Деволюция человека: Ведическая альтернатива теории Дарвина - Кремо Майкл А. - Страница 64

Затем исследователи пригласили приехать к ним из Америки Ричарда Ходжсона. Он застал семь последних сеансов. Ходжсон, относившийся к Эусепии с большим подозрением, решил, что она просто морочит другим голову. Решив вывести ее на чистую воду, он специально ослабил надзор за Эусепией. В результате Ходжсон обнаружил, что в некоторых случаях Эусепия, когда ей позволяли это сделать, обманывала сидящих с ней рядом и высвобождала одну руку. Из этого он сделал вывод, что и остальные явления, продемонстрированные ею в Кембридже, являются обманом (Gauld. 1968. P. 238).

Но остальные исследователи не соглашались с ним. Им было известно, что когда Эусапия не в духе, она может пуститься на хитрость, если ей представится такая возможность, как это произошло в Англии. Они обвинили Ходжсона в том, что он сам создал условия, которые допускают и даже поощряют обман (Gauld. 1968. P. 239). При этом сторонники Эусапии указывали на то, что обман, обнаруженный Ходжсоном, не объясняет и малой части тех явлений, которые случались на ее сеансах (Gauld. 1968. P. 240).

Полный отчет о сеансах в Кембридже так и не был опубликован. Генри Сайджвик писал в «Журнале Общества психических исследований» (в апреле 1896 года): «В Обществе психических исследований не принято уделять внимание действиям тех „медиумов“, которых уличили в систематическом обмане… В соответствии с нашими традициями, я предлагаю впредь игнорировать ее действия, как я поступаю со всеми, кто занимается аналогичным мошенничеством» (Gauld. 1968. P. 240). Майерс, получив из Европы отчеты о новых сеансах Эусепии, хотел продолжить эксперименты, но Сайджвик отказался дать на это разрешение. Что же касается Рише, то он продолжал ставить опыты самостоятельно и в конце концов окончательно убедился в способностях Эусепии (Gauld. 1968. P. 241).

Позже, в 1898 году, Рише убедил Майерса приехать к нему во Францию. Майерс участвовал в двух сеансах 1 и 3 декабря в доме Рише в Париже. Там также присутствовали Теодор Флурной (психолог из Швейцарии), герцог и герцогиня де Монтебелло (посол Франции в России и его жена) и Эмиль Боирак (исследователь сверхъестественных явлений). Первый сеанс проходил при достаточном освещении – неярком свете лампы, камина и луны. Были видны все детали одежды Эусепии и ее руки. Широко расставленные руки Эусепии лежали на столе, а один из участников сеанса, находившийся под столом, держал ее за ноги. Иными словами, надзор за Эусепией был полный, а видимость хорошая. В зашторенной нише окна лежала цитра. Само окно было закрыто и заперто. Исследователи увидели движения цитры и услышали, как она заиграла. Цитра появилась из-за шторы и приблизилась к участникам сеанса сзади так, что они оказались между медиумом и летающей цитрой. Цитра опять заиграла и появилась из-за плеча Майерса, а затем опустилась на стол (Gauld. 1968. Pp. 241–242). Нечто подобное произошло и на втором сеансе. Майерс, в очередной раз убедившийся в способностях Эусепии, хотел опубликовать отчет. Но редактором «Журнала» и «Записок» Общества психических исследований в то время был Ходжсон. Он не позволил напечатать подробный отчет, а опубликовал лишь короткое сообщение Майерса, в котором говорилось, что недавние исследования дали ему основания вновь поверить в способности Эусепии (Gauld. 1968. P. 242).

Исследования продолжались. В парижском Институте психологии группа ученых, в которую входил Рише, в период с 1905 по 1907 год провела с медиумом еще серию опытов (в общей сложности 43 сеанса). Согласно Рише (Richet. 1923. P. 420) опыты доказывали существование такого феномена, как телекинез. Это были те самые опыты, в которых в качестве членов научной комиссии участвовали супруги Кюри. В комиссию также входили философ Генри Бергсон, сам Рише и физик Жан Батист Перрен, который, как и Кюри, был лауреатом Нобелевской премии в области физики. Бергсон же получил Нобелевскую премию по литературе. Таким образом, в комиссию входили, как минимум, пять нобелевских лауреатов. Через несколько лет исследований комиссия опубликовала отчет о достоверности рассматриваемых явлений, в котором, в частности, говорилось: «Руки, ноги и колени Эусепии находились под контролем, при этом стол вдруг поднялся, и то две, то все четыре его ножки отрывались от пола; Эусепия, сжав кулаки, протянула руки к столу, который затем пять раз подряд поднялся и со стуком опустился. Потом он снова полностью поднялся, причем руки Эусепии покоились на голове одного из участников сеанса. Стол поднялся на 30 сантиметров от пола и провел в воздухе несколько секунд, Эусепия в это время держала руки на столе, а под столом стояла горящая свеча; стол поднялся на 25 сантиметров и провел в воздухе 4 секунды. При этом рука Кюри лежала на коленях Эусепии, одна рука Эусепии лежала на столе, а другая – на голове Кюри. Ноги медиума были привязаны к стулу, на котором она сидела» (Carrington. 1931. P. 135).

Рише участвовал еще в одной серии сеансов с Эусапией в Неаполе. В 1908 году Эверард Филдинг, который до этого посещал сеансы в Кембридже, принял участие в новых опытах вместе с Хируордом Каррингтоном и У. У. Бэггали, магом и скептиком. Каррингтон – маг и автор книги, разоблачающей медиумов-обманщиков, так пишет о сеансах в Неаполе: «В ноябре и декабре 1908 года мы с мистером Эверардом Филдингом и мистером У. Бэггали провели 10 сеансов в наших номерах в гостинице. Все проходило под строжайшим контролем, и мы убедились в достоверности метапсихических явлений, которые нельзя было объяснить никаким обманом» (Richet. 1923. P. 420).

Сеансы проходили в Неаполе в гостинице «Виктория» в специально снятых для этого номерах. Ученые тщательно осматривали номер перед каждым опытом. Когда приходила Эусепия, ее тоже тщательно осматривали, дабы убедиться, что на ней и в ее одежде нет ничего подозрительного. Номера находились на пятом этаже гостиницы, окна выходили на улицу. Когда Эусепия входила, окна и двери закрывались на металлические затворы. Посторонние проникнуть в номер не могли. В углу номера, отгороженном двумя тонкими черными шторами, был устроен импровизированный кабинет. На маленьком столике в кабинете исследователи положили колокольчики, гитару и игрушечное пианино. Кабинет каждый раз подвергался тщательному осмотру – один раз до и несколько раз во время сеанса (Carrington. 1931. Pp. 213–214). Исследователи внимательно следили за руками и ногами Эусапии, иногда привязывали ее к стулу, при этом она сидела за столом возле кабинета. Каррингтон отмечал, что «все три исследователя прекрасно знали все ухищрения, на которые обычно пускаются медиумы, чтобы высвободить руки и ноги, и потому все время были настороже» (Carrington. 1931. P. 215). Участники сеанса записывали все случаи левитации стола и необъяснимых движений предметов в кабинете (Richet. 1923. P. 420).

С 1909 по 1910 год сеансы проходили в Нью-Йорке под наблюдением Каррингтона. И снова, при тщательном контроле, происходили те же явления. На глазах у Каррингтона столик вылетел из-за занавеса, причем случилось это «при освещении, достаточном, дабы видеть, что медиум к столику не прикасалась» (Carrington. 1931. P. 210). Столик поднялся на метр в воздух, пять раз наткнулся на деревянную перегородку в комнате, перевернулся вверх ножками и упал. Все это время за Эусапией внимательно следили, одни исследователи держали за руки, а Каррингтон – за ноги.

Во время нью-йоркских сеансов исследователи услышали из-за занавеса игру мандолины. Удары по струнам совпадали с движениями пальцев Эусепии по голове одного из участников сеанса. Каррингтон писал: «Затем мандолина вылетела из кабинета на стол, и там у всех на виду продолжала играть примерно минуту – к ней никто не притрагивался. Сначала зазвучала одна струна, потом другая» (Carrington. 1931. P. 211). В это время Эусепию также полностью контролировали и крепко держали ее руки.

В другой раз ученые положили на столик за занавесом инструмент, напоминающий флейту. В какой-то момент он очутился в воздухе прямо перед одним из участников сеанса. Каррингтон рассказывал: «Никто не видел, как инструмент оказался здесь; он просто висел в воздухе примерно в полутора метрах от Эусепии, так что она, естественно, не смогла бы дотянуться до него» (Carrington. 1931. P. 211).