Ночные бродяги - Килворт Гарри - Страница 34

— Хо! — провозгласил водитель, отряхивая с себя листья. — Вот и я.

После этого он принялся нажимать на разные рычажки и рукоятки, проверять уровень жидкостей по непонятным приборам, что-то подкручивать и выключать. Наконец погас фонарь на руле, а из боков со щелчком выскочили две подпорки, которые позволили водителю спокойно сойти на землю, не уронив машину. Чудовищный механизм стоял, еще немного побулькивая и выпуская струйки пара, словно был готов снова ринуться вперед, как только его владелец дотронется до него. И вот таинственный незнакомец слез с седла и потянулся.

Затем он медленно обошел свою машину. Шел он при этом широко расставляя лапы, словно ехал по меньшей мере неделю и теперь никак не мог идти нормально. Чувствовалось, что он испытывает довольно сильную боль в том месте, которое пришлось поместить на седло.

— Что это? — храбро спросила одна из ежих, решительно подойдя к незнакомому механизму и обследуя его со всех сторон.

Водитель поднял очки на лоб, и стали видны светлые круги вокруг глаз — единственное место, которое не было испачкано пеплом и машинным маслом.

— Это, — с гордостью объявил он, — новый полицейский пароцикл, изобретенный лично для меня не кем иным, как Джо Улем. — Он похлопал ладонью по седлу, от которого поднимался легкий пар. — Немного жарковато сидеть — седло слишком уж близко к паровому котлу, — но как только я вернусь в город, сразу предложу несколько усовершенствований.

— Пароцикл! — с восхищением произнес полицейский. — А можно мне такой?

— Нет, — холодно ответил водитель. — Такой пароцикл предоставляется только шефу полиции, то есть мне.

Полицейские-горностаи тотчас вытянулись в струнку и сделались невероятно официальными и деятельными. Перед ними стоял сам начальник полиции — едва ли не самое главное лицо в стране. И он приехал на их участок! Может, они и были слегка неотесанными, но отнюдь не хотели казаться такими перед мордой начальства. Поэтому все они выпятили грудь, а некоторые даже подпрыгнули, думая, вероятно, что именно так и надо себя вести перед начальством.

Нюха сильно встревожило прибытие Вруна. Он поглубже натянул на себя жабий капор. Да, перед ним был Однолюб Врун собственной персоной — несколько запыленный и испачканный, с подпалинами на усах, но тем не менее это был именно он.

Нюх остался на месте, раздумывая над тем, что в таких обстоятельствах сбежать будет не так уж и сложно. Врун, несомненно, проехал большое расстояние и сильно устал. Глаза у горностая покраснели из-за дыма и копоти.

— Итак, — сказал Врун, любовно оглаживая свои кожаные штаны, — что же у нас тут происходит? Насколько я понял из послания, которое получил, вы разыскиваете трех ласок. Я этих мерзавцев знаю. Отъявленные плуты и преступники, скажу я вам. Особенно тот, которого зовут Остронюх Серебряк. Я хочу поймать его и посадить в тюрьму до конца дней. Он сгниет у меня там.

— Вы получили сообщение? — с изумлением спросил местный полицейский. — Но мы только-только сами узнали о том, что надо искать этих ласок.

— Телеграф! — победным тоном объявил Врун. — Еще одно изобретение. Мышиный код — точки и тире. Все, что нужно, — провод, который тянется от одного места до другого. Получая точки и тире, телеграфист переводит их в буквы, и вы получаете послание, отправленное из другого конца страны. Несколько секунд — и вам известно, что там происходит. Невероятно, не правда ли? Теперь преступники не сбегут от представителей закона — их везде настигнут предупрежденные через телеграф полицейские! Мы сможем пересекать горы, моря и океаны в поисках нарушителей. До них везде дотянется лапа закона.

Полицейские принялись бурно аплодировать.

— Ну а теперь, — спросил Врун, — вы уже осмотрели это место?

Он оглядел лагерь, полицейские тотчас энергично принялись обыскивать телеги и осматривать все вокруг, в том числе и кроличьи норы, безжалостно вытаскивая на свет их обитателей. Все это время Нюх сидел у костра и, притворяясь, что очень занят, помешивал ложкой не слишком аппетитно пахнущее варево. Наконец Врун заметил его.

— А это еще кто?

— Это? — переспросил еж. — О, эта жаба пришла к нам совсем недавно. — Нюх понимал, что еж пытается защитить своих, но и выдавать на расправу полиции незнакомого он тоже не хочет. Поэтому еж притворился, что ничего не знает. — Это — жаба-прачка. Насколько я понял, она жила где-то в долине, а к нам пришла, чтобы спросить, не надо ли что-нибудь постирать. Но я сказал, что мы все делаем сами. Ну, мы предложили ей немного супа. Мне показалось, что она голодна.

— Хм-м-м, — промычал. Врун. — Слушай, жаба. Ты видела тут в округе бродячих ласок?

Нюх еще ниже наклонил голову, так что его мордочка оказалась полностью скрыта от шефа полиции.

— Нет, сэр, — проквакал он. — Никаких ласок, сэр. А что они сделали?

— Сделали? — воскликнул Врун. Нюх почти зримо представлял, как закрутились колесики в мозгу шефа полиции, когда тот подыскивал подходящий предлог, для того чтобы арестовать ни в чем не повинных ласок. — Сделали? Они… Они совершили убийство! Вот что они сделали! А их главарь, Остронюх Серебряк, он… он… Он убил принца острова Статтленд и спрятал где-то его тело. — Казалось, Врун и сам доволен своей неожиданной выдумкой. Он яростно закивал, подтверждая собственные слова.

Нюх же почувствовал, как к его лицу приливает кровь, — это чудовищное обвинение привело его в ярость.

— Я… я слышала про Остронюха Серебряка, — заявил переодетый Нюх. — Как-то не похоже, чтобы он решил вдруг совершить подобное преступление. Насколько я знаю, он, наоборот, помогает полиции расследовать преступления.

— Иногда животные сходят с ума и заболевают бешенством, — тихо и немного злорадно сообщил Врун. — Ты лягушка, и тебе этого не понять, но порой на ласок — и даже на горностаев — находит затмение, кровь приливает к голове и они начинают бросаться на всех и вся. Так что порой мы забываем о том, что мы — цивилизованные существа, и снова превращаемся в яростных берсерков, какими были когда-то наши дикие предки…

— Жаба, — пробормотал Нюх, — я жаба, а не лягушка.

— Встань, когда говоришь с представителем закона, — приказал сержант-полицейский. — Тебя что, никто не учил, как надо себя вести?

Нюх встал, по-прежнему не поднимая головы.

— Хм-м? Значит, жаба? — переспросил Врун. — А ты что же, носишь меховые носки?

Нюх посмотрел вниз и с ужасом убедился, что платье жабы оказалось слишком коротким и из-под него действительно торчит его лапа. Понимая, что его инкогнито раскрыто, ласка вскинул голову.

— А теперь проверим, хорошо ли вы умеете управляться с этой машиной! — крикнул он и стремглав помчался к деревьям.

Врун тут же ринулся за ним. Он мгновенно нацепил очки и, уверенно нажав на всякие нужные рычажки, прыгнул в седло. Пароцикл взревел, выплюнул целый сноп искр и понесся. В баке булькала и кипела вода, колеса врывались в мягкую землю, обдавая бегущих следом полицейских грязью. Если бы под слоем грязи кто-то смог разглядеть выражения их морд, он сразу бы понял, что они полны решимости во что бы то ни стало захватить мерзавца, осмелившегося появиться на вверенной им территории.

А Врун, который до этого долго и упорно тренировался и поэтому чувствовал себя в седле пароцикла вполне уверенно, легко петлял между деревьями, приближаясь к беглецу. Что и говорить, он вполне освоился с новой машиной и теперь выжимал из двигателя все, на что тот был способен.

Нюх понял, что его единственный шанс — река. Если он успеет добраться до моста — он спасен, мост не выдержит веса пароцикла. Поэтому ласка во весь дух несся к воде. Он уже выскочил из-под деревьев и теперь бежал по лугу.

Врун тоже выехал из лесу и мчался за беглецом, за пароциклом шлейфом летели искры. В лунном свете колеса глянцевито поблескивали, он — весь в черном — восседал на машине, которая казалась настоящим демоном — выходцем из подземного мира!

Нюх задыхаясь бежал по лугу — что и говорить, бегать он не привык. К тому же ему ужасно мешало платье: оборки хлопали на ветру, а широкая юбка раздувалась за спиной наподобие паруса, затрудняя движение. В тяжелые деревянные башмаки набились мелкие камешки и песок, и они больно кололи лапы. А огромный капор свалился за спину и теперь бился там, как парашют, тоже не слишком помогая бежать.