На Тихом океане - Май Карл Фридрих - Страница 25

— Часовые.

— Один из них или их было несколько?

— Все. Лейтенанта я вызвал сюда, если вам угодно, он расскажет все сам.

Я встал и впустил этого человека. Он не был похож на труса, но все его предки воспитывались в подобных суевериях. Он должен был все рассказать.

Полночь, как известно, во всех частях света и у всех народов является часом духов, а в эту полночь на джонке поднялся сильный ветер и появился дух.

— Откуда он пришел? — спросил я.

— Этого никто не знает, он был там.

— Как долго вы его наблюдали?

— Всею лишь несколько минут.

— Куда он направился после этого?

— Мы не видели, он пропал!

— Как он выглядел?

— Ужасно! Наши сердца дрогнули.

— Ужасно? Что ты имеешь в виду? Опиши его подробнее.

— Этого я не могу. Кто может описать духа?

— Он выглядел как зверь?

— Нет.

— Как человек?

— Нет.

— В обличье кого он явился вам?

— Ни в одном из тех, что мне известны.

Предосторожности ради я задал еще несколько вопросов.

— Сегодня никто из заключенных не отсутствовал?

— Нет, сэр.

— Все привязаны крепко?

— Да.

— Стало быть, ни один не убежал и все привязаны крепко?

— Да, сэр.

Я посмотрел на Раффли, а он — на меня; мы громко захохотали.

— Не смейтесь, милорды! — боязливо вскричал мудали.

— Духи, с которыми мы имеем дело, не будут мстить, поскольку они сами весьма рады, если с ними ничего не случится, — отвечал Раффли. — Впрочем, мы с вами прогуляемся туда и обследуем все более тщательно. Чарли, пойдете со мною?

— С удовольствием! — откликнулся я.

— У вас есть соображения, кто может быть этим духом?

— Пока еще нет.

— Может быть, все-таки пари?

— Нет, увольте.

— Но вы же можете выиграть! Я став…

— Не ставьте ничего, сэр, — прервал я его, — я никогда не спорю.

— Да, это беда, это ваша настоящая беда… Несомненно, вы избегаете сегодняшней ставки именно потому, что речь идет о духе!

Позавтракав, мы отправились в гавань, а оттуда на джонку. Вчерашнюю охрану к тому времени еще не сменили; поэтому мы увидели всех участников ночных событий. К сожалению, некоторые из них знали не больше, чем мы сами. Мы поняли, что о призраке они больше слышали… Естественно, в первую очередь мы спустились в трюм, чтобы увидеть преступников. Их путы оказались в полном порядке; ни один, будь у него такое желание, не смог бы освободиться сам, без посторонней помощи.

Однако на следующее утро мудали оповестил нас, что в полночь духа видели еще раз. На этот раз он был замечен офицером новой смены караула, и теперь очевидец ожидал нас. Хронология событий в точности совпадала со вчерашней. Вначале поднялся ветер, а потом появился дух, чью внешность так и не удалось рассмотреть, а потому, как и вчера, описание не состоялось.

— Это действительно был ветер? — спросил я.

— О, очень внезапный, — отвечал лейтенант.

— Вы его чувствовали?

— Очень хорошо.

— Откуда появился дух?

— Я не знаю, он там был.

— А куда он ушел?

— Не могу сказать, он пропал.

— Вы видели, что он двигался?

— Да, сэр!

— В таком случае вы должны знать, в каком месте судна он находился.

— Он дошел до грот-мачты.

— С какой стороны?

— Этого я не видел.

— Вы либо не открывали глаз, либо страх затмил их. Мы пойдем, чтобы еще раз проследить всю эту историю с привидением.

Так мы и поступили, но нашли все то же, что и вчера. Перебирая корзины с провизией, наваленные возле грот-мачты, и пытаясь каким-то, мне самому неведомым, образом связать их с привидением, и не видя ровно никакой связи, я распалялся все более и более. Гнев мой не был направлен ни на это злосчастное привидение, ни тем более на злосчастных сингальцев, а на самого себя: ранее я решал и более сложные, запутанные вопросы, а в этой ситуации чувствовал себя совершенно беспомощным. Не было ни единой сколь-нибудь здравой мысли по этому поводу.

Придя вечером домой, Раффли, всю обратную дорогу насвистывавший что-то весьма насмешливое, обратился ко мне:

— Мне вас крайне жаль, Чарли. Призрак с корабля переместился прямиком в вашу голову. Я, к примеру, отнюдь не удивлюсь, если вы внезапно начнете чувствовать сильный ветер!

— Вольно вам смеяться! А меня крайне сердит то, что я до сих пор не могу найти никаких следов.

— Неужели же никаких?

— Можно предположить, что у вас есть какие-либо мысли по этому поводу?

— Всего лишь одна, но какая! Привидение приходит с берега.

— А я полагаю, что оно находится внутри джонки.

— Хотите пари? Я ставлю сто гиней [70]на то, что я прав. А вы поставьте десять золотых.

— Для споров и пари у меня нет денег. К тому же сегодня вечером привидение будет поймано!

— И кто же его схватит?

— Я.

— Вы? И вы пойдете на джонку один?

— Вы желаете составить мне компанию, сэр?

— Конечно, конечно! Сознайтесь, что вы — необыкновенный человек. Вы должны были родиться в Раффли-Касл!

— Вашим старшим братом? А как же ваши титул и герб?

— Они мне не нужны! Вот охота на привидение — это да!

— Кстати, на грот-мачте я обнаружил следы. Это был зверь или…

— Или, — перебил он меня, — человек, который вознамерился освободить пленных. Впрочем, Чарли, мне пришла одна мысль: а что, если вся эта история лишь шутка, причем шутка одного из солдат?

— Ни один из них не заступал в караул дважды.

— Значит, в каждой смене свой шутник.

— Сингальцы для этого слишком набожны и почитают духов. Привидение — это не шутка, и поэтому стоит отнестись к нему так же серьезно.

— Будем ли говорить об этом мудали?

— Безусловно. Без его разрешения нам на джонку не попасть.

— Признаться, когда мне чего-то хочется, я это делаю и без каких-то там разрешений. Впрочем, как вам будет угодно.

Мудали, услыхав о нашей затее, дал моментальное согласие, объявив нам, правда, под большим секретом, что новая смена караула откровенно напугана.

— Если бы они знали, что вы собираетесь туда, они бы вздохнули свободнее, — сказал он.

На часах было около двенадцати вечера, когда мы взошли на палубу джонки.

На юте уже было сооружено некое подобие шкафа, кое предназначалось для лейтенанта; лишь там он чувствовал себя в безопасности. Для нас с Раффли встал вопрос, где же нам располагаться для наблюдения. Сэр Джон придерживался мысли, что привидение приходит с берега, а следовательно, взбирается по якорной цепи, поэтому там он и обосновался. Мне же необходимо было одновременно обозревать трюмные люки и грот-мачту. Посему после недолгих размышлений я устроился в рубке.

Ночь выдалась светлая. Несмотря на то, что луны не было, то тут, то там в просветы между белыми завесами облаков проглядывали звезды.

С церкви, укрытой туманом, пробило двенадцать — час духов настал; я весь обратился в слух. Прошло пять минут, затем еще пять. Неужели не придет? Вдруг — что это? Легкий хлопок у переднего люка. Я был прав — парень попался!

В два прыжка достигнув люка и даже не успев как следует разглядеть «привидение», я повалил его и заломил ему руки за спину, приговаривая:

— В последний раз ты появляешься на этом корабле! Где же твой ветер, с которым ты приходишь?

Внезапно из-под меня прозвучал приглушенный, но такой знакомый голос:

— Хай-хо! В вас вселился дьявол? Дайте мне воздуха!

Гром и молния, это был мой англичанин! Я помог ему подняться, после чего спросил:

— Что вы там искали?

— Мне в голову пришла мысль, верно ли я выбрал место для наблюдения. Затем я обнаружил здесь эту коробку, под которую и пытался… — он не договорил.

Внезапно со стороны заднего люка раздался пронзительный и вместе с тем глухой свист. При всей суеверности сингальцев неудивительно, что они его принимали за ветер.

— Это призрак, Чарли, быстрее! — закричал Раффли и бросился вперед, но, споткнувшись об опрокинутую корзину, растянулся на палубе. Не дав себе ни малейшей передышки, он тут же вскочил и почти нырнул в люк. Будучи от него на приличном расстоянии, я мог только крикнуть:

70

Гинея — английская золотая монета, чеканившаяся в 1663–1813 гг.; в XVIII в. равнялась 21 шиллингу и весила около 8,5 г (примерно 7,7 г чистого золота); заменена золотым совереном (см. прим. 30).