Барабашка, или Обещано большое вознаграждение - Бартенев Михаил Михайлович - Страница 10

— Да и вы заглядывайте ко мне на чаёк!

Церемонно откланявшись, Потёмкин покинул банк. Вместе с ним выскочил журналист Щекотихин и сломя голову помчался в редакцию первой попавшейся газеты.

А Гуталинов остался один в своём кабинете и стал размышлять. А не отказаться ли ему от дачи? Может, лучше добавить недостающие шесть миллионов долларов да и выкупить для России всю Аляску целиком?..

Разговор с бомжем глубоко запал ему в душу.

Забегая вперёд, скажем, что после выхода статьи Щекотихина Потёмкин прославился. Из самых престижных районов Москвы ему поступали предложения переселиться в тот или другой двор того или другого элитного дома. Однако бомж остался верен своему подвалу и своей скамейке.

— Собирайте ваши вещи, завтра я отвезу вас в деревню, — сообщила мама Таня детям за завтраком.

Она ожидала, что Юра с Нюрой обрадуются. Но дети не запрыгали, не закричали «ура». Они как-то странно переглянулись, и Нюра спросила:

— А как же твоя работа?

Маме Тане не хотелось посвящать детей в эту историю. Но и врать она не любила.

— Работа?.. Кажется, я её потеряла, — сказала она так, словно в этом не было ничего особенного.

— Тебя что… выгнали? — осторожно спросил Юра.

Эта новость перечёркивала все его планы. Несмотря на ссору с Барабашкой, он вовсе не собирался отказываться от поисков клада. А теперь всё рушилось из-за какого-то там Гуталинова.

— Хочешь, я поговорю с ним?

— С кем? — удивилась мама.

— С начальником твоим. Я ему всё скажу…

— Да-да, — радостно поддержала брата Нюра. — Мы ему скажем, какая ты хорошая, добрая и красивая!

«Только этого не хватало!» — в ужасе подумала мама Таня, представив «трогательную» сцену: Юра наводит на Гуталинова свой игрушечный пистолет, и банкир проливает слёзы раскаяния на любимую Нюрину фотографию, где маленькая мама Таня сидит на горшке.

— Значит, так, — сказала мама строго. — Завтра мы едем к бабушке. Всё понятно?

Детям было всё понятно: на поиски клада оставался один день. Они понуро побрели в свою комнату, думая только об одном: как бы незаметно улизнуть на чердак и посоветоваться с Барабашкой. Может быть, он что-нибудь придумает?

Выручил их звонок. Мама побежала к телефону, и Юра с Нюрой, воспользовавшись этим, выскользнули из квартиры.

Звонил Гуталинов. Забыв на радостях все обиды, он искренно недоумевал, почему его секретарь до сих пор не на работе.

— Да, кстати, — сказал он. — По дороге зайдите в какой-нибудь магазин и купите мне карту Америки.

Через минуту мама Таня уже бежала в магазин «Глобус».

Глава десятая

Выслушав сбивчивый рассказ детей, Барабашка долго чесал за ухом.

— Да-а, интересная получается экскурсия… Значит, завтра увозят?.. В деревню?.. А мама, значит, без работы?.. И денег не будет зарабатывать?.. Значит, надо клад найти?.. Обязательно, да?

— Да. — Нюра умоляюще глядела на Барабашку. — Ты ведь обещал.

— Обещал, — тяжело вздохнул тот. Но, взглянув краем глаза на растерянных детей, вдруг поднялся и решительно заявил: — Раз обещал — значит, будет. Слово Барабашки!

Слово Барабашки было воспринято с энтузиазмом. Но легко сказать — клад будет. А как его искать среди бела дня, когда жильцы не спят, а ходят взад-вперёд по лестнице то в магазин, то из магазина?

— Вот у нас в подвале хорошо было, пусто, — сказал Барабашка. — Ищи — не хочу.

— А давайте и мы в подвале искать! — осенило вдруг Юру. — У нас там тоже пусто. Там только бомж один ночует, да и то когда холодно.

Нюру эта идея не слишком вдохновила. Подружки во дворе говорили, что видели там огромную белую крысу. Вот если бы Марианна Васильевна пошла с ними!

— Кис-кис! — позвала Нюра, но кошки на чердаке не было.

…Она сидела у входа в подвал с таким видом, словно ждала уже две недели. Нюра даже подумала, что Марианна Васильевна умеет не только разговаривать, но и читать мысли Подвал всегда был открыт, ничего ценного там не хранилось. Имущество бомжа состояло из деревянной лавки, стола, пачки газет, алюминиевой кружки, чугунного утюга и медного чайника. Впрочем, и этого нельзя было разглядеть до тех пор, пока Барабашка, отлично видевший в темноте, не зажёг стоявшую на столе свечку.

— Да, богатая коллекция, ничего не скажешь, — хмыкнул Барабашка. Подвал ему, однако, понравился. — В таких подвалах, — сказал он, — всегда и находят фамильные сокровища.

Обязанности распределили так: Нюра держала свечку, Юра с Барабашкой простукивали стены, а Марианна Васильевна сидела у входа, чтобы в случае чего вовремя подать сигнал.

В темноте подвал казался огромным. И чем дальше они удалялись от входа, тем теснее Нюра прижималась к Барабашке. Ей мерещилось, что из-за угла на неё вот-вот бросится белая крыса. Или произойдет что-нибудь ещё более ужасное…

Гулкое эхо перелетало от стены к стене. Местами Юрё казалось, будто звук, наконец, изменился, и вот за этим-то кирпичом и спрятан клад!.. Но Барабашка молча качал головой, и они двигались дальше.

И вдруг, когда они добрались до самого дальнего угла, подвала, Барабашка сказал: «Стоп!». Юра замер. Потом стукнул несколько раз для проверки. Сомнений не было — в том месте, где по стене расползалось тёмное влажное пятно, слышалась пустота.

— Тащи утюг! — скомандовал Барабашка. — Свечку ближе!.. Поехали!

Отсыревшая кирпичная кладка была податливой. Уже после нескольких ударов утюг звякнул обо что-то. И в глубине стены таинственно замерцал кусок ржавого железа.

— Старинный кованый сундук, — сразу определил Барабашка. — Ломай!

В этот удар Юра вложил всю свою силу. Раздался грохот, звон металла… А затем послышался неприятный свист.

Первой почувствовала опасность Марианна Васильевна. Шерсть у неё поднялась дыбом, и она стала подавать тревожные сигналы.

— Пора сматываться, — взглянув на кошку, прошептал Барабашка, и вся компания опрометью бросилась во двор.

Насчёт сундука Барабашка немножко ошибся. Можно даже сказать — сильно ошибся. Таинственный кусок железа оказался проржавевшей газовой трубой, из которой с угрожающим шипением вырывался газ…

БА-БАХ!!!

Дети едва успели добежать до подъезда, как раздался оглушительный взрыв.

— Что это? — в ужасе спросила Нюра.

— Кажется, мы там свечку оставили, — шепнул Юра. — Бежим домой!

К счастью, взрыв оказался не слишком сильным, если не считать нескольких новых трещин в квартирах наверху, одной разбитой люстры и снесённой взрывной волной панамки пенсионерки Ломоносовой, собиравшейся кормить голубей обедом. Никаких других разрушений и жертв не наблюдалось.

Жители старых домов — люди закалённые. То свет погаснет, то потолок обвалится. А в последнее время ещё и петарды вошли в моду. Поэтому взрыву никто не придал особого значения. Скупидонов был уверен, что это наконец-то рванул мусорный бак; пенсионерка Ломоносова подумала, что по телевизору идёт очередной боевик, а пришедший на обед военнослужащий Скворцов решил, что начались учения, и стал срочно звонить в Генеральный штаб, но там никто не подходил к телефону.

Гореть в подвале было особенно нечему. Поэтому, когда через час с воем прибыла пожарная машина, тушить тоже было нечего — всё потухло само собой. Доблестным пожарным оставалось только посочувствовать бомжу Потёмкину: он пострадал больше всех — в пачку газет, которая теперь превратилась в пепел, бомж аккуратно складывал номера, где находил упоминания о своём древнем роде Потёмкиных-Таврических.

Юра и Нюра следили за происходившим во дворе из-за занавесок. Они боялись, что, как только появятся в окне, на них сразу же начнут показывать пальцами: «Вот они — поджигатели! Разрушители! Террористы!» Что, если их кто-нибудь видел, когда они выбегали из подвала?