Кристийна, или Легко ли быть средней сестрой - Тунгал Леэло Феликсовна - Страница 19

Мы сыграли в «крестики-нолики» и в «морской бой», и в «виселицу». Затем наступило время обеда, и мы с Хелен по очереди кормили дедушку с ложечки: одну ложку подносила Хелен, другую — я.

— Какая сегодня вкусная еда, — радовался дедушка. — Интересно получается: когда-то я вас кормил с ложечки, а теперь вы меня кормите! А я, как птенчик, разеваю рот.

— Ох, кормить Имби намного труднее, — утешила я деда. — Пол-ложки остаётся у неё на переднике. И при этом она ещё кричит!

— Посмотрим, кто из нас раньше начнёт ходить, я или Имби, — задумчиво произнёс дедушка. — Но как только меня отсюда выпустят, я сразу ноги в руки — и в лес!

— Бабушка говорила, что в лесу на охоте ты и простудился, — сказала Хелен.

— В самом деле это было мальчишеством, — согласился дед. — С больной спиной пошёл охотиться на косулю. Но теперь, когда я выздоровею, это совсем другое дело!

Мы бы ещё долго просидели у дедушки, но тут в палату вошла тётя в синем халате и сказала, что гардеробщица хочет идти домой: время посещений давно закончилось, а две девочки все ещё не забрали свои куртки.

— Ну, ступайте! — сказал дедушка. — Мама с папой вас, наверное, заждались.

Но дома не было ни папы, ни мамы. Только в кухне сидела ужасно злая тётя Цапля, воинственно сдвинувшая парик набекрень, и перед ней стояла чистая суповая тарелка. Деву, которая радостно бросилась встречать нас, няня огрела по ногам шваброй:

— Что тут за порядки? Разве это дом?

— Тётя Цапля, вы сами открыли скороварку? — удивилась Хелен.

— Мне ещё дорога своя жизнь, чтобы я сунула руку в эту адскую машину! — сердито ответила тётя Цапля. — Ну и семейка! В милицию таких девчонок сдавать надо. Портреты ваши пропечатать в вечерней газете!

— А где мама? — спросила Хелен.

— Мама! Теперь тебе «мама»! Мама пошла в школу, вдруг у детей какое мероприятие. Какое ещё мероприятие! Порядка в доме нет, вот!

— Мы в больницу ходили, дедушку навестить, — попробовали мы объяснить случившееся.

— Ах, в больницу! — вскипела тётя Цапля. — Вас самих надо в больницу, в психушку!

Нянька внезапно схватила Хелен за волосы и начала возить туда-сюда.

— А-а-ай!!! — завопила Хелен. — Больно!

Дева залаяла, растерянно запрыгала вокруг них и, наконец, передними лапами оперлась на няню.

— Укусит! Эта дворняга укусит меня! — орала тётя Цапля.

— Дева! — раздался вдруг повелительный голос отца. Дева, виновато опустив голову и виляя хвостом, подползла к отцу. — Место! — командовал отец. И Дева пристыженно отправилась в переднюю, на свой коврик.

Хелен с криком и плачем убежала в нашу комнату. Тётя Цапля поправила парик и заявила:

— Ужжжасные дети! Совершенно невоспитанные девчонки! А ещё интеллигенция! Сразу видно, что в доме нет розги! Завтра, если не принесу из дома розгу, возьму расчёт. Для своего сына я всегда держала розгу на виду. Рядом с шифоньером. А ещё лучше тонкий резиновый шланг — бьёт больно, а следов не оставляет. Так что передайте вашей супруге…

Но мама уже стояла в кухонных дверях, бледная и встревоженная.

— Знаете, я передумала, — сказала она. — Дела обстоят так, что в скором времени я на работу не выйду. Когда Имби пойдёт в садик, тогда… А пока попробую немного поработать дома…

— Правильно! — воскликнула я. — Мы с Хелен решили быть самостоятельными, так что мы тебе мешать не будем, работай дома, сколько захочешь.

А тут и Хелен прекратила плакать.

С Новым годом!

Обычно мы встречали Новый год в деревне у бабушки и дедушки, а на этот раз, наоборот, решили пригласить их к себе. Бабушка приехала из деревни с разными лакомствами и пакетами, дедушку на два дня выпустили из больницы, и папа привёз его на такси. Даже бабуля на этот раз не отправилась к подругам, как обычно перед Новым годом, а пришла помочь маме жарить и печь.

Пока бабушка, мама и бабуля втроём хлопотали в кухне, оттуда доносилось столько шума, звона, шороха и восклицаний, что дедушка в комнате качал головой и шептал: «Верно говорят — у семи нянек дитя без глазу. Не слишком ли много поварих собралось на одной кухне? Посмотрим, что они там настряпают!»

Мы с Хелен целый день стерегли Имби. А дедушка читал газеты и успокаивал Деву, которую беспокоили вкусные запахи из кухни.

Разумеется, о том, чтобы совать пальцы в муку, на этот раз и речи не было, хотя дедушка, слушая споры бабушки с бабулей, вздыхал и приговаривал:

— От двух крепких жерновов будет тонкий помол!

— Я бы послала Имби просить муку, — сказала Хелен. — Она всегда получает то, что хочет. Ты видела, когда украшали ёлку, ей позволяли всё. Потом мама перевесила все игрушки по своему усмотрению — но главное, чтобы «отя» была довольна.

— Да, есть в нашей семье такой глупый обычай: самому младшему ребёнку позволяют вешать звездочки и птичек, — добавила я. — У самого младшего обычно самые неловкие пальцы.

Хелен ядовито ухмыльнулась:

— Я давно это заметила, ещё до того, как родилась Имби…

В новогодний вечер не хочется ссориться, потому я пропустила колкость Хелен мимо ушей. Конечно, она очень недолго была самой младшей. Но зато Хелен почти два года была единственным ребёнком, вот! Я-то никогда единственной не была.

Имби себя называет «отя». Наверно, от слова «дочка». Просит: «Отя хосет». Попробуй ей отказать!

Сейчас она занималась своими игрушками. Все мало-мальски мохнатые игрушки, попав в её ручки, быстро лысеют. Она с ними обращается прямо как моль! Хелен извлекла Имби из кучи игрушек и начала её учить:

— Сейчас отя пойдет в кухню и скажет: «Отя хосет муки». Хоть щепотку!

Дедушка вмешался:

— Ох, не пускайте Имби в кухню, там и без неё женщин больше, чем достаточно! Как говорится, на целый рубль!

Имби улыбнулась во все свои молочные зубы и произнесла:

— Отя хосет сипотку. На лупь!

— Отя просит не сипотку, отя просит муки! Муки, — терпеливо повторяла Хелен. — А что это за «лупь»: как трудно с ребёнком, когда он половину букв не выговаривает! Ну-как, Имби, скажи р-р!

— Ллл!

— Ворона!

— Ваона! — радостно воскликнула Имби.

— Ах, оставь ты её в покое с этой буквой «р». Пусть она лучше принесёт муки! — сказала я.

— Дочка просит муки!

— Отя посет уки! — повторила Имби, направляясь в кухню.

— Дочка требует муки! — сказала Хелен. Но для Имби это было слишком сложно. Тогда Хелен попыталась её научить говорить: «Мы дети. Дети хотят муки!»

Дедушка посмотрел на часы и заметил:

— Вы вовремя посылаете ребёнка на кухню: мой желудок подсказывает, что пора уже за стол садиться. До Нового года надо ещё олово лить на счастье. И куда этот парень, папа ваш, подевался?

— У папы пылится шуба Деда Мороза, но ты не говори ему, что я это знаю, — шепнула я деду.

Дед поперхнулся:

— Ох уж эта современная молодёжь. Пылится! Что это должно означать?

— Точно не знаю, я слышала, как папа уходя сказал маме: «Заскочу на работу, там у меня шуба Деда Мороза пылится!» Наверно, папа поехал её вытряхивать! Хочешь, дедушка, я научу тебя новогодней хитрости: если хочешь сэкономить деньги, заказывай все дорогие вещи Деду Морозу. Я в этом году написала Деду Морозу, чтобы он принёс маме стиральную машину, а папе дублёнку, а… В общем, сам увидишь!

— Ха, какой ты ещё ребёнок! — возмутилась Хелен. — Тсс! Послушаем, что скажет Имби!

На кухне воцарилась тишина, слышно было только, как капает вода из крана. И тут раздался голосок Имби:

— Варррона! Варрона пррросит ррупь!

И вдруг она очень четко произнесла: «Мир детям! Дети хотят мир!»

Шум в кухне поднялся пуще прежнего. Восторгам не было конца.

— Боже мой!

— Имби, ты уже произносишь «р-р»!

И, конечно, весь вечер твердили только о «р». Мы с Хелен сто раз на дню произносим «р», а у дедушки он звучит особенно красиво и раскатисто, но у всех на устах только Имбино «р». Даже за праздничным столом.