Клин - Буторин Андрей Русланович - Страница 59

Кроме окна в комнате была еще металлическая лестница, ведущая в квадратный открытый люк в потолке. Мы с Анной молча переглянулись, и я полез наверх первым. Оказался я на крыше, точнее, еще на одном широком выступе, на котором красовалась бетонная коробка третьего этажа, в которую вел открытый дверной проем. Я сначала заглянул в него с опаской, но увидев, что внутри никого и ничего нет, зашел в совершенно пустое помещение с рядом окон и еще двумя открытыми проходами.

Анна проследовала за мной и, подойдя сбоку к окнам, с предельной осторожностью заглянула в одно из них.

— Вот откуда по нам стреляли, — сказала она. — Весь двор как на ладони.

Я не стал искушать судьбу и проверять слова девушки — то, что стреляли именно отсюда, было понятно по россыпи блестящих гильз на полу.

Лишний раз выглядывать в окна не стоило еще и потому, что даже отсюда были слышны голоса и хохот наших врагов, любой из них мог заметить нас и открыть огонь. Так что я решил проверить пока два необследованных прохода.

Один из них выходил на маленькую, огороженную ржавыми железными перилами площадку. От нее спускалась до самой земли такая же ржавая железная лестница, один из пролетов которой был полностью разрушен, поэтому опасаться, что по ней сюда кто-то может забраться, не приходилось. С площадки был виден лишь небольшой кусочек двора с молоковозом.

Я вернулся внутрь помещения и проследовал к оставшемуся проходу, в котором только что скрылась Анна. Проход снова вывел нас на крышу второго этажа. Зато рядом с ним к стене была прикреплена вертикальная металлическая лестница, которая вела на самую высокую точку здания — крышу третьего этажа. Подниматься по ней мы не стали, иначе бы нас точно увидели снизу. Да и незачем было этого делать, все равно ничего интересного там быть не могло.

Таким образом, мы выполнили приказ моего двоюродного брата и могли теперь возвращаться к нему, чтобы всем вместе приготовиться к бою. Я считал, что лучше всего нам было оставаться на втором этаже и держать под прицелом лестничный пролет — только по нему к нам могли подняться «свободовцы» и бандиты. Правда, я не был уверен, что мы продержимся долго, но иного выхода я просто не видел. Странно, что хоть я и отчетливо понимал: скоро мы почти наверняка погибнем, — каких-то особых трагических переживаний я не испытывал. Вернее, жаль было лишь Анну и Сергея, а о себе горевать мне почему-то совсем не хотелось. Ну вот ни чуточки! То ли меня так закалила уже Зона, то ли я просто устал переживать и бояться, то ли мое подсознание надеялось втайне, что брат обязательно что-либо придумает, и в ближайшее время мы не умрем.

Сергей, вероятно, и впрямь что-то придумал. Во всяком случае, мою идею оставаться на втором этаже он не поддержал. Выслушав наш короткий доклад о результатах разведки, он спросил:

— Лестница отсюда наверх строго вертикальная или под наклоном?

Вопрос мне показался странным, но удовлетворить свое любопытство я не успел, Анна уже ответила Сереге:

— Вертикальная.

— Крышка на люке есть?

— Да, но без замка.

— Отлично, — коротко кивнул Сергей и скомандовал: — Быстро наверх!

У меня, опять же, возник вопрос: при чем здесь крышка, если откинуть ее под силу любому слабаку, — нам ведь нечем будет придавить ее сверху, разве что встать самим, но не стоять же нам на ней вечность!.. Однако и на сей раз я не успел ничего спросить — снизу по лестничному пролету уже грохотали шаги.

— Быстрей, быстрей! — подтолкнул меня двоюродный брат, и я побежал вслед за Анной в комнатушку с лестницей.

Сергей выбрался на крышу второго этажа последним. Закрыл за собой крышку люка и показал на короб третьего этажа.

— Туда! Живо!

Вообще-то его знакомые уже мне сосредоточенность и немногословность будто бы намекали на то, что брат опять «вселяется» в чьи-то головы, берет кого-то под свой контроль. Но он ведь сам недавно говорил, что не чувствует поблизости зомби. Что же тогда?

И когда мы вбежали внутрь короба и мы с Анной, выставив в дверной проем стволы автоматов, нацелили их на крышку люка, я наконец-таки все же спросил у замершего возле стены брата:

— Что ты придумал? Ты кого-то нашел?

— Скоро увидишь, — буркнул Серега. — Не мешай.

Ага, коли «не мешай» — значит, точно с кем-то законтачил. Чертовски любопытно, с кем! Но мешать в этом случае и правда не стоило.

И все-таки мы это сначала услышали, а не увидели. Снизу, со двора, раздался крик. Слов я не разобрал, но, по-моему, кто-то попросту выматерился. И в этом не было бы ничего удивительного, если бы не интонация. В голосе слышались изумление и ужас. Грешным делом, я даже сперва подумал, не вызвал ли мой двоюродный брат души погибших сталкеров. Подумал, разумеется, не всерьез, но мурашки по коже побежали, факт. А когда первый вопль подхватило и еще с десяток глоток, по мне уже забегало население средних размеров муравейника.

Я уже хотел подойти к окнам и посмотреть, что же там творится, но на улице началась стрельба — как мне показалось, совершенно беспорядочная, словно стреляли наугад или на самом деле по привидениям.

А затем началась настоящая звуковая какофония. По-прежнему вопили люди — причем не только от ужаса, но явно и от боли; по-прежнему раздавались безостановочные звуки стрельбы — причем в окна не залетело ни одной пули, наверняка стреляли не в нашу сторону; но самыми жуткими, отчего вдобавок к мурашкам и волосы мои поднялись дыбом, были теперь и новые звуки: свирепое звериное рычание, лязганье зубов, хруст перегрызаемых костей.

Первой не выдержала и подбежала к окну Анна.

— О боже!.. — ахнула она, и даже издали я сумел заметить, как побледнело ее лицо и округлились глаза. — Идите скорее сюда!

Я глянул на Сергея. Он тоже был бледен и выглядел очень уставшим, почти изможденным. Что бы ни происходило там, внизу, оно отнимало у моего брата очень много сил. К окну он так и не подошел — да и зачем, наверняка он все это «видел» и так. Только не своими и вряд ли вообще человеческими глазами.

А вот мне очень хотелось взглянуть на происходящее хотя бы одним глазком. Но и бросить свой пост я не мог, понимая, что вот-вот сюда полезут наши враги — не столько уже из-за нас, сколько спасаясь от преследующей их смерти.

— Я не могу уйти, — ответил я Анне, — прозеваем сволочей. Возвращайся тогда, а я гляну по-быстрому. Есть хоть на что смотреть?

— Вообще-то не знаю, стоит ли, — сказала, вернувшись к дверному проему, девушка. Она была по-прежнему очень бледной, темно-серые глаза на контрасте с белым лицом казались почти черными. — От такого зрелища можно в обморок хлопнуться…

Напрасно я принял ее слова за обычный речевой оборот. Когда я подошел к окну и выглянул во двор, то и на самом деле почувствовал, как подкатила к горлу дурнота, и зазвенело в ушах. Двор покрывал сплошной красно-серый ковер. Серым — точнее, черно-буро-серым — было его основание, состоящее из огромного количества всевозможных мутантов: псевдособак, слепых псов, кабанов, еще черт знает какой мерзости… Красными же вкраплениями в этом «ковре» были растерзанные, а точнее — терзаемые еще люди.

Выстрелы слышались уже весьма редко и глухо — вероятно, оставшиеся в живых скрылись в здании. Но и твари, разумеется, последовали за ними…

Заскрипел и с грохотом распахнулся люк. Я в три прыжка вернулся на место, но Анна успела уже выпустить короткую очередь, и я не увидел того, кто собирался составить нам компанию.

Сколько мы ни ждали — так больше никто из врагов и не повторил этой единственной попытки. Подозреваю, что больше было попросту некому это сделать. Во всяком случае, крики и выстрелы окончательно стихли — теперь снизу доносилось лишь многоголосое рычание, визг, скулеж, лай, а также хруст, хруст, хруст и чавканье…

Мне очень хотелось закрыть уши, чтобы не слышать звуков этого омерзительного пиршества, но Анна первой догадалась, что на самом деле нужно сделать.

— Матрос! — позвала она Серегу. — Уводи тварей, все кончено…