Добро пожаловать в кошмар! - Усачева Елена Александровна - Страница 23

– Здрасте, – неловко кивнул Андрюха.

Хромающий Борзов с Акопяном тут же отправились наверх. Инга с Глебом застыли в дверях. Бокштейн подошел к нише.

– Где вы были? – дрогнувшим голосом спросила учительница. – Девочки пришли, а вас весь вечер не было.

– Соловьи монастырского сада,

Как и все на земле соловьи,

Говорят, что одна есть отрада.

И что эта отрада в любви… —

весело прочитали начало стихотворения.

В дверях, за спинами влюбленных, стояла Марина и, как всегда, лучезарно улыбалась.

– Дело молодое, весна. – Она театрально-преувеличенно всплеснула руками. – Ну что, дорогие мои, собрались?

– Почти, – сухо отозвался Вадим, взглядом проследил за поднимающимися по лестнице Мамкиным с Ингой и вновь повернулся к учительнице: – Маргарита Викторовна, кого вы видели?

– Кошку. Черную. – Учительница тыкала пальцем под лестницу, с трудом подбирая слова. – Она в нишу забежала. Я хотела посмотреть куда. А здесь прохода нет. И кошки тоже.

– Показалось, – снова взмахнула руками Марина. – Собирайтесь. Машина уже пришла.

– А говорили, два часа есть! – Андрюха почесал пузо, которое наконец напомнило о своем существовании голодным урчанием.

– Да, конечно, завтракайте, – Маргарита Викторовна повернулась к Бокштейну. – Вадим?

– Сие науке не под силу, – пожал он плечами. Идею проверить мистику физикой он давно забросил.

– Почему? – Учительница выглядела растерянной и подавленной, словно вдруг забыла, какую тему собиралась рассказать сегодня на уроке.

– Потому что мы не знаем основополагающего условия: почему именно мы.

– Чего тут думать-то. – Ленка приволокла тяжелый стул из-за стойки консьержки, которой опять не было. – Трепачи вы все – вот и ответ. Раньше за честное слово стрелялись, с крыш падали, а сейчас… – Она грохнула стулом об пол и в упор глянула на Андрюху. – Зачем ты Таньке сказал, что женишься?

– Василевский? Что за шутки? – ахнула Маргарита Викторовна, падая на стул.

Андрюха растерялся.

– Спасти ее хотел.

– А теперь расхотел? – горячилась Голубева. – Вы разве не поняли? Этот город хранит историю. Здесь время застыло в каждом камне. А вы ведете себя как отморозки. Борзов и тот честнее вас, потому что не трепется.

– Ну почему же, – Вадим потер ладонью лоб. – Все-таки что-то мы сделали. Таню спасли. Со смотровой площадки стащили. Андрюха до сих пор за спину хватается.

– Зачем? – В голосе Голубевой слышались готовые вот-вот пролиться слезы. – Может, она тебя ждала!

– Лена! – вскрикнула Таня и помчалась наверх.

– Подожди! – кинулась за ней Голубева.

– Нет, – задумчиво пробормотал Вадим. – Пожалуй, все тридцать лет сэкономишь, если на ней не женишься.

– Если я на ней не женюсь, то в бонусах у меня будет лет пятьсот. Как у Эдика.

Маргарита Викторовна откинулась на спинку стула. Вопросов она больше не задавала.

Из завтрака им достались только гренки с повидлом. Сашка с Айком успели подчистить тарелки. Хозяйка выставила перед мальчишками чашки с чаем. Андрюха наконец разжал кулак. Большой тяжелый перстень грубой работы крупным красным камнем ткнулся в белую скатерть. Сверху камень перехватывало перекрестье металла. Роза и крест – символ розенкрейцеров.

– Кольцо Всевластия, – прокомментировал свое действие Андрюха.

– По идее, оно должно дополнять мистические знания человека, а не наделять его сверхсилой. – Вадим не коснулся находки приятеля. Он жадно пил чай, размышляя о своем.

– Ничего подобного. – Василевский тронул перстень, и он лениво закачался. Свет ламп заиграл на гранях драгоценного камня.

– Все властители мира плохо кончали. – Бокштейн сосредоточенно завтракал. – Обычно их транклюкируют к концу третьей книжки.

– Это если они селятся в высоких башнях. А если сидят в подвале и пьют глинтвейн, то могут и полтыщи лет продержаться. Кащей, как известно, Бессмертный.

– Что ты имеешь в виду? – Вадим отставил чашку.

– Если не считать потопа, то никакой воды вокруг города нет. Все эти пруды потом накопали. Чтобы было, где уток разводить. Стены – сам сказал, бутафория. Эдику ничего не мешает взять свою девушку под мышку и отправиться в вечность. Но он все еще здесь. Почему?

– Ему платят за интерактив. – Вадим провел перед собой ладонью, смахивая крошки.

– Возможно, но быть аниматором не так уж и почетно. Эдик пообещал Хельге, что, когда все завершится, они будут вместе. Обещание он сдержал, но не целиком. Город разрушен. Того города, по которому бродил рыцарь, больше нет.

– Нет, – эхом отозвался Вадим.

– А раз так – их легенда завершилась.

– Легенда завершиться не может. Она просто есть.

– Ага, чтобы туристов по ней водить. Что-то я не слышал о такой услуге в других городах.

– Или об этом никто не говорит, – уклончиво ответил Вадим.

– Все были в Париже, и все вернулись! – Андрюха снова качнул кольцо. – Здесь же все по-другому. Легенды здесь живы, значит, какая-то из них не завершилась. Эдик не с Хельгой.

Андрюха снова качнул перстень, потом нагнулся и подышал на него. Красный камень покрылся влагой.

– Это не математика. Это женская логика. – Василевский выпрямился. – Что тебе крикнула Ленка, когда ты ей рассказал о спасении Ким?

– Что мы это сделали зря, что Танька не хотела, чтобы ее спасал ты.

– Отлично! – щелкнул пальцами Андрюха. – Мы с тобой понимаем, что сделали все правильно. Но девчонкам не это было нужно. Им главное не спасенная жизнь, а кто их спас. Поэтому они обиделись. Женская логика. Заметь, даже спасибо не сказали.

Андрюха внимательно посмотрел в глаза приятелю. Тот медленно кивнул, пытаясь уложить это странное утверждение в свои математические таблицы сознания.

– Эдик попадает в ту же ловушку, что и мы, – начал объяснять Андрюха. – У него есть кольцо, способное перевернуть мир. А Хельге это не нужно. Ей нужно, чтобы он выполнил обещание. Вместе. Навсегда. На эту тему они ссорятся. Поэтому проклятье и не может быть завершено. Поэтому город, что еще не разрушен и по которому гулял рыцарь ордена розенкрейцеров, еще существует. А вместе с ним и вся их прорва оживших легенд.

– Положил бы ты это кольцо туда, откуда взял, – неожиданно произнес Вадим. – За нами по пятам и так уже черт бегает.

– А это из другой сказки.

– Из этой! – с жаром начал говорить Бокштейн. – Думаешь, почему все это произошло? Пока легенды живы, жив и город. А если появляются новые легенды, то это жизнь по двойному тарифу. Из последнего у них, кажется, только история пацанов, что пытались пройти по подземному переходу. Это было лет пятьдесят назад. И вот им понадобилась новая кровь. Новая легенда. В путеводителе было сказано: «Вы полюбите город и станете сюда возвращаться вновь и вновь…» Они нас обыграли. Мы почти выбрались, пока ты не завис с этим кольцом.

– О! Мальчики пришли!

Андрюха тут же спрятал добычу в карман и вгрызся в остывший тост.

Натки стояли в дверном проеме. Никольская мрачно сложила руки на груди, Михеева улыбалась, с прищуром глядя на засуетившегося Василевского.

– Это вы пришли, а не мы пришли, – роняя изо рта крошки, отозвался Василевский. Аппетит у него сразу пропал. Он потянул со стола хлеб, сунул в карман. Когда-нибудь пригодится.

– Где же вы были? – хмыкнула Михеева.

– Вы где были? – Василевский даже не пытался изобразить приветливость на лице.

– Мы? С Эдиком! Ревнуешь? – Натка вздернула красивые выразительные брови.

– Это тебе надо ревновать, – хмыкнул Андрюха. – У него подруга есть.

– Хельга? Они уже давно не вместе.

– Давно? – Вадим подавился чаем и выразительно посмотрел на Андрюху. Тот нервно постукивал мыском ботинка по ножке стола и чуть покачивал головой, как бы говоря: «Ну, давай подкинь еще одно подтверждение моим словам».