Наследство (СИ) - Измайлова Кира Алиевна - Страница 45

– Значит, зря… – проговорил Генри, мотнул головой, потер лоб, глаза – девушка знала за ним этот жест, говоривший о крайней усталости. – Зря тащились сюда. Понадеялся… дурак…

Речь его сделалась неразборчивой, Генри определенно клонило вперед, и Мария-Антония поспешила придержать его за плечо, чтобы не сунулся лицом в очаг, но он даже не заметил. Старик наблюдал за ними с затаенной усмешкой.

– Генри! – встряхнула принцесса Монтроза. – Очнись! Слышишь?

Он не слышал. Удержать его девушка тоже не могла – голова Генри сперва легла ей на плечо, а потом ей пришлось поменять позу, потому что иначе сидеть было бы неудобно – рейнджер преудобно устроился у нее на коленях, уснув мертвым сном.

– Пусть спит, – сказал шаман, перехватив ее удивленный взгляд. – Сильное заклятье. Даже на чужаков действует.

Он показал Марии-Антонии зажатый в пальцах обломок черной колючей ветви. Тот самый, что вроде бы бросил в огонь.

– Вы… – она осеклась. Кто знает, что может придумать старый колдун, а Генри… его не разбудишь!

– О таких вещах не говорят при свидетелях, – сказал он серьезно, пряча кусочек дерева куда-то в складки своей одежды. – Не беспокойся. Он просто спит. Спит хорошим сном без сновидений и проснется поутру полным сил. А вот ты…

Марии-Антонии стало не по себе, но она быстро взяла себя в руки. Не пристало принцессе бояться дикарского колдуна, пусть даже он способен обратить ее в безобразное чудовище!

– Ты сильная, – произнес старик, внимательно наблюдавший за ней. В черных его глазах отражались языки пламени, и выглядело это… неприятно, будто сам сатана явился и сейчас потребует душу в обмен на услугу! Мария-Антония представила, как церковники пугают верующих таким вот стариком, и едва сдержала неуместную улыбку. – Боишься, но воли страху не даешь. Это хорошо.

– Я дочь вождя, – сказала девушка, сообразив, что титул принцессы мало о чем скажет такому человеку, – и вдова вождя. Я знаю, что такое страх, и привыкла не бояться его.

– Ты знаешь, – согласился шаман. – Ты знаешь страх, ты знаешь боль, и любовь тоже знаешь. И ненависть.

Мария-Антония молча кивнула.

– От тебя зависит, что пересилит, – сказал старик, – заклятие или твоя воля. Я его снять не могу, и вряд ли кто сможет. Оно уже нарушено. Начни снимать его по правилам – неизвестно, что случится с тобой и со смельчаком.

– Это Генри… – начала она, но осеклась. Это Монтроз нарушил плетение заклятья, и что же теперь?

– Я сказал. Только от тебя зависит, что пересилит, – повторил шаман, словно услышав ее мысли. – Заклятие тянет тебя в прошлое. Оно не знает времени. Позволишь ветвям опутать тебя – вернешься назад.

– Что это значит? – резко спросила Мария-Антония. – Вернусь в прошлое? Разве это возможно?

– Откуда же мне знать? – удивился старик. – Я говорю, что вижу. Назад – это назад, а про прошлое я не сказал ни слова.

Может быть, назад – это в отцовский замок? Так или иначе, будет только хуже!

– Заклятие хочет вернуть всё, как было, – подтвердил ее догадки шаман. – Очень сильное. Очень древнее. Оно хочет, чтобы всё было, как должно. Если боишься идти вперед, останься и усни.

– Навсегда? – усмехнулась Мария-Антония. – Нет уж! Этот мир не похож на тот, что я знала, но он лучше, чем вечный волшебный сон!

Старик только усмехнулся.

– Что мне делать? – спросила она резко. – Как остаться собой?

– Глупый вопрос, – сказал он. – Собой нельзя остаться. Собой можно только быть.

– Но той, другой, я становлюсь во сне! – настаивала девушка. – И ничего не могу с этим поделать! Я ведь не могу не спать совсем, я пробовала, но долго мне не выдержать…

– А он, – кивнул старик на Генри, – сказал, что рядом с ним ты спала спокойно. И ветви не трогали вас. Соврал?

– Нет, – процедила Мария-Антония. – Он не солгал. Но я ведь не могу ночевать с ним всю мою жизнь!

– Найди кого-нибудь другого, – ухмыльнулся шаман, но вдруг посерьезнел. – Довольно шуток. Говорю тебе, что вижу: заклятие не отстанет, пока не заполучит тебя обратно, либо пока не будет снято совсем.

– Как его снять?

– Я не знаю способа, – качнул косматой головой старик. – Спроси белых шаманов, может быть, сумеют они. Но я предупредил – это опасно.

– Значит, мне от него никогда не избавиться? – спросила Мария-Антония.

– Скорее всего.

– Но как? Как мне быть собой? – упрямо повторила она. – Я ведь даже не понимаю, что происходит, когда это случается снова, а просыпаюсь другим человеком! В этот раз Генри сумел меня пробудить, но если у него не выйдет? Что тогда?

– Не знаю, – спокойно ответил шаман. – Я не умею предсказывать будущее, что бы обо мне ни врали. – Он пошарил за пазухой. – Возьми.

– Что это? – Мария-Антония удивленно посмотрела на маленький кожаный мешочек на тесемке.

– Не развязывай, – предостерег старик. – Песок из Пустого места обратно не соберешь!

– Зачем он мне?

– Сама узнаешь, – был ответ. – Тогда и пригодится. И вот еще…

Старик цепко взял ее за руку и тщательно завязал на запястье простой сыромятный ремешок с тремя бусинами на нём: белой, коричневой и черной.

– Надолго не хватит, – сказал он непонятно. – Ну да к тому времени сама разберешься.

– Я ничего не понимаю! – Мария-Антония вскочила бы, если бы не Генри. – Я…

– Ты всё правильно делаешь, – шаман снова смотрел ей в глаза, и на этот раз девушку не тянуло отвести взгляд. – Не бойся. Страх тебя убьет.

– Я знаю, – усмехнулась она. То же самое говорил ей Филипп. – Но… я смогу продержаться, пока мы не найдем… белого шамана?

– Зависит от тебя, – изрек старик и снова улыбнулся: многочисленные его морщины превратили лицо в замысловатую маску. – И от него.

– Это потому, что он пытался меня расколдовать? – нахмурилась девушка.

Шаман кивнул.

– И… что? Почему вы его усыпили? – Марии-Антонии казалось, будто она вот-вот поймет что-то важное. – Вы ведь ничего толком мне не сказали, так зачем же…

– Я сказал всё, что мог, – ответил старик на удивление серьезно. – А он… ему ни к чему это слышать. Пусть решает, ничего не зная.

– Мне не рассказывать ему? – она всматривалась в лицо, меняющееся в прихотливых тенях, но не могла разобрать его выражения.

– Расскажи, что захочешь, – пожал он плечами. – Он не поймет. Он же не видел.

Мария-Антония поняла это так, что Генри имеет какое-то представление об обрядах шамана и мог подметить что-то, что ускользнуло от ее неопытного взгляда, но решила не говорить ему ничего определенного. Это суеверие, но мало ли…

– Что же он мог понять? – спросила она вслух. Любопытство не дало промолчать. – Что он мог узнать?

– То, чего ему знать не нужно, – был ответ. Снова полыхнули в черных глазах алые искры.

– Скажите! – потребовала Мария-Антония. Вот так, должно быть, чувствовали себя ее предки, торгуясь с могущественными магами! – Скажите мне, я не проговорюсь ему!..

– Знаю, – хмыкнул старик, – иначе не стал бы говорить с тобой.

– Ну так что же?..

– Я не умею нарочно заглядывать в будущее, – сказал он. – Но кое-что иногда предчувствую и даже вижу.

– И вы увидели…

– Ты еще не раз окажешься слабее своего заклятия-проклятия, – сказал старик спокойно. – Сколько – зависит от тебя. Я знаю только, что однажды, когда ты не справишься сама, Генри Монтроз снова попытается разбудить тебя.

– И…

– Разбудит, – пообещал шаман. – Окончательно. Но не раньше, чем ты сама поймешь, чего желаешь!

– Но это же… – Мария-Антония едва сдержала радость. – Он…

Старик закончил за нее фразу, произнеся единственное слово почти беззвучно – но оно упало, как камень. Шаман прикрыл морщинистые веки, погасив огонь в черных глазах.

Девушка невольно опустила руку, словно пыталась прикрыть Генри от собственного заклятия. У него были жесткие волосы, выгоревшие на солнце, они кололи ладонь…

– Так положено, – сказал шаман после паузы. – Это магия. Древняя магия.

– Это… – Мария-Антония сдержала непристойное ругательство. – Так не будет!