Тихоокеанский водоворот - Касслер Клайв - Страница 39

—   Привет, Саммер, — с кривой улыбкой сказал Питт. — Случайно проходил мимо и решил заглянуть.

Дверца в сознании Питта плотно захлопнулась, и он наконец упал на ковер.

Глава 16

Питт потерял счет тому, сколько раз почти прихо­дил в себя и пытался выбраться из темного тумана, только чтобы затронуть самый верх сознания и снова погрузиться в бездонную пропасть. В его сознании в калейдоскопическом беспорядке возникали люди, голоса и картины. Он пытался замедлить их появле­ние, но безумные видения не уходили; а когда он от­крыл глаза, чтобы изгнать кошмары, то увидел кош­мар наяву — звериные желтые глаза Дельфи.

—   Доброе утро, мистер Питт, — сухо сказал Дель­фи. Тон был вежливый, но в жестких чертах проступала ненависть. — Жаль, что вы ранены, но вы вряд ли можете кого-нибудь винить.

—   Вы забыли повесить табличку «ВХОД ВОС­ПРЕЩЕН».

Голос Питта ему самому показался старческим.

—   Недосмотр. Но ведь никто не приглашал вас в мощный поток, исходящий из газовой турбины.

—   Газовой турбины?

—   Да. — Казалось, Дельфи наслаждается нескры­ваемым недоумением Питта. — В моем святилище свы­ше четырех миль коридоров, и, как вы заметили, быва­ет очень холодно. Поэтому нам нужно отопление и по­дача электричества; все это обеспечивают турбины.

—   Все удобства, — пробормотал Питт, стараясь, чтобы в голове прояснилось. — Вероятно, отсюда и туман на поверхности.

—   Да, при вентиляции воздух, нагретый теплом турбинных установок, сталкивается с холодной водой, происходит конденсация. И пожалуйста: мгновенно возникает туманное облако.

Питт оттолкнулся и сел. Он попробовал посмот­реть на свои наручные часы, но стрелки расплывались.

—   Сколько времени я был без сознания?

—   Вас обнаружили в спальне моей дочери ровно сорок минут назад.

Дельфи задумчиво смотрел на израненное тело Питта, не выказывая ни озабоченности, ни сочувствия.

—   Есть у меня такая отвратительная привычка, — сказал Питт с улыбкой. — Всегда оказываюсь в жен­ских спальнях в неудачное время.

Дельфи сохранил бесстрастие. Седовласый вели­кан сидел на белом резном каменном диване, накры­том красным атласом, в то время как Питт, как он сам сухо констатировал, лежал на холодном гладком мра­морном полу.

На мгновение забыв о Дельфи, он стал разгляды­вать обстановку, напоминавшую футуристическое оформление Всемирной выставки. Комната удобных пропорций, примерно двадцать пять квадратных футов, стены украшены живописью — подлинники тво­рений маринистов; картины развешаны аккуратно, но небрежно. Радужное освещение давали закрепленные на потолке медные светильники.

У дальней стены широкий, обитый красной кожей стол из каштана, а на нем современный дорогой селектор. Но отличало эту комнату от любой другой ог­ромное окно, выходящее в глубины моря. Окно в виде арки почти десять на восемь футов; сквозь толстый, прозрачный хрусталь Питт видел сад спиралевидных и грибовидных камней, озаренных подводным светом. Вдоль нижнего края окна скользнула восьмифутовая мурена, голодными глазами посмотрев на обитателей комнаты. Дельфи не обратил на нее внимания; его золотые глаза под полуприкрытыми веками все еще смотрели на Питта.

Взгляд Питта вернулся к Дельфи.

—   Этим утром вы не очень разговорчивы. — Дельфи улыбнулся. — Может, вас тревожит судьба вашего друга?

—   Друга? Не понимаю, о ком вы.

—   Человека с израненными ногами. Вы бросили его в коридоре.

—   В наши дни мусор повсюду.

—   Глупо изображать незнание. Мои люди обна­ружили ваш самолет.

—   Еще одна дурная привычка. Всегда ставлю ма­шину на парковке так, что она мешает другим.

Дельфи пропустил эту реплику.

—   У вас есть ровно тридцать секунд, чтобы объяс­нить, что вы здесь делаете.

—   Ладно, я все расскажу, — наобум начал Питт. — Я нанял чартерный рейс, чтобы лететь в Лас-Вегас, пошляться по казино, но мы заблудились. Клянусь. Вот все, что я знаю.

—   Очень остроумно, — устало сказал Дельфи. — Скоро вы будете просить меня сжалиться.

—   Меня всегда интересовало, выдержу ли я пытку.

—   Не вы, Питт. Я и не подумал бы причинять вам хоть малейшее неудобство. Есть несколько гораздо более утонченных способов узнать правду. — Дельфи встал с дивана и нагнулся к селектору. — Приведите второго. — Он выпрямился и наградил Питта жесто­кой, безжизненной улыбкой. — Устраивайтесь по­удобней. Обещаю, ждать недолго.

Питт неуклюже поднялся. Он должен был бы ша­таться от усталости и головокружения. Но в кровь на­чал поступать адреналин, и в голове прояснилось.

Питт бросил взгляд на часы. 4:10. Через пятьдесят минут морские пехотинцы захватят передатчик на Мауи. Через пятьдесят минут «Монитор» превратит морскую гору в щебень. Теперь мало шансов остаться в живых. Но жертва стоит того, мрачно подумал он, если Кроухейвен сумел запустить «Старбак». Питт за­крыл глаза и попытался представить «Старбак», как он идет в глубине океана обратно в Перл-Харбор, но почему-то не сумел.

Кроухейвен не мог вспомнить, когда в последний раз видел столько крови. Палуба рулевой рубки была залита ею, а среди приборных панелей несколько мест были забрызганы так, что напоминали абстрактные картины Джексона Поллока.

Вначале все шло гладко. Чересчур гладко. Они беспрепятственно проникли в спасательный отсек, успели даже снять акваланги и немного передохнуть. Но когда передовая группа «котиков» проникла в рулевую рубку «Старбака», разверзся ад.

Для Кроухейвена следующие четыре минуты ока­зались самыми страшными в жизни. Четыре минуты громового огня из автоматов «морских котиков», че­тыре минуты стонов и криков, которые отражали и усиливали стены затопленной субмарины.

Люди Дельфи отстреливались из своих необыч­ных бесшумных пистолетов и падали, только когда получали не меньше полдюжины пуль в грудь. Кро­ухейвен мельком удивился, как они это терпят, не сходят с ума. Три человека умерли на месте, четвер­тый — уже после сообщения Хантеру. Ничто не могло их спасти. Что касается его стороны, то один «котик» погиб: пуля попала ему в висок, а еще трое были серь­езно ранены. Стискивая зубы от боли, они сохраняли спокойствие: знали, что Кроухейвен, Волшебник, поднимет эту большую стальную западню и быстрее самой быстрой пули обеспечит им самое совершенное медицинское обслуживание.

Но он уже на четырнадцать минут отставал от графика. И жалел, что сам загнал себя в угол, пообещав адмиралу Хантеру запустить «Старбак» до четы­рех часов. Все дело в присасывании: за те шесть меся­цев, что корпус пролежал на дне, оно стало слишком сильным. Все балластные цистерны освобождены, но этого мало, чтобы вырвать корабль из хватки морско­го дна. Кроухейвен подумал, не ждет ли их участь пер­вого экипажа «Старбака».

Подошел его заместитель, мрачный старший офи­цер из вольнонаемных.

—   Больше нечего продувать, коммандер. Главные балластные цистерны пусты, опустошены все дизель­ные баки и баки с пресной водой. Лодка неподвижна.

Кроухейвен шлепнул по столу с картами, словно наказывал непослушного ребенка.

—   Нет, клянусь богом, она сдвинется с места, да­же если мне придется вырвать все ее внутренности.

— Он бешеным взглядом посмотрел на старшего офице­ра. — Полный назад!

Тот выпучил глаза.

—    Сэр?

—   Я приказал полный назад, черт побери!

—   Прошу прощения, коммандер, но так мы выве­дем из строя винты. Сейчас они наполовину зарылись в песок. Весьма вероятно, что мы срежем вал.

—   Не все ли равно, как умирать? — ледяным то­ном ответил Кроухейвен. — Мы вытолкнем эту зара­зу отсюда, как мула из болота. Хватит споров! Пол­ный назад на пять секунд, а потом на пять секунд полный вперед. И продолжайте в том же духе, пока мы ее не превратим в металлолом или пока она не вырвется.

Офицер пожал плечами, признавая поражение, и ушел в машинное отделение.

Через полминуты после пуска турбин пришел пер­вый тревожный доклад.