту Равенгласс в королевстве Регед. Ее ждал путь через высокие холмы Катрайта. Колман попросил меня взять нескольких братьев и отправиться в Катрайт, чтобы встретить настоятельницу и препроводить ее в Витби. Так я и сделал.

— Это была твоя первая встреча с настоятельницей? — Фидельма требовала подтверждения.

Ательнот настороженно нахмурился.

— Почему ты задаешь такой вопрос?

— Мы хотим получить четкую картину последних дней Этайн, — пояснил Эадульф.

— В таком случае — да. Это была моя первая встреча с ней.

Фидельма и Эадульф переглянулись. Оба были уверены, что Ательнот лжет. Но почему?

— И ничего неподобающего не произошло во время вашего путешествия сюда, в Стренескальк? — спросил немного спустя Эадульф.

— Ничего.

— Ты не вступал ни в какие споры с настоятельницей или ее спутниками?

Ательнот прикусил губу.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — угрюмо сказал он.

— Но послушай, — вкрадчиво сказала Фидельма, — ты известен как пылкий сторонник Рима, а настоятельница Этайн была главным защитником обычая Колумбы. Конечно, вы обменялись какими-то словами? В конце концов, вы с ней и ее свитой были в пути два-три дня.

Ательнот пожал плечами.

— А, это. Конечно, мы кое-что обсуждали.

— Кое-что?

Вздох Ательнота говорил о плохо скрываемом раздражении.

— У нас был один спор, вот и все. Я сказал ей, что я думаю. В этом нет преступления.

— Конечно, нет. Но не опустился ли ваш спор до какого-либо рукоприкладства?

Ательнот вспыхнул.

— Одного молодого колумбианского монаха пришлось удерживать. По его молодости это простительно, потому что у него нет понятия о мудрости и достижении цели иным путем, кроме насилия. Глупый юнец. Это не имело последствий.

— А когда вы прибыли сюда, что тогда?

— Тогда я исполнил свои обязанности перед епископом. Я благополучно доставил настоятельницу и ее свиту в этот монастырь, вот и все.

— Все? — Голос Фидельмы звучал резко.

Ательнот взглянул на нее и ничего не ответил.

— Разве ты не видел ее потом, после того как привез ее в безопасную обитель за этими стенами? — подсказал Эадульф.

Ательнот покачал головой, крепко сжав губы.

— Итак. — Фидельма испустила долгий вздох. — Ты не заходил к ней в келью и не хотел говорить с ней наедине?

Фидельма прямо-таки видела, как напряженно работает мысль монаха; она заметила, что глаза у него слегка расширились, когда он вспомнил о свидетельнице своего опрометчивого поступка.

— Ах да…

— Да?

— Я заходил к ней один раз.

— Когда и с какой целью?

Ательнот явно насторожился. Фидельма даже ощутила к нему холодноватое сочувствие — бедняга изо всех сил пытается выдумать благовидное объяснение.

— Сразу же по завершении утренней трапезы в первый день дебатов. В день ее смерти. Я хотел вернуть одну вещицу, принадлежавшую настоятельнице. Вещицу, которую она обронила во время нашего путешествия из Катрайта.

— Вот как? — Эадульф почесал за ухом. — Почему она не была возвращена раньше?

— Я… я только что обнаружил ее.

— И ты вернул ее — что это было?

— Застежка, — ответил Ательнот уверенно. — И я не вернул ее.

— Почему?

— Когда я пришел к настоятельнице, она была не одна.

— Так почему же ты просто не оставил застежку?