Встреча - Кренц Джейн Энн - Страница 71

— Как ни странно, — раздался от дверей спокойный голос Августы, — никаких других планов у меня нет. И я тоже с удовольствием прокатилась бы к ручью.

Мередит просияла:

— Ой, как здорово! Я сбегаю и надену свою новую амазонку! — Она быстро взглянула на Клариссу. — Вы меня отпустите, тетя Кларисса?

Кларисса утвердительно кивнула с поистине королевским величием:

— Ну разумеется, Мередит.

Гарри медленно повернулся и посмотрел Августе прямо в глаза. Она вежливо поклонилась ему:

— Простите, милорд, но мне тоже нужно переодеться. Мы с Мередит вскоре присоединимся к вам.

Господи, что у нее еще на уме? Гарри смотрел вслед исчезнувшим Августе и Мередит. Впрочем, лучше, наверное, не спрашивать.

— Я надеюсь, вам будет приятно прогуляться в обществе ее сиятельства и мисс Мередит, сэр, — явно на что-то намекая, сказала Кларисса.

— Благодарю вас, Кларисса. Уверен, так оно и будет.

Главное выяснить, что затевает Августа! И Гарри быстро вышел из классной.

Но прошло полчаса, а Гарри все еще не получил ответа на свой вопрос. Зато настроение Мередит переменилось как по волшебству. Она по-детски веселилась от души и выглядела совершенно очаровательно в новой амазонке — точной копии платья Августы и с такой же небольшой изящной шляпкой, украшенной пером и лихо сидевшей на ее светлых блестящих кудрях.

Гарри посмотрел вслед дочери, умчавшееся вперед на своем сером в яблоках пони, потом неуверенно взглянул на Августу.

— Я очень рад, что вы смогли поехать сегодня с нами, мадам. — Он решил наконец нарушить это упорное молчание.

Августа, сидевшая в дамском седле, изящно держала поводья затянутой в перчатку рукой.

— Я подумала, что вашей дочери полезно немного подышать воздухом. В доме в последнее время как-то удивительно душно, вы не находите?

Гарри поднял бровь:

— Да, пожалуй.

Августа прикусила губу и быстро взглянула на него. В глазах ее читался вопрос.

— Милорд, вы прекрасно понимаете, почему я согласилась сегодня на прогулку!

— Нет, мадам, вы ошибаетесь: я ничего не понимаю. Мне очень приятно, что вы решили отправиться вместе с нами, однако не буду притворяться: я совершенно не представляю, почему вы так поступили.

Она вздохнула:

— Я решила отдать вам стихи Ричарда.

Облегчение жаркой волной омыло душу Гарри. Он едва удержался, чтобы не выхватить Августу из седла и не усадить к себе на колени. Нет, в последнее время он чрезмерно поддается чувственным порывам! Следует обратить внимание на эту опасную тенденцию.

— Благодарю вас, Августа. Могу я спросить, почему вы вдруг переменили свое решение? — Он мучительно ждал ответа.

— Я очень много об этом думала и поняла, что выбор у меня весьма невелик. Как вы много раз замечали, мой долг — подчиняться своему супругу.

— Понятно. — Гарри долго молчал; пыл его почти угас. — Мне очень жаль, если вами руководит лишь супружеский долг, мадам.

— А что же еще, по-вашему, должно руководить мною? — нахмурилась Августа.

— Возможно, доверие?

Она вежливо поклонилась:

— Да, именно. Я пришла к заключению, что вы сдержите свое слово. Вы пообещали не открывать всем тайну моего брата, и я вам верю.

Гарри, не привыкший, чтобы его слова подвергались даже малейшему сомнению, не сумел скрыть своего раздражения:

— Так вам потребовалось почти три дня, чтобы прийти к заключению, что моему честному слову можно верить, мадам?

— Нет, Гарри, — вздохнула она. — Я с самого начала поверила вам. И по правде говоря, дело вовсе не в этом. Вы достойный и честный человек. Это все знают, но…

— Но в чем же тогда дело? — довольно грубо прервал он ее. Августа смотрела прямо перед собой…

— Я боялась, милорд.

— Господи, чего же вы боялись? Того, что могли узнать о своем брате? — Он с огромным трудом заставил себя говорить тихо, боясь, что их услышит Мередит.

— Не совсем. Я ни секунды не сомневалась в невиновности Ричарда. Однако я не была уверена в том, что вы подумаете обо мне самой, прочитав его стихотворение и, возможно, придя к выводу о том, что Ричард виновен в предательстве.

Гарри изумленно уставился на нее:

— Черт возьми, Августа! И вы решили, что я стану хуже относиться к вам, если узнаю о неблаговидном поведении вашего брата?

— Я ведь тоже из нортамберлендских Баллинджеров, милорд! — Голос ее зазвенел. — Если вы считаете, что кто-то из нашей семьи способен на предательство, то с тем же успехом можете подвергнуть сомнению и репутацию остальных ее членов.

— То есть начать сомневаться в вашей честности? — Он был поистине потрясен.

— Я прекрасно понимаю, что вы уже составили мнение обо мне как особе легкомысленной и склонной к проказам. — Августа гордо выпрямилась в седле. — Но я бы не хотела, чтобы вы подвергали сомнению мою честь. Мы с вами связаны на всю жизнь, милорд. Перед нами лежит очень долгий и трудный путь, тем более трудный, если вы сочтете, что нортамберлендским Баллинджерам не хватает представлений о чести.

— Черт побери, мадам! Вам не хватает не представлений о чести, а ума! — Гарри резко остановил коня и одним рывком пересадил Августу к себе на колени.

— Гарри!

— Неужели все нортамберлендские Баллинджеры отличались такой исключительной глупостью? Мне остается лишь надеяться, что это качество не передается по наследству.

Он прижал ее к себе, как ребенка, и крепко поцеловал в губы. Тяжелая юбка ее амазонки, свесившись почти до земли, мешала жеребцу перебирать ногами. Конь затанцевал, и Гарри натянул поводья, не отрываясь от губ Августы.

— Гарри, а моя лошадь? — Августа попыталась вырваться из его объятий. Зеленая шляпка с пером чуть не слетела с ее головы. — Она же убежит и заблудится!

— Папа, папа, что ты делаешь с Августой? — Голосок Мередит дрожал от волнения. Она изо всех сил спешила к ним.

— Целую твою мать, Мередит. Позаботься о ее лошадке, пожалуйста. Не то она убежит и заблудится.

— Целуешь Августу? — Глаза Мередит изумленно расширились. — Ой, я поняла! Не беспокойся, папочка! Лошадь я сейчас поймаю!

Впрочем, Гарри и не думал беспокоиться: кобыла Августы всего лишь устремилась к островку особенно высокой зеленой травы. А Гарри сейчас мечтал лишь об одном: поскорее добраться с Августой до спальни. Их война тянулась всего лишь три дня и две ночи, однако эти три дня и две ночи, определенно, были слишком долгими!